О ее успехах отзывались лестно – стало быть, все это не просто глупое самомнение? В чем-то она и вправду талантлива? Изабелле нравилось думать о себе хорошо, и все же она скромничала: ей требовались доказательства со стороны.

Лорда Уорбертона убедили остаться в Гарденкорте и назавтра, а когда завтрашний день подошел к концу, он и сам решил отложить свой отъезд до утра. Лорд не раз заговаривал с Изабеллой, и та принимала его внимание благосклонно. Он нравился ей все сильнее – произвел большое впечатление и с самого начала, а уж к концу первого дня визита наша героиня едва удерживалась, чтобы не признать в нем романтического героя, пусть ему и недоставало трагической бледности. В первый вечер она удалилась в свою спальню с ощущением невероятного везения. Счастье было близко… Как же приятно состоять в знакомстве с двумя столь очаровательными людьми, говорила себе Изабелла, имея в виду кузена и его друга.

Следует отметить, что во время визита лорда Уорбертона произошел случай, едва не омрачивший прекрасное расположение духа мисс Арчер.

Мистер Тушетт удалился к себе в половине десятого, однако его супруга осталась в гостиной, раз уж там собралось общество. Посидев немногим менее часа, она поднялась из кресла и сообщила племяннице, что пора пожелать джентльменам спокойной ночи. Наша героиня к тому часу желания спать еще не испытывала, а вечер, по ее мнению, складывался весело. Как можно прерывать веселье в самом разгаре? Разумеется, Изабелла без задней мысли ответила:

– Мне точно следует удалиться, тетушка? Я бы посидела еще с полчасика.

– То есть я должна ожидать вас полчаса? Это невозможно, Изабелла.

– Да нет, зачем вам ждать? Ральф зажжет мне свечу на ночь, – беззаботно откликнулась девушка.

– Я готов зажечь вашу свечу, мисс Арчер, причем с огромным удовольствием, – воскликнул лорд Уорбертон. – Единственная просьба: давайте забудем о ней до полуночи.

Миссис Тушетт вперила в него взгляд своих пронзительных глаз, а затем обожгла их холодным отблеском племянницу:

– Вы не можете оставаться одна в обществе джентльменов. Вы… вы не в Олбани, дорогая.

– И очень жаль, – зардевшись, поднялась из своего кресла Изабелла.

– Маменька… – укоризненно пробормотал Ральф.

– О, миссис Тушетт! – одновременно с ним воскликнул Уорбертон.

– Не я была зачинателем устоев вашей страны, милорд! – веско произнесла миссис Тушетт. – Мне лишь следует им подчиняться.

– Разве я не могу остаться в гостиной с собственным кузеном? – осведомилась Изабелла.

– Не хотите ли вы сказать, что лорд Уорбертон – ваш кузен?

– М-м-м… вероятно, это мне следует первому отправится в постель, – заявил гость. – Наверное, на том наш спор и закончится.

– Что ж, раз иного выхода нет, я вполне могу бодрствовать и до полуночи, – вздохнула миссис Тушетт, вновь усаживаясь в кресло.

Ральф, пожав плечами, вручил Изабелле свечу. Он не спускал с кузины глаз. Противостояние оказалось в высшей степени интересным. Возможно, он ожидал вспышки страстей, однако ничего подобного не случилось. Девушка усмехнулась, кивком попрощалась с присутствующими и двинулась к лестнице в сопровождении тетушки. Ральф был зол на мать, хоть и признавал, что та всего лишь соблюдает общепринятые обычаи.

Дойдя до верхней площадки лестницы в полной тишине, две дамы на секунду остановились у спальни миссис Тушетт.

– Полагаю, вы раздосадованы моим вмешательством? – осведомилась тетушка.

Изабелла на миг задумалась.

– Вовсе нет. Правда, удивлена и даже озадачена. Неужто мне нельзя было остаться в гостиной?

– Ни в коем случае! Девушки из приличных домов Англии никогда подобного не допустят.

– О, прекрасно, что вы меня предупредили! Ведь и мысли на сей счет не закралось; не знай вы местных обычаев…

– Я всегда подам знак, – откликнулась тетушка, – ежели увижу, что вы невольно выходите за рамки приличий.

