Но моджахеды не сдавались. Они благоразумно не лезли вперед под пули солдат, а продолжали методично обстреливать кишлак из безоткаток и минометов. Взрывы ухали между глиняных лачуг, разметывая жалкие развалины, дробили камни, за которыми укрывались бойцы штурмовой группы.

Штурмовики спикировали на склоны и сбросили пятисоткилограммовые объемно-детонирующие авиабомбы. Моджахедов накрыла завеса огня. Однако сильный зенитный огонь вынудил летчиков увести самолеты на безопасную высоту. Следующий заход они сделали на позиции зенитных пулеметов, но за один раз не смогли подавить их все сразу. Минометы моджахедов были разметаны в прах, но ситуация продолжала оставаться безвыходной. Сильный зенитный заградительный огонь не позволял подойти на дистанцию точного поражения позиции безоткатных орудий. А безоткатки, в свою очередь не позволяли бойцам штурмовой группы вести прицельный огонь по зенитным пулеметам.

Безоткатные орудия моджахедов находились на небольшой площадке, которой заканчивалось неглубокое пологое ущелье, выходящее на горный склон. С обеих сторон площадка была защищена невысокими гребнями скал и позициями зенитных ДШК.

У Егора появилась идея.

Ноль полста пятый вызываю пятьдесят первого. Прием.

Слышу тебя, полста пятый, — ответил комэск.

У меня возникла идея: что, если пройти по этому дугообразному ущелью во фланг моджахедам и «причесать» их позиции из пушки, не опасаясь ДШК. Подавив безоткатки, можно будет атаковать зенитные пулеметы. А вы сразу же атакуете их боевые порядки.

Рискованно, пятьдесят пятый.

Вас понял, ноль пятьдесят первый, но иного выхода нет, — продолжал настаивать Егор. — Разрешите выполнение маневра.

Ноль пятьдесят пятый, выполнение маневра разрешаю. Повторяю, маневр разрешаю.

Штурмовик Егора резко отвернул, снизился и на полной скорости вошел в ущелье. С диким ревом, многократно усиленным эхом, штурмовик несся по прихотливо извивающемуся лабиринту, буквально в последний момент уворачиваясь от хаотичных нагромождений камней и ювелирно вписываясь во все его повороты и изгибы. Егор слился с машиной, превратившись в комок нервов, и нервами этими чувствуя малейшие изменения скорости и дистанции, и каким-то неведомым образом предугадывая свои действия. Такое случилось с ним лишь однажды — во время того памятного боя с пакистанскими «Фантомами».

Ревущим огнехвостым дьяволом штурмовик, наконец, вырвался из этого адского ущелья и обрушил яростный огонь пушки на позиции безоткатных орудий моджахедов. В мгновение ока безоткатки и зенитные пулеметные установки были сметены потоком 30-миллиметровых осколочно-фугасных и бронебойных снарядов.

«Духи» просто онемели от ужаса, когда им, словно снег на голову, свалился такой «подарочек». А со стороны солнца уже заходила в атаку оставшаяся тройка «Грачей». Боевой дух моджахедов был сломлен, они в панике бросали оружие и метались в тщетных попытках найти укрытие от этих огненных демонов разрушения, но было поздно…

На аэродром штурмовики садились на последних каплях горючего. Егор выбрался из кабины и без сил привалился к стремянке — вот это вылет!

Сложный вылет, товарищ лейтенант? — обеспокоенно спросил техник.

Ничего, Жень, нормально, — Егор усмехнулся.

Чего вы смеетесь?

Анекдот вспомнил.

Винни Пух просыпается с бодуна. Пятачок подходит и спрашивает: «тебе что, плохо, Винни Пух?» Винни Пух отвечает: «Плохо ли мне, плохо ли мне? Да мне практически п…ц!» Вот такое у меня сейчас состояние. — Летчик стер пот со лба. Руки ощутимо подрагивали от прилива адреналина в крови. — Жень, проверь носовую стойку, что-то колесо виляет.

Хорошо, мигом сделаю

МиГом не надо, я на «Су» летаю.

Егор ввалился в палатку для отдыха летного состава и рухнул на койку. Глаза его сами по себе закрылись, и он провалился в мягкую паутину сна… Очнулся Егор оттого, что кто-то тормошил его за плечо. Рядом сидел Сергей.

Что случилось?

