Штурмовик чудом оторвался от земли и, набрав высоту, пошел по расширяющейся спирали. Пилот старался отыскать позицию минометов. Впереди за небольшой холмистой грядой взметнулось облако пыли, потом еще одно и еще. Ага! Вот эта батарея.

Егор выполнил крутой вираж и спикировал на цель со стороны солнца. Моджахеды онемели, когда из слепящих лучей на них, словно ангел мщения, обрушился штурмовик. Вспыхнуло пламя под его плоскостями, и к земле потянулись белые дымные стрелы. Удар реактивных снарядов в мгновение ока превратил минометную батарею в кучи обгорелого металла, а минометчиков — в горелый фарш. Из стоящего в редких зарослях деревьев автомобиля ударил зенитный пулемет. Егор нырнул под очередь и вдавил гашетку пушки. Двуствольное орудие изрыгнуло очередь 30-мм снарядов. Пикап с пулеметной установкой превратился в огненный шар. Летчик развернул штурмовик и для верности еще раз прошелся по минометным позициям реактивными снарядами. После повторной «обработки» там уже ничего выжить не могло.

Я «Дракон-1», минометы уничтожены, возвращаюсь на базу.

Когда он Егор зарулил на стоянку, его уже ждали. Разъяренный майор Боровик с красным от гнева лицом стоял возле бронетранспортера. Рядом стояли солдаты из охраны аэродрома во главе с сержантом и медицинский «Уазик». Летчик выбрался из кабины и спрыгнул на землю. Вытянулся перед майором по стойке «смирно».

Товарищ майор, в ходе боевого вылета уничтожена минометная батарея моджахедов, которая вела обстрел госпиталя и территории базы. Штурмовик повреждений не получил.

Под арест его, — коротко распорядился майор, отдав команду солдатам. — На десять суток!

Те нерешительно подошли к летчику. Из медицинского микроавтобуса выбралась Наташа и подошла к майору Боровику.

Его нельзя заключать под арест. Он ранен, — она указала на Егора, у которого из-под шлема потянулась тонкая струйка крови.

Еще как можно! — перебил ее разъяренный майор. Ему можно упрямо нарушать приказ старшего по званию⁈ Я к вам обращаюсь, старший лейтенант Савицкий!!! — заорал он. — Мне по хрену, какой ты там классный пилот, старлей. Ну, ты уже совсем с катушек съехал! Ты, какого детородного органа нарушил приказ⁈ А если бы ты погиб? Ты же разбегался на полосе, по которой «духи» садили из всех стволов!

Виноват, товарищ майор, Но если бы я не взлетел, то погибло бы гораздо больше людей.

Молчать! Значит так, лейтенант Рогозина, сейчас Вы ведете старшего лейтенанта Савицкого в госпиталь, оказываете ему помощь. Потом вы, сержант Плетнев, отконвоирует старшего лейтенанта под арест. — Майор повернулся к Савицкому. — Сдайте личное оружие. Объявляю вам десять суток ареста.

Егор молча вытащил «Стечкин» из кобуры, отдал сержанту, потом скинул ремень АКМа с плеча. В компании с Наташей и в сопровождении двоих солдат Егор поехал в госпиталь.

Когда они приехали, девушка завела летчика в госпитальную палатку. Автоматчики хотели, было, последовать за ними, но Наташа остановила их решительным жестом.

Во-первых, я не пущу вас в стерильное помещение, а во-вторых, я старше вас по званию. Подождете снаружи, — отрубила она.

Егор уселся на кушетку и положил рядом летный шлем. Наташа подошла к нему и осторожно размотала мокрую от крови повязку. Кровь пропитала повязку и уже начала подсыхать. Летчик поморщилась, когда марля стала отлипать от раны.

Извини, будет немножко больно, — мягко сказала девушка.

Ничего, я привык.

Егор, я видела, как ты взлетал — это ужасно.

Ужасно, не ужасно — какая разница. Нужно было что-то делать, и быстро. Солдаты, даже на БТРе туда бы не успели. Да и охранение у моджахедов — будь здоров. Пальнули бы и гранатомета, а потом покрошили выживших из пулеметов. Наташ, ты скоро перевязку закончишь?

Терпи-терпи. Как вообще можно было подпустить моджахедов так близко. Неужели наши патрули так плохи?

