— Довольно! Нан, молчи. А ты, дерзкий оруженосец, продолжай. Что случилось с Карминаль?

— Ее захватил великан.

— Другой великан? — уточнил Ив.

Левенез кивнула.

— Для сурового рыцаря ты весьма догадлив. Обычно суровые рыцари не так догадливы.

— Называй меня «догадливый рыцарь», — предложил Ив.

— Я лучше стану называть тебя по имени, — сказала Левенез. — Как тебя зовут?

— Меня зовут Ивэйн, — сказал Ив.

Как и Ллаухир, услышав это имя, девушка задумалась. Она ощущала скрытую в нем неправду, но вместе с тем знала, что оно правдиво. Эта двойственность ласкала мысли корриган, словно шелковая одежда.

— Хорошо, сир Ивэйн, — сказала наконец Левенез. — Я расскажу тебе все.

Сир Эвелак был великаном. Но в отличие от Хунгара, который сражался в наемниках и, пока не был похищен корриганами, никогда не имел собственного угла, — сир Эвелак владел землей и маленьким полуразрушенным замком. Для собственных крестьян он оказался хуже чумы, потому что обирал и разорял их из года в год, и они становились все более тощими. Чума приходит и, набив свое черное брюхо мертвецами, убирается восвояси; но сир Эвелак не таков: никуда он уходить не собирался.

В округе поговаривали, будто сир Эвелак рожден вне брака. Якобы матушка его согрешила с заезжим великаном, пока настоящий ее муж сражался с сарацинами в Святой Земле. Ничем другим не объяснить ни нрав сира Эвелака, ни его размеры, ни сложение. А ведь известно, что великаны сложены иначе, чем обыкновенные люди: например, то, что у людей широко и толсто — ляжки и область груди, — у великанов очень толсто и чрезвычайно широко.

Когда сир Эвелак достиг совершеннолетия, земля его и все жившие на ней люди застонали от такого бедствия. Он имел обыкновение, проголодавшись, ездить по крестьянским дворам и там хватать свиней, овец и даже коров и жарить их целиком. За этот злой обычай его называли «людоедом».

Задумавшись о женитьбе, сир Эвелак начал рассылать гонцов по окрестным сеньорам, но везде он встречал отказ. Ни одна девица не соглашалась соединить с ним судьбу; да и не нашлось бы ни одного отца, который дал бы согласие на брак своего чада с подобным чудовищем.

Раздосадованный, сир Эвелак принялся разбойничать. Собственные его люди давно уже не могли его прокормить, поэтому он нападал на чужие хозяйства и таскал скот. Никто не мог доказать, что это именно его рук дело, и потому сир Эвелак ловко уклонялся от обвинений.

Но спустя некоторое время к кражам скота сир Эвелак присовокупил похищения молодых девушек и украл таковых с десяток. Наконец он осмелился поднять руку на дочь соседа и силой увез ее в свой замок, где и обвенчался с ней помимо ее воли. В первую же ночь она умерла, и ее тело нашли на перекрестке дорог, в убранстве из увядших цветов.

Это переполнило чашу терпения, и к замку великана подошло целое войско. Люди сира Эвелака разбежались при первом же появлении солдат, а сам Эвелак отважно сражался на стенах замка, бросая в осаждающих огромные глыбы. Но сир Эвелак, будучи, как многие злые великаны, существом весьма недальновидным, слишком увлекся выламыванием и бросанием камней, так что в итоге разрушил собственный замок.

Когда он увидел, что укрытие уничтожено, то обратился в бегство. Ни один конь не мог снести его, поэтому Эвелак бежал, как бегают обычные простолюдины, только в три раза быстрее — ведь у него были такие длинные ноги!

Всадники то настигали его, то отставали, а если кто-нибудь пытался поразить его пикой, великан наносил ему удар кулаком или коленом и таким образом увечил беднягу.

