Я отказал с самым категоричным видом, на который только была способна моя небогатая мимика, заверив, что это представление показывается лишь единожды!

Парень взволнованно завозмущался, показывая, что это все был обман, и он уже и сам догадался, куда девалась трубочка.

- Хорошо, показывай все с начала! – согласился я, как обычно, сопроводив слова эмоциональной жестикуляцией.

Флин с готовностью начал. Но, стоило только ему сделать вид, что он засовывает себе ее в нос, как я стремительно ухватил его за макушку и развернул его голову лицом к себе.

Вполне ожидаемо увидев отведенную в сторону трубочку, преувеличенно радостно «агакнул» и с обвиняющим прищуром уставился на мальчонку.

Тот аж взвизгнул от негодования! И, плюясь, начал высоким голосом доказывать, что я мухлевал точно так же. Ну, а что еще он мог прокричать по этому поводу? Думаю, что именно это.

Дождавшись, когда он возьмет паузу, чтобы набрать в легкие хоть немного воздуха, я сделал суровое лицо, попросил тишины и, как смог, объяснил ему, что он попался, а я – нет…

Парень оказался отходчивым и смышленым: выводы, судя по тому, как уважительно он на меня взглянул, сделал правильные и возмущаться перестал. И даже стал каким-то задумчивым. А потом поблагодарил меня за что-то. Причину благодарности я до конца не понял, но саму благодарность принял.

Дальше учеба пошла еще активнее. Убедившись, что со счетом у меня все чудесно, Флин основной упор сделал на пополнение моего словарного запаса. Начали с существительных, а именно, с наглядных примеров – предметов, на которые можно указать пальцем. Когда таковые подошли к концу, мальчишка снова слегка меня удивил. Расстелив на столе скатерть (до этого мы обходились без нее), он высыпал на край гладкой ткани горку песка и начал с его помощью создавать изображение предметов. Я когда-то еще в детстве видел подобные рисунки песком на подсвеченном стекле и еще тогда восхищался необычной техникой, а тут – своими глазами…

Талантливый у меня учитель, повезло мне с ним. Рисовал он быстро четко и очень достоверно. Местные слова залетали ко мне в голову одно за другим, и каждое находило свое место, неподалеку от предыдущих. В один момент я снял ободок с головы и понял, что без него процесс усвоения информации замедляется на порядок, а то и сильнее.

Зато, в этот момент во мне проснулся усыпленный этим прибором скептик. Я, вдруг, обратил внимание, что запястье сжимающей этот артефакт руки, выглядит немного непривычно. Оно слегка тоньше, чем я его помню.

Озаренный догадкой задираю рубаху.

- Ну, здравствуйте, мои дорогие! Лет семь вы от меня прятались! При всем желании я порой находил только двух верхних, а тут, на тебе, все показались, как один!

Не переживайте, я не сошел с ума, просто порой я разговариваю с кубиками своего пресса. Правда, раньше я мог только догадываться, что все они на месте, а вот теперь вижу всех и каждого своими собственными глазами!

Очень интересная здесь магия! Творится за счет внутренних ресурсов тела того, кто занимается магическими манипуляциями.

С одной стороны, конечно, плюс, что можно быстро сбросить лишний вес, но, сдается мне, что и мышечную ткань эта зараза у меня уже подъела! Это что ж получается? Здесь можно перерабатывать еду не только на энергию и отходы, но еще и на чудеса? Поэтому Стун такой тощий, что как-то увлекся процессом и теперь не может вернуться в норму? Нет, ерунда! Он же ест одни условные одуванчики. Как говорится: «ешь вода, пей вода – сыт не будешь никогда!». Так что тут я, пожалуй, промахнулся.

Но, все равно, это опасная штука. Получается, что, допустим, я прикалываю на одежду противника булавку, действующую по тому же принципу, что и этот вот мой ученический экс-обруч. Тогда эта булавка начинает действовать, и, допустим, увеличивает потливость человека, без охлаждения тела. Потеет человек постоянно, булавка работает двадцать четыре на семь, не зная перерывов и выходных. А тело человека, пытаясь охладиться единственным доступным ему способом, само постепенно полностью себя иссушает, мумифицируется. И плюс к этому, еще сама булавка тянет из него силы. Смертельная ловушка получается.

