Пока разговаривал Флин, сапожник даже не хотел смотреть на рисунок, но стоило Стуну громко и внушительно прочистить горло и повести бровью, указывая подбородком на творчество нашего колченогого художника, как усатый дядька тут же заинтересовался листом. Едва взглянув на рисунок, он тут же заявил, что такой поганой работы не делал, даже будучи подмастерьем! А потом несколько минут за глаза чихвостил своего брата – бракодела и ходячего позора рода.
Когда мы уходили, он все еще поносил и брата, и всю его семью.
Первое впечатление оказалось точным – дрянь человек.
Зато мы точно знали, к кому обратиться за информацией о хозяине сапог. Жалко только, что его мастерская находилась на другом краю города, а Стуну, в связи со вчерашним посланием, которое мы пытались вручить ему полдня, уже нужно было спешить по другим не менее важным делам, связанным с подготовкой к приближающимся Великим Играм.
Нам же с Флином мастер строго-настрого запретил соваться туда без него.
- Что будем делать? – спросил я у мальчишки. – Работать же тебе сегодня не нужно, раз Стун тебя отпросил.
- Вижу, что ты хочешь что-то предложить, - улыбнулся Флин, - давай, я послушаю.
- Можно рассмотреть другие версии, точнее, попытаться раскопать это дело в другом направлении. Ты говорил, что убитый работал в библиотеке. Может, имеет смысл заглянуть туда, поговорить с его коллегами? Вдруг, кто-то из них что-то знает о связях, знакомствах убитого? Или, вообще как-то замешан в самом убийстве?!
Пожалуй, в первый раз я увидел на лице мальчишки настоящую веселую улыбку.
- Ну, пошли, - подозрительно быстро согласился он, и еще раз улыбнулся при этом.
Причину улыбки я понял уже внутри помещения библиотеки. Если честно, я думал, что она будет поменьше, раз вопрос с доступной бумагой здесь пока не решен. Однако в этом мире к бумажным носителям информации относились бережно и уважительно. Помещения были светлые, сухие, проветриваемые. На широких подписанных полках лежали и стояли, глиняные таблички, свитки, книги…
А улыбку Флина я разгадал, только взглянув на единственного оставшегося в живых библиотекаря. Это был классический человек «не от мира сего». Скажете, что под это определение больше подхожу я, уже хотя бы потому, что действительно не из этого мира?
Так вот я отвечу, что этот «кадр» в любом мире будет белой вороной. Ну, или книжным червем; кому как удобно.
Ко всему прочему он явно еще занимался и какими-то научными изысканиями, потому что пол вокруг того места, где он угнездился, был полностью уставлен всевозможными носителями информации. Он ползал между ними по ломаным хаотичным траекториям, в поисках нужного носителя. А когда странный юноша его находил, то издавал тихий, одновременно восторженный и странный, как бы исходящий из носоглотки звук, отдаленно напоминающий радостное похрюкивание.
Этот товарищ нас даже не заметил, когда мы, переговариваясь, вошли к нему в помещение.
- Он что, собирается превращать свинец в золото или воду в вино? Просто других целей для проявления подобного рвения лично я придумать не могу!
- О, это целая история! Он ослеплен одной идеей и живет только ей. Хрюн хочет создать устройство, которое бы передавало на большие расстояния звуковые сигналы.
- Как ты сказал, Хрюн?! – изумился я такому звучному имени.
На местном языке оно не имело ничего общего со свиньями, но вот на русском… имя полностью оправдывало то радостное хрюканье, которое время от времени издавал библиотекарь!
- Ну, да. Его так зовут. Будущий мастер книг утверждает, что наш город остается в изоляционной опасности каждый раз, когда на окрестности опускается густой туман, и совсем не видно сигнальных стрел.
- Сдается мне, что их и в солнечный день не слишком хорошо видно, - поделился я сомнениями на счет эффективности местной системы оповещения, понимая, что будущий мастер изначально прав, ища выход в звуковом диапазоне.
- Для солнечной погоды у нас используются дымы. А в сильный дождь никто город атаковать и не станет. Да и вообще в непогоду городские ворота закрыты, а мосты подняты. Так уж всегда было заведено.
