— Саша, поставь меня на место, — засмеялась его жена, — иначе мы тут все разобьем и ты не успеешь порадоваться. А теперь расскажи, что мы будем делать?

— Хорошо, — он поставил девушку на пол, — давай наденем халаты и начнем.

Они сняли верхнюю одежду и повесили ее в шкаф, откуда взяли два белых халата и надели их.

— Значит так, Катенок, — начал Саша, — нам нужно в первую очередь получить чистый хорионический гонадотропин.

— Откуда — я уже поняла, — кивнула Катя, — из мочи Анечки. — А зачем?

— Во-первых, для иммунизации животных, чтобы получить от них антитела к нему. А эти антитела мы потом используем для конструирования диагностической тест-системы. Причем такой, какой еще не было! Но сначала: выделение, очистка и концентрация этого гормона.

— А как мы это сделаем? — спросила начинающая исследовательница.

— А так. Видишь эти длинные стеклянные колонки?

— Эти трубки?

— Какие это тебе трубки. Трубками они были до тех пор, пока в нижнее отверстие не впаяли стеклянный фильтр! Он пропускает воду и растворенные в ней вещества, но не пропускает крупные частицы. Мы эту колонку заполним специальной ионообменной смолой.

— Зачем? — тут же спросила его жена.

— При определённых условиях кислотности раствора и определенном составе буферного раствора, в котором будет находиться эта смола, она приобретет способность абсорбировать, или другими словами, приклеивать к своей поверхности хорионический гонадотропин. Когда мы начнем пропускать мочу Ани через колонку, она и все, что в ней содержится, пройдет через нее и мы ее выбросим. А вот наш гормон останется на смоле в этой колонке.

— А как мы его оттуда заберем? — спросила Катя

— Правильно мыслишь, Катёнок, — одобрительно кивнул ее муж. — Связавшийся со смолой хорионический гонадотропин можно «отклеить» от нее пропуская через ту же колонку другой специальный буфер — с другой кислотностью и составом. Мы соберем этот буфер с гормоном, сконцентрируем его и будем использовать дальше. Как мы это будем делать я буду рассказывать по ходу дела.

— Как интересно и здоров, что ты все это знаешь!

— Начнем с того, что приготовим нужные буферные растворы для работы. Давай возьмем нужные соли, кислоты и пойдем делать навески в весовую.

Саша стал показывать Кате, как пользоваться весами.

— Как хорошо, что твоему дедушке удалось достать электронные цифровые весы. Их, между прочим, сделали первыми японцы в тысяча девятьсот шестьдесят пятом году, — сказал он, взвешивая реактивы и сверяясь с записанной на бумаге прописью. Ты знаешь, Катёнок, о чем я мечтал, когда поступал в Мединститут?

— Наверное, о чем-то очень большом и великом! — предположила его жена.

— Точно! Я мечтал понять природу рака и открыть лекарство от него!

— Здорово! И что у тебя получилось?

— Ничего, — он задумчиво отвел взгляд в сторону. — Сначала я понял, что рак это не одна, а множество разных видов заболеваний. И одной единственной причины его возникновения нет. Но это было позже. А сначала я решил, что нужно изучить научные методы, которые уже используются для решения подобных задач.

— И тебе это удалось?

— Да. Мне повезло. Сначала мне попалась книга Зильбера и Абелева «Вирусология и иммунология рака». Катёнок, ты читала книгу писателя Вениамина Каверина «Открытая книга»? В эти годы она была уже опубликована. А почти через десять лет по ней сняли фильм.

— Читала. Там про женщину, которая пенициллин советский изобрела написано. Я после этой книги тоже захотела податься в ученые и делать такие открытия, — ответила Катя.

— В книге женщина под фамилией Власенкова, а прототипом для нее была советская ученая Зинаида Виссарионовна Ермольева-Зильбер — известнейшая советская микробиолог. Кстати, Зильбер был ее супругом.

— Правда?

— Правда. Вот только они развелись еще до войны. Он сидел в лагерях, где и придумал вирусную теорию природы рака. А Каверин был его младшим братом!

— Ой, как интересно, я и не знала об этом! — удивилась его жена.

