«Интересно, — подумал про себя Саша, — а Нинка рядом? Наблюдает, как нас будут унижать эти уроды? Или, возможно, не только унижать?»

— Нинка! — крикнул он громко. — Отзови свои псов! Иначе вам всем будет очень плохо! Ты сама не знаешь, во что сейчас вляпаешься! Не дури! Второй раз мое убийство, как тогда вам с Лехой, с рук не сойдет!

— Как? Тебя уже один раз убивали? — удивился первый, а потом громко заржал: — Так значит тебе не привыкать.

— Ничего не выйдет, — сухо ответил Саша, — со мной моя жена. Поэтому, я не могу умереть до того, как она не будет в полной безопасности, даже если для этого мне придется убить всех вас.

— Сашенька! — сзади раздался крик Кати. Не выпуская из виду стоящую перед ним троицу, юноша быстро повернулся. Он увидел, что его жену сзади обхватил руками четвертый участник «веселой» компании. А рядом с ним и удерживаемой девушкой, стояла — с мерзкой улыбкой на лице — Нинка.

— Ну что, Сашок? — спросила она своего бывшего ухажера. — Видишь: и Земля круглая, и жизнь длинная! Вот мы и встретились.

— Да что это такое! — возмутился Саша. — Что же вы все не уйметесь!

— Не знаю, о чем ты говоришь, Сашок, но ты зря меня бросил и променял на эту академическую сучку. Ребята с ней немного развлекутся, а ты посмотришь! И потом мы вас отпустим, — злобно щерясь, сказала Нинка.

— А ты не боишься? — недобро улыбнулся Саша.

— Чего? Что ты в милицию побежишь? — приторно улыбнулась их одноклассница.

— Ну хотя бы этого, — ответил юноша, лихорадочно обдумывая как ему поступить, и кого вырубать первым.

— Нет! Никуда вы не пойдете!

— Это почему? — спросила, не переставая совершать попытки вырваться из рук четвертого типа, Катя.

— Чтобы не опозориться. Все ведь потом будут на тебя показывать пальцем, как на последнюю шлюху! — заржала Нинка. — Ну а кроме того, раскрою ма-аленький секретик. Тот, кто держит Катьку, сын прокурора города! Как тебе, Васенька, нравится ли эта сучка?

— Третий сорт — не брак, худая больно! Но ничего! После нас она скоро располнеет! — заржал в голос четвертый.

— Последний раз говорю и больше предупреждать не буду, — сказал Саша, уже сообразив, что добром это дело не кончится, и что придется драться, — отпустите мою жену и идите с миром.

— Да мы наслышаны, что ты какой-то борьбой владеешь. И руки ловко крутить умеешь, — снова съехидничал первый, — но и у нас кое-что есть! — и все трое вынули из карманов ножи. — Ну а так что скажешь?

— Хватит болтать, — голос Нинки стал металлическим. — Васенька, тащи ее в кусты и развлекись с ней там. А потом вы все по очереди. Ну а ты, Сашок, посмотри. Посмотри и запомни это на всю свою жизнь.

Саша, молниеносным движением, оказался возле первого бандита, того, что был ближе всего. Перехватил кисть с ножом и, одним ловким движением, сломал ее в лучезапястном суставе, выхватив нож из его руки. Тот дико заорал, и юноша, одним ударом подошвы сбоку, сломал ему коленный сустав. Тот завывая от острой боли, упал на землю. Все опешили.

Катя не отставала. Подняв ногу, она ударила каблуком сапога по стопе удерживавшего ее не состоявшегося насильника. Тот, от неожиданности и боли, ослабил, а затем отпустил захват. Катя, не глядя, лягнула его ногой, и, вырвавшись, подбежала к мужу и спряталась за его спиной.

— Молодец, Катёнок! Все сделала правильно, как я тебя учил. Не зря ты мне тогда пальцы отдавила, — похвалил девушку муж.

— Я старалась, — ответила Катя.

— Ну все, вы попали, — зашипела Нинка, — мы хотели просто позабавиться с Катькой, а за эти фокусы… — она обвела презрительным взглядом всех присутствующих, — вам будет очень, очень плохо и очень, очень больно!

— Ну плохо и больно пока только вам, а будет еще больнее и хуже. Я обещаю, — ответил Саша, держа нож, отнятый у первого бандита, возле бедра. Отступая с Катей по дорожке обратно к корпусу и не давая остальным бандитам зайти к нему за спину. Те, злобно скаля зубы и выставив ножи вперед, наступали на них.