Вылет, — коротко ответил напарник. — С вертолетом поисково-спасательной службы потеряли радиоконтакт. Наверное, он потерпел аварию.

Егор молча потянулся за летным шлемом, лежащим на тумбочке.

Пошли.

Вертолет, с которым была потеряна радиосвязь, находился в районе недавнего боя. Поэтому командование решило отправить именно их.

Взлетели парой и, после выхода в заданный квадрат, почти сразу же обнаружили «вертушку». Вертолет стоял, опустив лопасти, возле подножия невысокой каменистой осыпи, уткнувшись носом в кучу битого камня. Водимых повреждений он не имел, а вокруг него бегали маленькие фигурки людей — экипаж. Кто-то из них выстрелил в небо сразу три красные ракеты.

Егор покачал крыльями и сделал круг над поврежденным вертолетом. Моджахедов в окрестностях видно не было. Потом он связался с базой.

База, я ноль полста пятый, прием. Обнаружил вертолет в квадрате поиска. Борт совершил вынужденную посадку, видимых повреждений нет.Удаление от последней точки радиоконтакта — четыре километра. Моджахедов в окрестностях пока нету. Высылайте вертолеты ПСС, — Егор усмехнулся. — Спасать спасателей.

Ноль полста пятый, вас понял, высылаем вертолеты. Не хулигань в эфире.

Вас понял, осуществляю прикрытие, — Егор улыбнулся в кислородную маску.

Вскоре подошли спасательные вертолеты. Вокруг них вились Ми-24 прикрытия. Егор помахал им крыльями и взял курс на базу. Но прямо в воздухе их перенацелили. Требовалось отыскать караван с оружием, который сумел ускользнуть от наших десантников.

«От нас не ускользнет», — подумал Егор, принимая радиосообщение. Штурмовики развернулись на новый курс. Егор обеспокоено посмотрел на топливные часы, горючего оставалось в обрез.

Вдруг под крылом мелькнула цепочка верблюдов. Пилот заложил вираж. Да, караван верблюдов шел по руслу высохшей реки. Даже отсюда были видны громоздкие тюки на спинах животных.

Я ноль полста пятый, караван обнаружен, высылайте досмотровую группу.

Вас понял, группа на подходе.

Скоро появились два вертолета Ми-8. Егор сопроводил их взглядом, продолжая кружить на высоте. Едва только «вертушки» попытались подойти к каравану, как по ним открыли шквальный огонь из пулеметов и автоматов.

Я «Волна-4», прошу помощи! Прошу помощи, прием! — забился в наушниках испуганный голос вертолетчика.

Я рядом, прикрываю, — спокойно отозвался Егор, пикируя на караван.

Штурмовики ударили реактивными снарядами, а потом добавили из пушек. После того, как дым и пыль взрывов рассеялись, вертолеты с досмотровыми группами пошли на посадку. А штурмовики взяли курс на аэродром.

Только сели — новое задание. Требовалось оказать поддержку подразделениям правительственных войск. «Как всегда», — подумал Егор. — «Сначала наши доблестные „стражи революции“, наплевав на наши разведданные, прутся к черту в пасть, а потом нам приходится все это расхлебывать».

Сам того не зная, он оказался совершенно прав. Вчера вечером афганский офицер связи доложил нашему военному советнику генералу Сорокину,[3] что Генеральным Штабом афганской армии разработана «беспрецедентная» операция по уничтожению боевиков. Информацию тот час же передали в штаб Сороковой Армии, лично командующему генерал-лейтенанту Ермакову.[4] Заместитель по оперативному планированию схватился за голову: «инициатива» афганских военных рушила все планы советских войск в этом регионе. Срочно связались с представителями афганского Генштаба, но они и слушать ничего не хотели об изменениях планов и переноса сроков операции.

На следующее утро при поддержке эскадрильи вертолетов Ми-24А началось выдвижение афганских войск. Дойти они сумели только до ближайшего ущелья. Там их встретили моджахеды молодого лидера «доктора Маасуда».[5] Колонну стали громить из гранатометов, солдат охватила паника. Отличились афганские вертолетчики: они спикировали на моджахедов, но промахнулись и ударили ракетами по своим.

Теперь для того, чтобы выручить афганцев, командование решило высадить тактический десант и, отрезав «духам» путь к отступлению, уничтожить их.