Людей при этом стараются не убивать, а похищать, если это не война за колодцы и пашни или великая сушь, если это не «Война голода». Но «Война голода» особая, она объявляется всеми старейшинами всех племен, когда земля не может всех прокормить. За убитых на ней нет никому кровной мести, просто так погибают лишние рты. В обычное же время врагов стараются взять в плен, в этом больше чести, славы и прибытка. А ты знаешь почему? Когда платят выкуп за похищеного свободного, его цена вдвое выше, чем за баку, а за знатного человека или старейшину и ещё больше. И ведь выкупают. Знатных — их родичи, а бедных — всей деревней или кланом.
А теперь посчитай. Двое детей и шесть, нет, восемь взрослых убили, чтобы запечатать тайной этот так плохо скрытый клад, да ещё детей положили так, чтобы уж наверняка навести на кладку тайника. Всё это сокровище в погребе едва ли столько стоит, сколько составил бы выкуп за этих десятерых. Зачем? Поверь, при всей кровожадности бунтовщиков и разбойников, они не будут уменьшать свою добычу без причины. Они набрали скота, причем брали только самых лучших и дорогих животных, и необычайно большой полон. Никогда раньше я не видел столько пленных в угоне, но даже так — перебить десять человек полона слишком дорогое удовольствие, разве что их боги зачем-то требовали жертву. Но — жертву! Ни один бог не возрадуется Потерянным душам! И за убитых ТАК обязательно будут мстить! Да что там, их объявят вне закона для всех, словно «Водяных преступников» — осквернителей колодцев.
Нехти отхлебнул из тыквенной бутыли пиво, глянул на свой кулак с тремя отогнутыми пальцами, отогнул четвертый и продолжил:
— Дальше: зачем нашим начальникам было сюда отправлять ТАКОЙ отряд? Я почти уверен, что это вовсе не придумка господина конюшен и коменданта. Пернеферу хороший командир, я давно его знаю и был рад, когда его назначили комендантом Кубана. Скорее всего, он получил такой приказ — отослать сюда только твоих джаму, а вот уже меня, с моим выжившим в ущелье десятком, и поводырей собак он добавил по своей воле. Откуда, хотелось бы мне одним глазом узнать, пришёл такой приказ?
В-пятых — мне непонятен писец Минмесу. Я знаю жреца Саи-Херу. Тот, несомненно, жрец-херихеб из храма Гора, владыки Кубана, и, несомненно, знаком с писцом тем и знал его раньше. Но я-то вот не ведал до этого похода достопочтенного Минмесу и даже не встречал его в Кубане! Пусть я больше времени проводил в пустыне, а не в крепости, но всё же знаю там почти всех. Заметь — он рассказал нам о забытом и проклятом князе Юга и том, как он сам оказался связан с этим делом, хотя, я уверен, рассказал далеко не всё, что мог бы и что нам было бы полезно, но поведал все только после давления госпожи из края Ибхут и твоего приказа. И нам ничего не известно — где был он и что делал всё прошлое царствование, а это больше десятка лет! Он очень непонятен, странен и опасен, вот что я думаю о нем, писце этом. Он, несомненно, глаза и уши, но вот чьи? И вот — именно он оказывается в нашем отряде!
В-шестых — дикие негры и, главное, сама их госпожа. Я не сомневаюсь, что она воистину старшая пяти кланов. Тур подчиняется одному её взгляду мгновенно, а уж таких великих воинов, как он, я хотел бы иметь только по свою сторону строя щитов. Значит, не простой она человек. Да и то, что она древней крови, говорит само за себя. И в том, что в их земле голод и бедствие — я тоже почти не сомневаюсь. Но вот что именно сама старшая отправится со столь малым караваном за едой — не верю. Думаю я, что она великая колдунья с великой властью над людьми и духами, старшая та, и думаю, что не связана она с бунтом и теми разбойными неграми.
Но вот с Потерянными душами, кажется мне, не так всё просто. Пока я вижу так, что именно из-за них она здесь, и вижу её великое опасение. Боюсь, она знает и предвидит о них много страшного, и её цель — победить это непотребство и, главное, найти и погубить колдуна или колдунов, творящих это злое и запретное чародейство. Я чую, что она не случайно оказалась ночью на нашем пути с Туром. И кажется мне после ночи этой, что Тур обучен биться с Измененными. И бъётся с ними уже не первый раз. Хотел бы я её спросить, но боюсь… Колдуна сердить — жизнь коротить, сам знаешь. А вот тебе она сказать может. Какая-то между вами связь, это видно, какое-то предназначенье в вашей встрече. Ты спросил бы у нее, командир?