Не скажи, Наташа. Моджахеды могут так маскироваться, что и с двух шагов не различишь. Они живут здесь, они здесь выросли, и знают каждый куст, каждый камешек. А, главное, они — фанатики, и свою, и чужую жизнь в грош не ставят. И уважают только силу… Ну, долго еще?

Все, все. Еще минутку.

Перевязка была закончена. Наташа убирала инструменты, а Егор сидел, привалившись спиной к стене, и о чем-то думал.

Егор, пошли.

Ага, иду.

Они вышли из палатки. Солдаты, стоящие снаружи, нерешительно подошли поближе. На базе все друг друга знали, если не в лицо, что было редкостью, то хотя бы по разговорам. Солдаты прекрасно знали всех летчиков, а о Егоре вообще ходили легенды. Теперь им пришлось конвоировать не просто офицера, а еще и хорошего знакомого. Сержант вообще считал, что летчика надо наградить, а не наказывать, ведь если бы он, рискуя собственной жизнью, не взлетел и не уничтожил минометы, то жертв оказалось бы значительно больше. И кто знает, остался бы сам сержант в живых. Но служба приучила его не задавать вопросов. И он с каменным лицом шагнул к вышедшим из палатки.

Товарищ лейтенант, — обратился он к Наташе. — Могу я увести арестованного?

Задержанного, — ледяным тоном поправила Наташа. Сержанту сразу стало неуютно.

Виноват, товарищ лейтенант, задержанного.

Я пойду с вами, чтобы убедиться в том, что к задержанному не будут применены никакие меры воздействия.

Сержант внезапно побледнел от злости. Понятно, что к пилоту будут относиться нормально, докторша умела задеть за живое. Тут вмешался сам Егор.

Наташка, успокойся. Все мы люди подневольные, — примирительно сказал пилот. — Сержант, выполняйте свои обязанности.

Сержант с благодарностью глянул на летчика. «А все-таки он — мужик нормальный» — подумал он.

Есть! Пойдемте.

Гауптвахта находилась неподалеку от палаток, в которых жили солдаты, охраняющие аэродром. Она представляла из себя обширный блиндаж на склоне холма с толстой дверью, сколоченной из досок от снарядных ящиков. Блиндаж охраняли двое часовых с автоматами. Автоматы сейчас стояли прислоненные к столбам, на которых держался навес. Сами часовые под навесом играли в шахматы. Увидав странную процессию, они похватали оружие и вскочили на ноги.

Егор, Наташа и конвоиры остановились у двери блиндажа. Егор вытащил шнурки из летных ботинок, снял ремень и планшет и отдал это все сержанту.

Проверив одежду летчика и не найдя ничего запрещенного, сержант скомандовал часовым открыть блиндаж. Там стоял топчан с матрасом и подушкой и стол. Свет проникал через два небольших зарешеченных окошка. Вентиляция в этом небольшом помещении была довольно хорошая и в блиндаже стояла приятная прохлада.

Егор, я завтра приду, не скучай, — сказала Наташа.

Товарищ старший лейтенант, — обратился к Егору старший наряда. — Может, Вам сигарет оставить. Мне вчера родители прислали «Яву».

Я не курю, — улыбнулся летчик. Но, все равно, спасибо.

Все вышли, снаружи щелкнул замок, а Егор улегся на топчан и уставился взглядом в потолок. Через некоторое время он уснул. Проснулся Егор уже вечером оттого, что в блиндаж пришел солдат и принес поесть. К стати сказать, вместо обычной каши, куска хлеба и стакана воды его накормили довольно вкусным обедом. Потом была небольшая прогулка под присмотром одного из часовых. После этого Егор снова лег спать.

Утром он проснулся свежим и отдохнувшим. Ночью стреляли, но Егор, привыкший за время службы к стрельбе и взрывам, спал как младенец. Зарядка, водные процедуры придали ему сил. Он поблагодарил солдат, которые принесли ему ведро воды, мыло, бритву и полотенце. Потом летчик вернулся в свой «Замок Иф», отбывать положенный срок заточения.

Наташу он встретил сидя на топчане и мечтая о том, как бы сейчас оказаться в кабине своего штурмовика. Она вошла в блиндаж в сопровождении солдата-охранника.

Вы мне больше не нужны, — сказала она солдату. — Подождите за дверью.

Солдат на этот раз спорить не стал, видимо уже узнал, какой у этой докторши крутой нрав.

Здравствуй, граф Монте-Кристо, как Ваши дела? — улыбнувшись, спросила девушка.