Так и получилось, наше путешествие заняло шесть дней. Мы останавливались на постоялых дворах, где к нам относились с большим почтением, а всё благодаря тому, что Альфонсо им что-то показывал. Было видно, что иезуитов: и боялись, и уважали. Проплывающие мимо нас пейзажи были воистину живописны и прекрасны. Земля была облагорожена и ухожена. Альфонсо говорил, что эту землю возделывают непрерывно уже много тысяч лет, и поэтому она вся перебрана вручную, мягка как пух и дает обильный урожай. Но ее мало, и поэтому множество искателей удачи ищут счастья в других землях, и очень часто за океаном.

Наконец, ближе к полудню, вдали показались стены Генуи и мы въехали — через крепостные ворота — в город. Он мне не понравился. Как и всякий портовый город, он был полон: шума, гама, темных личностей и грязи. Не останавливаясь, мы направились в порт, где нас ждало судно, на котором нам предстояло путешествие через океан.

В порту мы нашли каравеллу с поэтичным названием «Изабелла». Это было трехмачтовое судно с косыми, или латинскими парусами. Альфонсо сказал, что эти паруса позволяют идти судну даже против ветра. В бортах корабля были отверстия, которые, как я узнал позже, назывались пушечными портами. В них действительно виднелись жерла пушек. Длина корабля составляла семьдесят пять футов или десять с половиной саженей…'

Сергей Порфирьевич оторвался от чтения и пояснил:

— В переводе на наши современные единицы измерения, длина этой каравеллы составляла около двадцати трех метров. Я продолжаю:

'Глядя на это судно, меня охватило сомнение, способно ли оно преодолеть нужное расстояние, по такой бурной воде. Я поделился своими сомнениями с Альфонсо. Он меня успокоил, но предупредил, что наше плавание может занять от двух до трех месяцев. Мы взошли на борт корабля, где нас встретил бородатый капитан.

— Я жду Вас, Святой Отец, уже почти месяц!

— Я прибыл как только смог, — сухо ответил мой хозяин, — когда мы сможем отплыть?

— Сегодня закупим оставшиеся припасы, и завтра отправляемся. Будут ли у Вас какие-то особые пожелания на счет пищи в пути? — поинтересовался бородач.

— Мы — смиренные слуги Господа нашего, Святой Матери Церкви и нашего ордена — будем питаться тем же, что и Вы, капитан. Ничего особого нам не нужно! — ответил Альфонсо.

— Жаль, — с сожалением ответил хозяин судна, — идемте я покажу вам вашу каюту. И он отвел нас в небольшую комнату, рядом с его капитанской каютой. Там стояло две кровати и виднелось небольшое окно.

— Размещайтесь, — коротко сказал он. — Принимать пищу будете со мной, в моей каюте, вас позовут, — и он вышел.

— Почему он сожалел о том, что у нас нет особых предпочтений в еде? — спросил я испанца.

— Ясно почему, — усмехнулся иезуит, — он надеялся с нами отведать те деликатесы, которые мы бы взяли с собой. Теперь о деле. Яр! Будем учить испанский. Там, куда мы плывем, мало кто знает латынь, а итальянский тем более. А он нужен. Тот сброд, который нам возможно придется нанять, говорит только на испанском.

— Я обязательно его выучу! — пообещал я ему.

— Конечно! Если хочешь жить! — рассмеялся мой хозяин.

Утром, как и обещал капитан, мы отплыли. Когда наше судно отошло от причала на нем возникла какая-то суета. К краю подбежал высокий человек весь в черном и яростно крикнул сотрясая кулаками, обращаясь к Альфонсо, который стоял возле борта.

— Альфонсо Родригес! Ты опять сумел ускользнуть от меня! Будь ты проклят! Но знай! Я найду тебя и в Новом Свете! Если нужно будет, я спущусь за тобой в Ад, в Преисподнюю! Ты ответишь за смерть моей сестры! И когда мы сойдемся, никто тебя не защитит. Ни твой генерал, ни Папа, ни сам Дьявол! Жди меня! Я тебя обязательно найду!

После чего он выхватил пистолет и выстрелил в испанца. Пуля пробила шляпу иезуита и она упала на палубу каравеллы. Ни один мускул не дрогнул на лице Альфонсо, только печать глубокой печали легла на потемневшие от тоски очи.

— Пусть Господь простит тебя, Алонсо. Я любил ее всем сердцем, — тихо прошептал он. Я поднял шляпу и отдал ее иезуиту. Мы еще долго стояли возле борта глядя на удаляющийся берег. Наше путешествие в далекие неизведанные земли началось. Что нас там ждало? Неизвестность.