Согласен, пример конкретно с булавкой не практичный: одежду принято хотя бы изредка, да менять. Но можно же придумать что-то другое: подменить украшение для женщины, часы для мужчины.

А женщины тут носят часы? А есть ли здесь вообще часы? Так, стоп! Дались мне эти часы! Я же о серьезных вещах думаю.

Поесть бы не помешало… Сдается мне, что сейчас самое время перекусить!

И снова я про время. Так, я себя знаю. Если что-то в голову втемяшилось, это уже не выбить, пока само до логического конца не дойдет. На предмет чего я там хотел порассуждать?

Часы у женщин?

Ну, на счет чего я хотел поразмышлять? Допустим, по расхожему мнению женщины всегда опаздывают. Из этого следует, что часы им не слишком-то и нужны. Однако женщины часы и покупают и носят. Зачем? Напрашивается вывод, что в качестве аксессуара!

Прислушиваюсь к себе. Кажется, я собой доволен и могу тему часов считать исчерпанной, хотя бы на какое-то время.

А этот ободок случайно мозги не вправляет? Я тут в который раз в чужом мире, не пойми как, не знамо зачем, а думаю о дамских часиках, вместо того, чтобы искать ответы на действительно актуальные вопросы.

Все эти сумбурные мысли копошились в моей гудящей от полученных знаний голове, пока Флин рисовал на скатерти что-то поистине масштабное. И в итоге, когда я уже немного перезагрузил отвлеченными мыслями забитую новой информацией память, закончил свой шедевр.

Сначала я испытал восторг, а потом – сожаление. Ведь на столе было настоящее произведение искусства, и логика отказывалась верить в то, что это все потом снова станет лишь кучкой песка…

На скатерти был практически детально изображен процесс штурма средневекового города с высокими оборонительными стенами и широким глубоким рвом под ними.

Соблюдая хотя бы примерные пропорции, Флин практически не изображал людей, зато архитектурные особенности крепости и инженерные сооружения штурмующей армии были показаны изумительно.

Так мы зачем-то начали изучать военное дело.

И это было настолько интересно, что, я даже не услышал, как скрипнула входная дверь, и не сразу понял, что кто-то ходит по комнате, зажигая светильники и свечи.

На дворе был вечер, а компанию нам составила Рина и большой тяжелый мешок, преступно пахнущий едой.

Все еще припоминая невзрачной красавице, что она совсем недавно смерти моей хотела, я, не спрашивая разрешения, хотя уже точно знал, как это делается, и вообще не вступая в разговор, занялся приемкой продуктов и транспортировкой их на недавнюю картинную галерею, а нынче – кухонный стол.

Мешок был объемный и тянул килограмм на сорок, если не на пятьдесят. Прикидывая то так, то эдак, я все никак не мог поверить, что хрупкая на вид девушка смогла бы унести его хоть на какое-нибудь серьезное расстояние. Пришлось шепотом просить помощи в отгадке у Флина.

Тот был менее увлечен учебным процессом, поэтому видел, что ношу, абсолютно ей не тяготясь, принес сопровождавший девушку Стун. Не заходя, заглянув в дверь и убедившись, что у нас все мирно, он кивнул парню и сразу же умчался обратно в город.

- Рина здесь, - напрягая уставшие извилины проговорил я, - Стун и Гарр – там.

На удивление, парень понял, что я хочу узнать.

- У нее к тебе дело, - как меленькому начал объяснять Флин, - Стун сильный, Гарр умеет обмануть глаза уши или нос, Рина умеет нравиться мужчинам. Стун и Гарр смогли давить на тебя, а Рина не смогла. Она должна понять, как ты ее победил.

Это он, наверняка, про расходящееся от нее свечение, которое я видел при появлении в этом мире.

- Что будем делать? – спросил я, обращаясь к девушке.

Она заговорила быстро и непонятно. Флину пришлось адаптировать ее посыл для меня.

Нам с Риной предстояло сесть друг напротив друга. Она сделает все, что запланировала, а я в это время должен буду рассказывать парню, что чувствую.