Дронов, по правде, и сам бы не отказался прилечь поспать, чтобы пробудиться лишь к тому моменту, когда ситуация станет ясней, однако вместо этого мерил шагами площадку перед конюшней. В уме его бурлили мысли, теснясь и путаясь, – не успевал он додумать одну, как ее вытесняла другая. Стоит ли считать ситуацию действительно опасной или же это лишь досадная задержка? Насколько близки они к цели и успеют ли настигнуть похитителей прежде их прибытия в Ташкент? А если не успеют – сможет ли Саша найти беглецов в большом и непонятном ей городе, сможет ли сам Николай устроить их захват и освобождение пленника? Не идут ли они по ложному пути прямиком в капкан, ведь даже Настя допускала такой вариант? Что говорить на суде бека, если таковой состоится? Когда стоит…

– Господин капитан, там движение какое-то! – окликнул Дронова дозорный казак на крыше. Офицер вынырнул из затягивающей трясины невеселых дум и обнаружил, что уже вечереет – лучи солнца, бьющие из-за гребня стены, отсвечивали багровым, придавая красноватый оттенок редким облакам и даже столбам фабричного дыма. Выходит, он провел здесь не один час… И как только борозду в земле не протоптал?

– Что на этот раз? – Не надеясь на хорошие новости, Николай проверил револьвер в кобуре, прежде чем лезть на приступку у ворот. Как раз вовремя – к караван-сараю вновь направлялась делегация – в несколько расширенном составе. «Ханский полицмейстер» Мадали-бай, его слуги и еще двое мужчин, которых не было в прошлый визит. Полноватый, в богатом шелковом халате, и худощавый, облаченный в простую дорожную одежду. Дронову потребовались долгие секунды, чтобы понять, что эта парочка ему прекрасно знакома…

– О слуги Белого Царя, слышите ли вы наши слова? – все в том же велеречивом духе возгласил переводчик раиса.

– Слышим, почтенные слуги хана Хоканда. – Капитан оперся локтями о гребень ограды, навалился на него грудью и вытянул шею, вглядываясь. Нет, все верно, он не обознался…

– Именем Ишан-бека, волею хана правителя этого города, мы снимаем с вас все прежние подозрения и отзываем приставленную к вам стражу. – Лицо самого раиса при этих словах было смурнее тучи, но поникшие плечи и расслабленная поза выдавали его нешуточное облегчение. – Достойные доверия свидетели во множестве подтвердили, поклявшись на Коране, что вашим отрядом была оказана неоценимая помощь в деле, исключительно важном для ханского престола, и что вы доблестно сражались против мятежников бок о бок с воинами хана. С этого момента вы можете свободно перемещаться по городу, соблюдая принятые здесь законы, как и любые другие добрые гости Чимкента. – Переводчик что-то переспросил у хозяина и добавил: – Но мы будем благодарны, если вы не станете ходить по улицам… все сразу.

– Не будем, – заверил Дронов, чувствуя, как его губы против воли расплываются в улыбке. – Мы очень рады, что недоразумение разрешилось. И надеемся, что донесший беку ложные сведения понесет достойное наказание.

– Это дело бека, раиса и суда казиев. – Мадали-бай вздернул подбородок и выпятил грудь, стиснул рукоять парадной сабли в золоченых ножнах. – Радуйтесь справедливости правителя Чимкента.

Стоящий рядом с раисом Насреддин-ака, скромный владелец каравана, криво усмехнулся. Китаец Алим за его спиной привычно сохранял непроницаемо-каменное лицо…

– Отчего-то я совершенно не удивился, когда узнал, что весь этот шум в городе связан с вами, – невозмутимо говорил подданный Сына Неба, сложив руки на груди. – Это было как-то даже ожидаемо… Я бы скорее удивился, окажись, что в переполохе виновен кто-то другой.

Насреддин-ака ушел вместе с раисом и солдатами, даже не подойдя поздороваться, а вот его желтокожий спутник задержался, заглянул в караван-сарай. От сделанного Сашей и поддержанного Дроновым предложения выпить чаю воздержался, сославшись на недостаток времени, благодарности принял равнодушно, лишь попросил юную сыщицу и русского офицера отойти в угол двора, чтобы поговорить спокойно.