— Я и сам с ней хочу поговорить и поговорю. Она обещала растолковать мой сегодняшний сон, уж больно он странный. Заодно и попытаюсь разузнать побольше. Ну а ты, Богомол, что думаешь?
— Не думаю. Знаю. Следы. Сюда пришло два отряда. Один — разбойники, со скотом и пленными. Второй — тот жрец или семер, про которого я говорил, и его охрана. В охране все — добрые воины, но не все — воины пустыни. Не знаю, с кем пришел колдун, но, скорее всего, это именно он ушёл с семером. Разбойники расходились тремя отрядами. Один со скотом, второй — с пленными. И третий, маленький, всего пятеро их, идущих в отряде том — с колдуном и семером. И ещё. Отряд семера уходил с грузом большим, чем пришел. Хотя и прибыл тоже с поклажей на ослах. Но на обратном пути ослов стало больше.
— И ещё одна странность, — сказал Богомол, подумав, — так выходит, что колдун полагал, что будет два умертвия, отожравшиеся на шести связаных пленниках. Но его планы порушил воин тот, большой негр. Почему в умертвие не превратили именно его? Такой Проклятый точно перебил бы всех связанных и справится с ними нам могло и не удасться.
Хори задумался. Что-то начало складываться, но он боялся спугнуть неоформившуюся мысль, и молодой неджес начал неторопливо рассуждать вслух, раскладывая услышанное и надуманное по полочкам:
— Как-то непонятно мне. Тем разбойникам сильно повезло с мятежом. Скажи мне, десятник, и ты, Иштек — отчего случаются в этих землях бунты? Я слышал о подобном и раньше, и кажется мне, что мятежи тут приключаются намного чаще, чем в Абу. Неужели тяготы столь непосильны, а жизнь под рукой Великого дома столь тяжела, тяжелей, чем для крестьян в Черной земле? Это не мятежные слова, я и вправду не понимаю, поскольку не знаю жизни здесь.
— Ну и вопросы у тебя, отец мой! Я — нехсиу, но я давно связал свою жизнь с армией Та-Кем. И рассуждаю как солдат, но понимающий нехсиу и маждаев. Помнишь, я сказал, что часто случаются набеги деревень друг на друга? Некоторые кланы враждуют поколениями. Если посчитать, то никто не в прибытке, лишь обиды плодятся и множатся. Как тебе сказать? В Куше и Вавате у черного люда не больше податей и повинностей, чем в Та-Кем, даже меньше, пожалуй — уж я-то служу долго и был и внизу (т.е., ниже по течению Нила), и даже в странах Джахи и Фенху. Тут народ такой… Маджаи раньше были люд вольный, и ни от кого страху не имели. И всяк делал, что хотел, никакой власти над собой они не терпели, и кланяться никому не желали. Только вот получается так, что, не признавая никакой власти над собой, приходится признавать власть любого. Любого, кто сильней. Выходит так, что, либо власть одного, либо власть любого. Скажу тебе, как человек поживший и так, и эдак, что лучше всего разумное сочетание.
Теперь ты не прими за крамолу слова мои. Потому, что власть одного, не ограниченная ничем — ни богами, ни представлениями о добром и дурном, ни обязанностями этого одного перед своим народом — это порядок, как его представляет этот один, и великий страх для всех остальных. А воля — это отсутствие страха, но и отсутствие порядка. В любой из дней может найтись тот, чья воля и сила больше, и он отберет у тебя всё, и даже жизнь твоя будет в его руке.
Но вот погляди, отец мой, даже боги Гор с Сетом воюют, однако оба они — змееборцы. И плывут каждую ночь с Ра на его ладье в сражение со змеем Апопом, и бьются с ним, богом тем пресветлым, плечом к плечу. Гор — это порядок, закон и правила. И страх.
А Сет — даже не свобода, а — воля! Хаос и желание. И все же Ра держит их обоих при себе. Потому что, если Порядок навсегда победит Хаос, а Страх — Волю, Гор навсегда победит Сета, или же если Сет победит навсегда Гора, Свобода — Обязанности, а Воля — Страх, то очень быстро все люди станут несчастными. Нет счастья человеку ни при Горе, ни при Сете, только в их борьбе есть возможность для жизни рода людского. И они, Гор с Сетом, Порядок с Волей — в вечной борьбе, а Ра во имя жизни на земле не дает никому победить окончательно, и они лишь ненадолго одерживают верх. И иногда благо людское — победа Гора, а иногда — победа Сета. Но уж больно близки те времена, когда эта земля была целиком во власти Сета, и Сет правил в ней очень долго. Люди земли этой устали от воли. Точнее, от своеволия, от бесконечной вражды и набегов всех против всех. И земля эта, Куш и Вават, стала ждать того, кто придёт и наведёт порядок.
