Материалы новгородских таможенных книг Смутного времени свидетельствуют об участии в рыночной деятельности как посадских людей, так и крестьян. В декабре 1614 г. Яков Афонасьев сын Коробейников предъявил на таможне «на дву возех шесть туш свиных, бочка да крошня ягод изюму весом десять пуд две чети, три суденка масла коровья весом наголо десять пуд с четью, две бочки меду патоки, два быка» (цена товара — 132 руб.)^{335}. В 1617 г. торговые люди «Иван молодожник с товарыщи» выручили за проданный на государев обиход мед свыше 29 рублей, а у Дмитрия Воскобойникова казной было закуплено 305 четвертей ржи за 610 рублей^{336}. После подписания Столбовского мира 1617 г. в пригородах и уездах Новгородской земли (Ладоге, Порхове и др.) таможни и кабаки были отданы на откуп частным лицам^{337}. В небольших населенных пунктах, например, в Парфеньеве в 1616 г. торговцы сидели в лавках только «по пятницам один день в недели»^{338}.

Зажиточные торговцы давали деньги в долг на основе кабальных грамот не столь удачливым в торговых делах горожанам. Так, в 1611 г. калужский купец Смирной (Константин) Судовщиков занимался взысканием кабального долга (90 рублей) с вдовы посадского человека Волхова Дмитрия Ильина^{339}.

В Смутное время, несмотря на сложные условия, не прекращалась межобластная и международная торговля. В договор, заключенный между королем Сигизмундом III и боярской делегацией во главе с М. Г. Салтыковым, входило положение о беспрепятственном торговом обмене между Польшей и Россией: «Купцом полским и литовским в Московском господарьстве, а руским московским в Польше и в Литве торги мают быти водные, а не толко в своих господарьствах во всех, всякими товары торговать, але и до чужих земель через Польшу и Литву купцам руским для торгов ездити позволяти рачить его королевская милость. А тамги з них на Москве и во всех городах Московскаго господарьства, также в Полше и в Литве доскажет брат водлуг стародавнего обычаю, як бирано перед тым, ничего болши надто не прибавляючи, а ни упоминков не вымогаючи»^{340}. Выполнить это тогда было практически невозможно.

Внутренняя торговля хотя и испытывала сложности, все же связывала жизнь страны воедино. 5 марта 1611 г. «Трешка Леонтиев сын мясник с Щитной улицы» привез на 8 возах не только 500 кож яловичьих, 14 боровов, 50 опойков, 3 горшка масла, 3 пуда сала-сырца, но и 4 конца рядны, конец сукна «невали», «постав сукна черлен аглинские середние земли». Часть товаров, для доставки которых пришлось нанять пять извозчиков, он повез в Ивангород^{341}. В декабре 1611 г. торговые люди из Бело-озера и Устюга Великого доставили в Новгород Великий крупные партии (от 24 до 580 косяков) мыла. Тогда же приказчик московского купца Замочникова Мина Федоров привез 2 пуда краски, которую удалось продать лишь частично. Еще меньше повезло Максиму, человеку гостя Юрия Болотникова: все пять доставленных экземпляров «Уставов печатных московских» ему пришлось увезти обратно в Москву^{342}. В Новгород в 1610/11 г. приезжали торговые люди из Вологды (9 человек), Вязьмы (23), Ивангорода (28), Каргополя (8), Москвы (34), Осташкова (47), Ржева (28) Старой Руссы (16), Тихвина (37), Торжка (27), Ярославля (5) и других городов России.