– Мы прибыли к вечеру и сразу обратили внимание на странную кутерьму, – продолжал он. – Пока обоз разгружался в цитадели, я навел справки и выяснил, что вас тут осадили. Командир гарнизона даже хотел реквизировать у нас тот самый броневик, «роллс-ройс», что мы вместе отбили у бандитов. Надеялся, что он вас устрашит. Я отговорил его от столь глупой затеи и нижайше попросил почтенного Насреддина о содействии. Он прибег к своим связям в городе, потом мы попросили пару офицеров из эскорта свидетельствовать в вашу пользу… В общем, это было несложно. Ишан-бек и сам искал повода не усугублять конфликта, так что с радостью ухватился за предложенную возможность.

– Даже не знаю, как мне вас благодарить. – Николай и в самом деле не знал. Не денег же в кошельке совать и не саблю дарить? А признавать себя обязанным иностранному агенту – более чем неприятно.

– Вот и не благодарите. – На губах китайца едва-едва наметилась усмешка. – Считайте, задолжали мне услугу на будущее. И будем вместе надеяться, что у меня не возникнет повода ее с вас взыскать.

– Я всегда отдаю долги. Если речь идет лишь обо мне и не касается государственных интересов, – насупился Дронов.

– Сохрани Небо, я бы и не подумал. – Алим поднял ладонь. – Я вас, кажется, узнал уже достаточно, чтобы и не пытаться. Да и нужды такой нет, ведь наши страны не враждуют. Не беспокойтесь об этом.

– А вы, пока разбирались в ситуации, узнали что-нибудь об авторе доноса? – тихо поинтересовалась Александра. Она явно подозревала – китаец не ответит, даже если и вправду что-то разнюхал. Однако тот кивнул:

– Да, мне показалось, что узнать о нем будет полезно и для моих дел, ведь человек явно… не случайный.

– И? – Капитан подался вперед – информация обещала быть ценной.

– Выяснил немногое, – пожал плечами Алим. – Доносчик назвался Мухаммадом, прибыл около трех дней назад с группой странствующих торговцев, едущих через Чимкент и Ташкент на запад. Видимо, к границам Халифата. Его спутники покинули город в тот же день, а он задержался по каким-то делам. Остановился у местного жителя, своего знакомого, горшечника по профессии. Предостережение беку передал письмом, к которому что-то, видимо, приложил. Что-то, указывающее, что он не простой мелкий купец, иначе его сообщение до правителя не дошло бы. После вашего прибытия свидетельствовал казы-келяму, главному городскому судье, что вы – провокаторы. Затем сразу же исчез без следа, в доме знакомого его больше никто не видел. Допрашивать этого самого знакомого бек почему-то не стал, как и объявлять в розыск клеветника.

– Весьма подозрительно, – отметила Саша, теребя пуговицу гимнастерки.

– Еще как, – согласно покивал выходец из Срединной Империи. – Все это смутное движение вокруг вас косвенно говорит о том, что либо бек, либо сам хан ведут какую-то свою игру и заводят какие-то тайные связи… не ставя в известность давних деловых партнеров. Ай-яй-яй.

Последнюю фразу китаец произнес абсолютно равнодушным тоном, покачав головой влево-вправо. Как фарфоровый болванчик из сувенирной лавки, которую Николай как-то посетил в приграничном городке.

– И что же вы планируете предпринять? – приподняла брови стажерка.

– К сожалению, у меня нет ни времени, ни полномочий, чтобы заняться местными проблемами. Да и желания особого, если честно. Я сегодня закончу дела в цитадели и завтра же уеду домой. Но мне показалось, что вам, возможно, полезно будет все это знать…

Алим присел, подобрал толстую соломинку и нарисовал ею в пыли простую схему, изображающую несколько улиц:

– Вот тут сейчас мы. А вот здесь живет горшечник, у которого останавливался этот Мухаммад. Я там не успел побывать сам, но мне описали точно. Около базарной площади, за центральным заводом. Дом с обвалившейся оградой, без калитки, во дворе растет старый тополь. На заборе вылеплен узор в виде восьмиконечных звезд, почти стершийся. Дворик маленький, собаки нет. Горшечника зовут Азиз, не женат, живет без родни, один. Не знаю, пригодится ли вам…