— Ничего! — произнес четвертый. Тот, что сын городского прокурора. — Сейчас они упрутся в стену этого здания, и больше им отступать будет некуда. А ты, сучка, — прорычал он обращаясь к Кате, — готовься! Я просто хотел тебя отодрать, а за твою дерзость оприходую со всех сторон!

— А ты огрызок свой поросячий потерять не боишься, урод⁈ — храбро крикнула ему Катя. — Я тебе его оторву и на память подарю!

Все бандиты заржали:

— Васек, а у тебя оказывается огрызок!

— Да еще поросячий!

— Будешь на шее вместо медальона носить!

— А я видел такой у бабки в деревне! Он кривой и тонкий!

— Пха-ха-ха!

— Заткнитесь, идиоты! — взвилась Нинка. — Ржать будете, когда дело закончите. Зря я вам деньги за работу что-ли заплатила?

Саша быстро размышлял, кого он ударит ножом первым, чтобы успеть нейтрализовать еще и остальных двух. То, что он не уцелеет, это было ясно, но если Катя останется только против Нинки, то он наделся, что его уроки по самообороне, которыми он с ней занимался после похищения Принцем, не прошли зря. И то, как она поступила с четвертым, это отлично подтвердило.

— Всем стоять и бросить ножи! — позади наступающих негодяев раздался громкий властный мужской голос.

Все обернулись и увидели мужчину в строгом пальто и шапке. В руках он держал пистолет.

— Ты кто, мужик? — спросил четвертый. — Иди себе дальше куда шёл, а иначе мы и тебя с твоим пластмассовым пистолетиком в капусту нашинкуем!

— Комитет Государственной Безопасности СССР, уроды! — усмехнулся мужчина. — Бросаем ножи на землю, и поднимаем руки вверх!

— Да пошел ты! — уверенно произнес сын прокурора, и двинулся на него выставив нож вперед. Остальные в нерешительности остановились. Мужчина поднял пистолет вверх и выстрелил. Грохот выстрела разлетелся по всему парку спугнув птиц на деревьях. Из дверей института выскочил дежуривший там вахтер. Увидев человека с пистолетом и людей с ножами, он быстро юркнул обратно, запер наружную дверь и бросился к телефону вызывать милицию.

— Это был предупредительный, идиот, а следящую пулю я всажу уже в тебя! Ясно⁈ Всем бросить ножи и поднять руки! — заорал комитетчик. Все члены банды побросали свои ножи и подняли руки вверх. Все, кроме прокурорского сыночка, который, видимо, свято уверовав во всевластие своего папочки, продолжал переть на мужчину буром.

— Стреляю на поражение! — сказал комитетчик, вынимая из кармана и показывая всем удостоверение сотрудника Государственной Безопасности. Но прокурорский сынуля, упорно делал вид, что ничего не видить и не слышит. Он прекрасно осознавал, что если его отец узнает о том, чем он занимается, то сам его прибьет.

Офицер опустил пистолет и выстрелил дерзкому юнцу в ногу. Тот заорал благим матом, выронил нож и повалился на землю обхватив руками простреленную ногу.

— Эй ты! — мужчина обратился ко второму. — Снимай ремень и перетяни ему ногу. Живо!

Тот послушно снял брючный ремень, набросил его выше места пулевого ранения, и затянул его.

— Подожди! — крикнул Саша, подбежал к раненому и осмотрел его рану. Потом встал и сказал:

— Ничего тут страшного нет. Простая царапина. Вы хорошо стреляете, товарищ офицер.

— Зато Вы, товарищ Иванов, постоянно впутываетесь в какие-то истории, — заметил тот укоризненно. В это время завыла сирена и в парк влетела милицейская «буханка». Такие машины поступили в распоряжение сотрудников милиции совсем недавно. Всего четыре года назад — в одна тысяча девятьсот шестьдесят пятом году. Из нее высыпали служащие в форме.

Мужчина тут же предъявил им свое удостоверение и что-то сказал старшему милиционеру. Тот внимательно все выслушал и скомандовал своим подчиненным:

— Грузим всех и едем в отделение!

— Нам тоже? — спросил Саша.

— Вам с женой не нужно. Я сам там все решу. До дому-то дойдете сами… спокойно? — спросил комитетчик обеспокоенно.

— Мы постараемся.

— Постараются они. Нет, сделаем так, — решительно сказал комитетчик: — Товарищ лейтенант!