- Ладно, вам тут виднее, - сдался я, - зато мы выяснили, что этот уважаемый ученый уж точно не стал бы никого резать. Думаю, он вообще с внешним миром толком и не контактирует.
- Зато внешний мир с ним контактирует, причем довольно активно! – усмехнулся Флин. – Только на моей памяти его били раза четыре за испытания в городской черте устройств для наиболее пронзительных звуков. У него теория, что чем противнее звук, тем дальше он распространяется…
- Так сказать, по закону всемирного свинства?! – весело уточнил я, но понят собеседником не был.
Для посыльного Флина эта фраза была просто не самым удачным набором слов. Да, уж, нет пророка в своем отечестве. Ну, да и отечество тут не мое. Так что грустить не станем.
Посыльный же за время моей микрорефлексии успел подойти к ближайшей полке с книгами и едва слышно пошелестеть страницами первого попавшегося в руки тома.
Как ни странно, но этот звук привел библиотекаря в чувство. Он отвлекся от своих изысканий и, прищурившись, оглядел помещение. Первым в поле его зрения попал Флин.
Библиотекарь, узнав мальчишку, нахмурился и нехотя встал с колен.
- У тебя ко мне послание? Говори скорей, я занятой человек, работаю за двоих!
В этот момент взгляд Хрюна дошел и до меня. Лицо библиотекаря из строгого стало взволнованным.
- Так, - быстро затараторил он, - уважаемый, вы, судя по вашему выражению лица, ошиблись дверью. Здесь нет ни выпивки, ни девиц. И состязания тут тоже не проводятся. Это скучное помещение. Я же по вашему лицу вижу, что вы перепутали здания. К чему вам дышать пылью веков? На улице чудесная погода, а в соседней харчевне вчера как раз откупорили сорокаведерную бочку вина. Буйный праздник был по этому поводу! Хотите, я вам покажу, где находится это гнездо разврата?! Там есть доступные вульгарные женщины. У них там всякие женские прелести и все остальное. Там хорошо, а здесь вам не понравится! Пойдем те же, пойдемте!
- Нет-нет, - давясь от смеха, вмешался-таки Флин, - это со мной, не гоните его, пожалуйста. Это он только так выглядит, а на самом деле вполне смышленый – даже грамоте и счету обучен! Это мой дальний родственник с самого крайнего хутора. Они там все немного необычные: акушеров там уже давно не видели.
- Надо же! – не без интереса отреагировал на поток информации библиотекарь. – Какой презабавнейший экспонат!
Получив мою почти что исчерпывающую характеристику, теперь Хрюн меня не опасался и подошел почти вплотную.
Близоруко щурясь, он еле слышно хрюкнул и заговорил.
- Изумительная нижняя челюсть! Ты знаешь, Флин, а ведь я, исследуя природу звуков, занимался и физиологией человека. Мне же нужно понимать, как работает ухо! А начав узнавать про уши, я уже не смог остановиться. Так вот, массивная нижняя челюсть, скошенный назад лоб, выраженные надбровные дуги, чуть уже стандартного посаженные глаза – все вместе это кричит о том, что перед нами скорее твой, чем мой потенциальный коллега. При чем и у вас он может не удержаться!
Вот и отлились кошке мышкины слезки! Как же приятно при этих словах было смотреть на выражение лица Флина! Я-то уже привык, что каждый считает своим долгом рассказать мне, какая глупая у меня физиономия, но еще никто не прочил мне профессию посыльного в связи с этим.
В принципе, они с Флином примерно одного возраста, может у них есть старые счеты, раз Хрюн в своем театре одного актера изображает тут мастера сарказма.
- А еще такие люди обычно злые и у них хорошая память на обиды, способность легко переступать через общественные устои и тяжело бить… - сделав шаг навстречу осмелевшему книжному червю, проникновенно произнес я.
Библиотекарь автоматически отступил на шаг назад, растеряв при этом движении большую часть уверенности в себе.
- Не стоит, братишка, - тут же раздался голос принявшего правила моей игры Флина, - нехорошо это – каждый день бить кого-то из представителей городских служб и учреждений. К тому же после капрала стражи стыдно как-то опускаться до библиотекаря. Тем более, что в городе его не бил только ленивый. Ну, или глухой!