— Так вот, в этой книге они с Абелевым описали иммунологические аспекты диагностики раковых заболевай. Они установили, что опухоли содержат белки-антигены, которых нет в нормальных тканях, и их обнаружение может помочь в диагностики этих болезней. Я так загорелся этим, что решил двигаться в этом направлении с первого курса. Стал изучать все иммунологические методы, которые только мог.

— А как ты это делал? — удивилась Катя, помогая ему делать навески реактивов. — Вот я уже первый семестр окончила, а даже не представляю как это можно сделать.

— Мне повезло. Одной кафедрой в нашем институте заведовал профессор, который как раз изобретал различные иммунологические методы диагностики различных заболеваний. Вот я туда и устроился — через студенческий научный кружок.

— А у нас тоже есть такие кружки, на каждой кафедре. Девчонки говорят, что если хочешь специализироваться по какой-то конкретной специальности, то обязательно нужно в такой кружок записаться.

— Катёнок, а ты кем хочешь стать? — спросил ее муж.

— Знаешь, Сашенька, я уже и не знаю, — растерянно ответила девушка. — Раньше я хотела быть как мама — терапевтом. Может быть кардиологом, или другим узким специалистом. А теперь…

— Что же теперь?

— А теперь я хочу быть как ты, и помогать тебе в твоей работе, — твердо произнесла она.

— Спасибо, родная. Но у тебя еще есть время подумать, — поцеловал ее Саша. — Так вот, на этой кафедре я освоил почти все иммунологические методы исследований, которые были известны в то время, кроме иммуноферментного и его вариантов. В то время они не были у нас еще на столько широко известны. Их я освоил потом самостоятельно.

Время пролетело незаметно, и Катя строго сказала:

— Саша, нам пора! Работа работой, но нужно пообедать, и не обижать Аню и бабушку своим опозданием.

— Конечно, Катёнок, мы и так почти все закончили. Колонка готова. Теперь нужна только моча с хорионическим гонадотропином. Идем, — они сняли халаты, надели верхнюю одежду и вышли из лабораторного корпуса.

Не успели они пройти и нескольких десятков метров по дорожке ведущей к выходу с территории института — где находилось здание академической группы — как дорогу им перегородили трое небритых и пахнущих перегаром молодых людей.

— Дайте нам пройти, — коротко сказал Саша, уже сообращивший, что эта встреча не случайна.

— А ты чего хамишь? — произнёс первый дерзко.

— По-моему он нас не уважает, — окрысился второй.

— Он рабочий класс презирает, — заявил третий.

— Дайте нам пройти, — повторил Саша, предусмотрительно отодвигая Катю за себя.

— Его нужно поучить быть вежливым! — заржал первый.

— И его девку тоже! — поддержал второй.

— Девку можно поучить не только вежливости, — сально облизнув свои толстые губы, произнес третий.

— А на рынке вас не хватятся? Герои, — спросил вдруг Саша.

— Ты откуда про рынок знаешь? — опешил первый.

— Я знаю не только про рынок. Уверен, что знаю заказчика всего этого перфоменса. Вас же Нинка подослала. Верно? — уже более уверенно сказал юноша. — Она все никак не успокоится.

— Ну и что, что ты это знаешь? — рявкнул второй.

— Это значит, что теоретически — вас найдут по-любому! Но это только в одном случае! — усмехнулся Саша.

— Это если вы останетесь живыми? — задумчиво произнес первый, который был — судя по всему — главарем.

— Нет, это если вы останетесь живыми, — спокойно, но твердо ответил Саша, — вас трое, и я не смогу обезвредить вас всех разом.

— Слышите, пацаны? Этот столичный крендель решил, что сможет один нас обезвредить! — громко в голос заржал первый.

— Это у него от страха мозги отшибло! — поддакнул второй.

— Мне кажется — он нам угрожает, и хочет на нас напасть! — ехидно добавил третий.

Саша промолчал. Говорить было не о чем. То, что они с рынка и подосланы Нинкой, он сказал наугад. О том, что они приехали, никто — кроме нее, из их знакомых — не знал. Она же могла проследить за ними и узнать, куда они с Катей шли. А потом вызвать трех грузчиков, которыми — судя по мозолистым рукам и походкам — являлись эти трое юнцов. Связавшись с ними: либо по телефону, либо просто сбегав на базар. И место было выбрано не случайно. Парк на территории института, который и в рабочие дни был достаточно безлюден, в воскресенье был совершенно пуст.