– Буду вам благодарна! Впрочем, не обещаю, что каждое ваше замечание сочту дельным.

– Ах, – вздохнула тетушка, – уж слишком у вас независимые взгляды…

– Да, пожалуй. И все же я должна знать, что в обществе считается приличным, а что – нет.

– Лишь для того, чтобы следовать своим путем?

– Для того, чтобы понимать, есть ли у меня выбор.

Прослышав, что Изабелла не чужда романтики, лорд Уорбертон осмелился поделиться с ней надеждой: настанет день, когда юная леди захочет посетить его дом – старинный и весьма любопытный. Он даже заручился словом миссис Тушетт, пообещавшей привезти племянницу в Локли, а Ральф выразил желание сопровождать дам, ежели отец отпустит. Лорд заверил Изабеллу, что его сестры также нанесут визит в Гарденкорт. О сих особах наша героиня успела кое-что узнать, расспросив Уорбертона о семье, пока тот гостил в доме ее дяди. Коли уж в Изабелле пробудился интерес – вопросы сыпались из нее, словно из рога изобилия. Лорд, будучи любителем светских бесед, рассказал немало – о почивших родителях, о четырех сестрах и двух братьях, которые были людьми приятными и достойными, хоть и «не особенно умными». Мисс Арчер с ними еще познакомится, говорил он.

Один из братьев, лицо духовного сана, также жил в их семейной вотчине в Локли – весьма крупном приходе, и Уорбертон отозвался о нем как о замечательном человеке, хоть во мнениях с ним не мог сойтись ни по одному вопросу. Лорд поведал собеседнице о некоторых его воззрениях. Юная леди была с ними знакома, тем более их разделяла приличная часть человечества – а многие поддерживала и сама. Однако же Уорбертон убедил ее, что она тем самым совершает большую ошибку. Разделять подобные взгляды невозможно, настаивал он. Стоит Изабелле хорошенько поразмыслить – и она наверняка поймет: ничего разумного в них нет. Думала, и весьма крепко, отвечала наша героиня, однако лорд заявил: мисс Арчер – яркое подтверждение факта, частенько его поражавшего. По его определению, американцы, как ни странно, самые суеверные люди в мире, все до единого закоренелые тори и религиозные фанатики, консерваторы из консерваторов. Лишним доказательством тому являлись дядя и кузен мисс Арчер – философию они исповедовали совершенно средневековую. В подобных воззрениях англичанину и признаться неудобно. Мало того, посмеиваясь, продолжал его светлость, оба они еще и имеют дерзость прикидываться, что знают о насущных нуждах и опасностях, поджидающих бедную старую Англию, более него, родившегося в Соединенном Королевстве и даже владеющего, как ни стыдно это признавать, значительной его частью.

Выслушав рассуждения достойного джентльмена, Изабелла решила: пожалуй, Уорбертон особа хоть и благородная, но все же новой формации – реформатор и радикал, презирающий старинные порядки.

Второй брат лорда, человек военный, служил в Индии. Уор-бертон называл его необузданным и упрямым, ни на что не годным, кроме как делать долги, за которые расплачивался собеседник Изабеллы – такова уж привилегия старших братьев.

– Пожалуй, еще немного, и платить я откажусь, – вздохнул лорд. – Братец живет куда лучше меня, купается в неслыханной роскоши и полагает себя, в отличие от вашего покорного слуги, утонченным джентльменом. Я ведь, между прочим, последовательный радикал, а потому выступаю за равенство. Никакого преимущества младшим братьям!

Две его сестры – вторая и четвертая – были замужем. Одна из них устроилась вполне благополучно, вторая же – не бог весть. Супруг старшей, лорд Хэйкок, человек весьма достойный, увы, примкнул к самым убежденным тори. Сестра же, как и полагается приличным английским женам, даже превосходила его в закоснелом консерватизме. Младшая не так давно вышла за мелкого эсквайра из Норфолка, а уж нажила пятерых детей.

Эти и многие другие сведения лорд Уорбертон поведал своей юной американской слушательнице, стараясь как можно точнее раскрыть перед ней особенности английского уклада. Изабеллу забавляли его подробнейшие объяснения – вероятно, лорд делал скидку на ее невеликий жизненный опыт и даже недостаток воображения.