- Откуда у тебя лёд? До заморозков далеко!

- Из погреба.

Холод успокоил жжение в коже, но не заглушил зубную боль. Адам уставился на тряпку, обмотанную вокруг ледяного куска.

- А в

погребе откуда лёд?

Неля сердито засопела. Вместо ответа раздался некрасивый звук шарканья ложки по металлическому дну.

- Только не говори, что сотворила его для меня, краса моя?

- Тебе лишь бы сказать какую-нибудь глупость? Или ты физически молчать не можешь? - Неля звонко стукнула ложкой по кастрюле. - Зимой я лёд заготовила. Зимой.

Она была раздражена, а Адам не был готов

снова становиться мальчиком для битья. Лоуренс снова замолчала. Язык опять упёрся в невидимую иглу. Задумавшись, Адам надавил чуть сильнее. Боль ударила в виски, но Лоуренс не сдался. Один мощный толчок и кровавый зуб вылетел изо рта.

- Вот чёрт! – Неля резко бросилась в сторону. – Подожди! Где-то здесь была сушеная ромашка и дуб! Я сейчас…ты просто подожди!

Во рту будто разлили спирт, но Адам больше ничего не чувствовал. Он смотрел на выбитый верхний клык и думал о том, что он будет славно смотреться на веревке.

Стоило Адаму появиться в её жизни, как всё пошло наперекосяк.

Неля смотрела на окровавленный зуб в его руке и думала. Мысли её охватывали всё, но в то же время совершенно ничего. С уродливого корневища стекала кровь. Такая же красная, как и кровь, что текла в жилах Нели. Маленькие кровавые ручейки заливали мелкие морщинки и сгибы. Неля не была уверена, но кровь, как ей казалось, вроде бы заполняла линию жизни. Могло ли это что-то значит?

Унять зубную боль тяжело. Как-то вечерами Остер шептал рассказ о его старом друге, который потерял зуб в какой-то драке. Неля не помнила ничего из этого рассказа, кроме как концовки. Сломанные зубы болели так сильно, что молодой парень не выдержал и положил на себя руки.

- Тогда я и понял, что именно должен делать. – Сказал тогда Остер, крючковатыми пальцами сжимая ручку ступки. – Смотри, чтобы боль утолить, возьми ромашку и кору дуба.

Ещё Остер рассказывал о неком изобретении под названием «сода», но такого порошка не было не только в доме Нели, но и во всей округе. Неля метнула взгляд в Адама. На задворках сознания созрела нехорошая, но практичная мысль. Цена за его «избавление» могла сложиться в нескольких граммах чудесного порошка. Но это всё было потом.

Она разминала травы, грела воду и чувствовала его взгляд. Пекло то у лопаток, то в пояснице, то ниже. Неля злилась, но честно готовила лекарство. За тупой работой мысли в голове лишь множились.

«Нужно не забыть написать письмо домой…» - но что-то ей подсказывало, что она забудет или свободной минуты просто не найдётся. Это удручало. Точнее, удручало то, что боль в груди от гипотетической потери не была сильной настолько, насколько Неля от себя этого ожидала. Она не видела родных лиц слишком давно. Родители с братьями её не навещали. До замужества или после, Неля оставалась одна.

Когда Остер умер, Неля попросила старосту написать послание. В то время она чувствовала себя испуганной и чужой, поэтому нуждалась в родительском совете. Ответного письма не пришло, и лишь сейчас Неля допустила мысль, что если пожар и существовал, он разгорелся не в этом году.

- Разве ты не хочешь спросить, что произошло?

Неля не смотрела в сторону Адама, но будто кожей видела, как он расползся по койке. Покрытый синяками, он терял утонченное городское очарование, но к местным мужикам всё равно не приравнивался. Жалкий.

- Зачем спрашивать? За колдовство тебя и вздули.

Сама Неля не поняла, она спрашивала или утверждала.

Адам невесело посмеялся.

- Вздули? Красивое название для группового избиения. Не хочу жаловаться, но я там один был, а этих амбалов – десять. Или восемь.

Ромашка и кора дали густой, свежий запах. Неля принюхалась. Аромат трав всегда успокаивал, вот даже сейчас, туго завязанные жилы ослабли. В какой-то момент почудился даже запах чая Адама.

«Сено, как оно есть» - подумала Неля немного злорадно.

- А как так вышло, что уважаемого инквизитора вздули?

Адам скривился и фыркнул.

- И почему из всех слов, краса моя, ты выбрала именно эти? К твоему сведению инквизиторы – это не законники. Мы боремся против колдовства, а не мяса с костью.

- Значит ли, если ты не сумел защитить себя профессиональными умениями, значит, и чары тебя не уберегли?

Губы Адама дёрнулись. Какое-то время лицо его не читалось, но позднее Лоуренс усмехнулся. Эта была самая нахальная, и страшная ухмылка, которую Неля когда-либо видела. Кровь окрасила губы и залила рот. На месте утраченного зуба зияла чернота и что-то бледное, едва различимое. Неле показалось, что это осколок зуба.

- Меня избили не праведники, а крысы, краса моя. Если ты воображаешь схватку святых и чёрта, то ты сильно ошибаешься.

Неля невольно вздрогнула. Назвать «праведниками» местных было слишком сильно. Но, тем не менее, ей всё ещё хотелось верить, что люди в своей натуре не безнадёжно плохи.

- Я воображаю кару Всевышнего. Ты давно на неё напрашивался.

Она налила настой в кружку и протянула ту Адаму. Тот посмотрел на напиток, потом на Нелю. Окровавленные губы изогнулись в кокетливой улыбке.

- Если я настолько ужасен, то вынужден сообщить, что твоя помощь – это пособничество не той стороне, краса моя. Подумай дважды, прежде чем предлагать мне исцеление.

- Пей отвар и давай спать. Я устала.

Неля грубо втиснула кружку в его руки, потушила свечи и устроилась на своей кровати. Рука рефлекторно скользнула под подушку. Скалка, подарок госпожи Берты на свадьбу с Остером, приятно охладила пальцы. Неля никогда не раскатывала ею тесто. Дерево было слишком тяжелым, а обработка неровной. Самоё то для того, чтобы загнать пару заноз.

Удивительно, но Адам не попытался завязать с ней разговора. Это Нелю даже насторожило. В какой-то момент она даже думала, чтобы взять, подняться и проверить голову невольного пациента, но быстро эта идея ушла. Не из искренней неприязни, а логично и сама собой. Адам дышал тихо, ритмично, здорово. Неля не волновалась.

Лишь потом, на грани сна, она услышала:

- Я им отомщу, краса моя. Не переживай.

Но эти слова Нелей быстро забылись.

Утром Адама забрал тот же староста, ему на смену пришли другие люди. Неля вспомнила о письме и отправила весточку в родной край, хоть воспоминание об этом пришло лишь к середине недели. На несколько длинных, чудесных дней стояла тишина, хотя сердце ныло в тревожном ожидании чего-то.

Пока Адам восстанавливал здоровье, проповедей в церкви не звучало. Неля стыдилась своих мыслей, но ей казалось, что это и хорошо. Молитвы безбожника в храме – это тоже самое, что скорбь кошки по мертвой крысе.