И вот погоня привела их в Броселиандский лес. Убегая, великан наступил на переплетенные следы Вивианы, и преследователи, не заметив опасности, попались в ту же ловушку. Долго кружили они по лесу, не находя ни выхода, ни друг друга. Несколько раз случалось им наткнуться на великана. Тогда они окружали его и вызывали на бой, но в последнюю минуту великан исчезал, а враги его обнаруживали, что сражаются друг с другом и уже нанесли один другому тяжелые раны. Многие из них таким образом умерли, а иные обратились в хищных птиц и теперь кричат по ночам, выискивая добычу. Ничто не приносит им удовлетворения, ибо все, кто попадает к ним в когти, — мыши, мелкие птички и прочие существа, — не являются тем, за кем они на самом деле охотятся. И все они обречены ловить Эвелака до самого Страшного Суда — и никогда не поймать его.

Что касается беглеца, то он достиг озера Туманов и, не колеблясь ни мгновения, вошел в воду. Терять ему было нечего, а будучи великаном, он не очень-то опасался волшебных существ. Великаны имеют обыкновение полагаться на свои огромные размеры и силу.

Поначалу корриганы приняли его как гостя. Ведь им неизвестно было, что он натворил, а сам он рассказывал о себе гладко и трогательно. Следует также отметить, что сир Эвелак довольно хорош собой — на великаний, конечно, лад — и выглядел безобидным и несчастным, в разорванной одежде и с окровавленным лицом. Он утверждал, что люди гнали его с самого детства, ведь он уродился не таким, как прочие. Сетовал на человечью жестокость — и в это легко было поверить, потому что выглядел великан как настоящий беглец, с репьями в волосах, весь израненный и такой оголодавший, что кожа его сделалась смуглой, как у сарацина.

— Карминаль влюбилась в него, — сказал сир Ив, выслушав историю до этого места. — Вот что произошло.

— Не только Карминаль, — вздохнула Левенез. — Я тоже. Немножко, — тотчас добавила она. — Но Карминаль полюбила его сильнее. Она открыла перед ним двери и впустила его в себя. Замок, если только он настоящая женщина, может, подобно корриган, наделить человека тремя дарами: даром богатства, даром долголетия…

— А третий дар — тайна, — заключил Ив.

— Да; и если человек любит по-настоящему, то тайной окажется любовь; если же человек предаст корриган, то третий дар будет свободой от него. То же самое касается и великанов, — сказала Левенез. — Карминаль быстро поняла, что Эвелак — жадный, ненасытный, корыстный и никого, кроме своего чрева, не любит. Если бы она влюбилась в него насмерть, то погибла бы. Но она полюбила его самую малость.

— Почему же она не воспользуется третьим даром? — удивился сир Ив.

Левенез прищурилась:

— Я назову тебя «сущеглупым рыцарем», сир Ивэйн. Она прибегает к этому дару прямо сейчас! Ты должен отправиться к замку Карминаль и убить великана.

Левенез, пыхтя и краснея, притащила доспехи в сетке. Ив подтолкнул Нана:

— Помоги ей.

— С чего бы? Она оруженосец, вот пусть и трудится.

— Она девушка.

— Я не хочу унижать ее, — сказал Нан. — Усомниться в будущем рыцаре — значит, растоптать его честь. Особенно если это девушка. Они чертовски чувствительны к подобным вещам.

Левенез свалила доспехи на ковер и провела ладонью по лицу. А Иву вдруг представилось, как когда-то Эрри принес доспехи в часовню и как он, Ив, испытал сильнейшее разочарование при виде оруженосца, выбранного для него дядей. Но это случилось очень давно и почти забылось.

Пока Левенез и Нан облачали его, он молчал и слушал, как они препираются.

— Почему этого вашего фальшивого великана должен убивать именно мой господин? — сердился Нан. — Разве ты не видишь, какой он юный да хрупкий?

— Другие потерпели неудачу, — ответила корриган. — А от юного да хрупкого еще неизвестно, чего ожидать.

— Да с чего ты вообще взяла, что он в состоянии одолеть великана?

— Все равно ведь нет никаких других рыцарей поблизости. Поневоле придется ему отправляться.

— А если великан сам убьет моего господина?

Левенез задумалась.

— С какой же стати великану убивать твоего господина? — сказала она наконец. — На ощупь мессир Ивэйн вполне крепок, а в доспехе да с мечом в руке — так и вовсе молодец.

— Как ты посмела ощупывать моего господина?

— Я тайком, — объяснила Левенез, — он ничего и не заметил.