Ситуация в Новгороде изменилась в худшую сторону после захвата города шведским войском Я. Делагарди. С торгово-ремесленного населения шведами во время оккупации взималась денежная контрибуция. Только 1 и 8 января 1613 г. купец Истома Демидов вынужден был заплатить в сумме 100 рублей^{343}. По подсчетам В. А. Варенцова, в 1613/14 г. число приездов иногородних торговцев в Новгород уменьшилось в 16,5 раза, а общий товарооборот сократился в 6 раз^{344}. И это несмотря на то, что, как свидетельствовал в апреле 1613 г. купец Богдан Исаков, «из Новагорода торговые всякие люди с товары ездят безпрестанно в Осташков и в Торожек и во Тверь и во Ржеву и во Старицу и в Погорелое и в Ярославль, и ис тех городов в Великий Новгород всякие торговые люди с товаром ездят же»^{345}.

Сложной была ситуация и в городах Среднего Поволжья. В июне 1611 г. казна Казани была пуста из-за прекращения поступления оброчных денег, кабацких и таможенных сборов. Как поясняли казанцы, «таможенных пошлин взяти было не с чего, с верху и с низу ни из которых городов болших соляных и никаких судов не было». В этой связи, проявляя заинтересованность в постоянном функционировании товарообмена, они просили отпускать из Перми Великой в Казань торговых людей с товарами «безстрашно» и, в свою очередь, отправляли в Пермь собственных купцов^{346}.

В письме Тимофея Вьюгова Я. П. Сапеге, датируемом 16081609 гг., говорилось, как «ныне на Вологде собрались все лутчие люди московские гости с великими товары и с казною»^{347}. Очевидно, они собирались сбыть эти товары иностранным коммерсантам либо отправиться с ними дальше на север, в Архангельск. В 1614 г. московский гость М. Смывалов обращался к властям с челобитной о выделении ему места под амбар на Архангельском гостином дворе^{348}.

Приведу свидетельства о позиции ряда торговцев из белорусских городов по отношению к военно-политическим конфликтам Смутного времени. В начале 1610 г. купец из Полоцка Данило, перебежав из польского лагеря в осажденный Сигизмундом III Смоленск, информировал русских об успехах отрядов М. В. Скопина-Шуйского в борьбе с интервентами и о положении поляков^{349}. Тогда же, по свидетельству польских лазутчиков, посланных в Москву королевским офицером Доморадским, находившиеся там белорусские купцы, «дали знать миру и духовенству, что король, его милость, хочет наступать на их веру и церковь», и советовали москвичам не переходить на сторону Сигизмунда III^{350}.

В Западной Сибири, как свидетельствует грамота Лжедмитрия I воеводе Верхотурского уезда (22 октября 1605 г.), приезжие люди обязаны были торговать с татарами и вогуличами только на местном гостином дворе (а не «по волостям и юртом»), уплачивая «десятую пошлину»^{351}.17 декабря 1609 г. царской грамотой В. И. Шуйского Соликамскому купцу Богдану Данилову было дозволено отправиться по торговым делам в Сибирь. Ассортимент его товаров состоял из ножей, топоров, кос, серпов, сошников и других железных изделий^{352}. 29 июня 1613 г. в Печатном приказе была оформлена проезжая грамота торговому человеку Захару Козлову для торговли «в сибирские городы»^{353}.

Гораздо меньше сохранилось материалов о заморских поездках русских купцов в Смутное время. В 1609 г. новгородские и псковские купцы посещали Ревель, куда привозили лен, пеньку, полотно, пушнину, юфть, мыло, сало^{354}. Гость С. Ю. Иголкин участвовал летом 1613 г. в переговорах в Выборге со шведским королевичем Карлом Филиппом и вместе с гостем Иваном Харламовым присягнул ему^{355}. Знавший шведский язык посадский житель Корелы Тимофей Хахин, торговал со шведами и сотрудничал со шведскими оккупационными властями в эпоху Смуты^{356}. 16 июля 1616 г. в Невское устье пришло из Ивангорода русское судно-сойма, на котором находился торговый человек Осип Васильев сын Тончюков, привезший «30 мехов соли, 13 бочок ржи, 5 коробочок сахару горозчатого, 2 бочки инберю»^{357}.