В следующее воскресное утро все расселись в гостиной ожидая продолжения рассказа Сергея Порфирьевича о путешествии Ярослава и Альфонсо в Южную Америку.

Слово, неожиданно, взял Саша:

— Дорогие, родные мои, — начал он, а сидевшая рядом с мужем Катя улыбаясь хихикнула:

— Начало мне нравится.

— Я тут подумал, а что всех нас объединяет вместе? Что свело нас и сроднило? — юноша плавно обвел взглядом присутствующих.

Все непонимающе молчали, пока старый академик не рассмеялся и не сказал:

— Саша! Говори. Я уверен, чтобы мы не сказали, мы все равно не угадаем!

— Да, Сашенька, говори. Ты у нас тут самый старший и самый умный, — подколола его улыбнувшись жена.

— Хорошо. Всех нас объединила и сроднила Катя! — Саша обнял девушку. — Именно благодаря ей я вообще оказался здесь — в теле прежнего Саши — вошел в вашу дружную семью. Она, как единственная внучка, объединяет: и Сергея Порфирьевича — ее дедушку, — и Екатерину Викторовну — ее бабушку!

— Все, что ты сказал о родственных связях — понятно, но как Катюша повлияла на твое попадание в тело Саши Иванова? — удивилась бабушка Кати.

— В той жизни я был знаком с некоторыми родственниками Катюши и именно это знакомство, я уверен, привело к переносу моего сознания в тело именно этого парня, — уклончиво ответил юноша, не желая рассказывать об Анне. Откуда ему знать как на эту информацию отреагирует бывшая аристократка.

— Точно! — тут же пришла ему на помощь жена. — Я главная! Вот! И прошу меня любить, холить и лелеять!

— Это само собой разумеется. Только тебя, Катенок!

— И наших деток! — продолжила список Катя.

— И наших деток. И всех остальных твоих родственников, — рассмеялся ее муж.

— Хорошо! Мы все с этим согласны, но к чему ты это все сказал? — спросила бабушка Кати. — Поясни, пожалуйста.

— Конечно. Сейчас разъясню к чему я веду. Нужно позаботиться о ее будущем. И начать это делать прямо сейчас.

— Откуда у тебя эти мысли? — удивился старый академик.

— На них меня навели слова Принца, о том, что он готов был помочь карьере Кати, если я его отпущу. Но если он мог помочь, то он же, или подобные ему, могут ее и сломать. Поэтому мы должны позаботиться о ней уже сейчас!

— Сашенька, ты такой заботливый, — Катя обняла мужа, — а как же твоя научная карьера?

— Катёнок! Я свою карьеру уже сделал в прошлой жизни. И тратить время на ее оформление в этой — не хочу. Я уже переболел жаждой славы и признания.

— А может мне она тоже не нужна? — спросила его жена.

— Ее нужно сначала получить. Понимаешь? А потом понять, что это не так важно, как сам научный результат. Но пока ее не получишь, этого не поймешь! — улыбнулся Саша.

— Все это понятно. И я с тобой, зять, согласен. Что конкретно ты предлагаешь? — перешел к делу Сергей Порфирьевич.

— Я предлагаю следующее. Оставить трансперсональные путешествия за нашей группой. А вот в исследованиях в области медицины сделать нашим фронтменом Катю!

— Кем меня сделать? — удивилась девушка.

— Фронтменом. Так — в наше время — называли вокалиста, который был так сказать «лицом» музыкальной группы. А «лицом» нашей группы — по медицинским исследованиям — будет Катя! — предложил Саша.

— А русским словом назвать эту должность нельзя? — недовольно произнесла бабушка. — Например лидером!

— Ну лидер — это тоже не совсем, а точнее совсем не русское слово! — рассмеялся Саша. — И кроме того, оно не совсем точно отражает ту роль, которую будет играть Катя. Нам не следует ставить ее в глупое положение.

— Какое? Я не хочу выглядеть дурой, — тут же запротестовала девушка.

— Ну смотри. Мы будем заниматься изобретениями и совершать научные открытия. В соавторах будут: ты, я, Сергей Порфирьевич, твой отец и мама, мой отец и Аня. Два академика, профессор. Если мы заявим, что лидер нашей группы Катя, то кто в это поверит? Первокурсница направляет и руководит академиками и профессором! К Кате приклеят ярлык блатной девушки и она от него никогда не отмажется, — произнес Саша.