А вот это точно был намёк. Как сомнамбула, Неля медленно кивнула головой. Да, она хорошо знала как «шалят» нервы. Адам осторожно дотронулся до её плеча, но Неля отпрянула назад, будто её коснулись раскаленным прутом. Реакция Адама не порадовала. Вместо удовольствия на грани садизма Неля увидела… Нет. Ей не стоило обманываться.

— У меня есть мята для лекарств. — Последнее слово она подчеркнула голосом. — Её можно добавлять в напитки и пищу.

— Здорово… — Несколько секунд Адам смотрел на свою руку. Ту самую, которая тронула Нелю. — Не могла ли ты принести мне пару веточек?

Не могла. Не хотела.

Неля кивнула.

— Вам сегодня?

— Желательно.

Никто не согласился доставить мяту.

Неля пробовала и подкуп детей угощением, и предлагала деньги их родителям, лишь бы самой не идти в сторону скромного инквизиторского жилища. Никто из встречных не согласился. Был, правда, один ребёнок, почти схвативший свежий, только вынутый из печи хворост, но его мать в последний момент оттянула чадо назад и зло шикнула, точно отбиваясь от кошки или надоедливой вороны.

Неля почувствовала себя полной дурой, стоя с протянутой едой.

Человеческий страх, ставший привычным, точно сгустился и стал тяжелее. Когда Неля с трудом, но вынула из сокровенного ларца самую большую монету и пошла к колодцу, чтобы найти помощь, бабы и мужики мгновенно разошлись по разным сторонам.

«Как тараканы» — с отвращением подумала Неля, сворачивая к дому старосты. Вот он не имел права ей отказать. Она верила, что у него хватит и сил, и желания для похода к новому священнику. Уж они наверняка должны дружить между собой.

План с треском провалился. Старосты просто не оказалось дома. Так, к закату, Неля осталась один на один со своим заказом. В сумке все ещё лежал сахарный хворост, а чашечки в коленях неприятно задрожали. Кровь внутри то дико бежала по венам, напоминая гончих псов, то неожиданно сгущалась и не текла вовсе, будто водный дух.

Неля перекрестилась.

Адам её ждал.

Соблазн примешать к мяте листья лантаны оказался неожиданно велик. Это ядовитое растение было очень похоже на низкорослую, ароматную траву, которую местные часто растирали для облегчения болезни. В прошлом году несколько отчаянных парней отдали Всевышнему душу, когда вместо мяты добавили в горячие напитки листья лантаны. Спасти их Неля не сумела, но призвала местных уничтожать злополучные кусты, которые ростом могли сравниться со здоровым мужиком.

«Но на тебя подумают первой. Да и грех это всё, спаси Всевышний мою душу»

Неля перекрестилась, бросила пучок свежей мяты в сумку и с тоской посмотрела на огород, который так скоро перестанет быть её. Мята, мелисса, чабрец, привезённая с родины лаванда, другие травы, которые хороши как на кухонном столе, так и для настоек. Земля, уже третий год обрабатываемая её силами, успела стать такой родной и любимой.

С трудом подавив всхлип, Неля резко отвернулась и решительно пошла в сторону церкви. В одном отделении сумки, укутанная тряпицей, лежала мята. В другом же, также надёжно скрытая под полотном, лежала злополучная лантана. Но не для Адама, а для себя. Даже морально Неля не была готова умереть от бесконечных пыток.

Если уж она и предстанет перед Всевышним с этим грехом, то попытается оправдаться.

«Да, я страшусь боли в моем теле сильнее, чем душевных мук. Мне стыдно за эту слабость. Пожалуйста, прости меня. Прости за трусость и глупости. Отпусти мои грехи. Убереги меня от решений греховных и неправильных. Не оставь меня в тот час, когда я нуждаюсь в твоей любви больше всего на свете».

Кладбище дыхнуло в лицо пылью, жаром и пыльцой. Неля облегчённо выдохнула. Рядом с ней был Остер. Да, он лежал под землёй, мясо успело отделиться от кости, а глаза стать пищей червям, но ведь он был тут, совсем рядом. Неля прикрыла глаза и постаралась вообразить, как Остер стоит за её плечом и тихо шепчет:

— Он тебя не тронет. Он не посмеет тебя тронуть, пока я смотрю на тебя. А я никогда не отвожу от тебя глаз.

Этого оказалось достаточно, чтобы ноги дрожали чуточку меньше.

— Он не тронет меня, пока ты смотришь на меня. А ты смотришь всегда. — Пробормотала Неля, стараясь придать себе сил.

Собрав волю в кулак, Неля резко перепрыгнула через одну из ступеней и с размаху постучала в дверь. Тут же щеки залил румянец смущения. Дверь сотряслась так силньо, что на мгновение показалось — она вылетит прочь, как пробка из бутылки. Неля перестаралась.

«И что теперь будет?!» — От ужаса всё застыло. Неля вообразила себя с горящей от порки поясницей.

— Ох, краса моя, ты пришла!

Адам выскочил так резко и неожиданно, что Неля невольно сделала шаг назад. Напрочь забыв о ступеньке, травница качнулась, но не упала. Адам схватил её за руки ровно в тот момент, когда земля позвала её к себе. Пальцы его, неожиданно нежные, явно не знавшие тяжелой работы, плотно обхватили её ладони. Краска залила лицо Нели. Гнев защекотал живот. Как же беззаботно жил этот человек.

И как вовремя появился, чтобы открыть дверь.

«Будто высматривал меня!»

Глаза Адама блестели, и чувство неудобства усилилось. Продержав её дольше, чем требовалось, бывший инквизитор мягко потянул гостью на себя. Опора вернулась под девичьи ноги. Адам улыбнулся и рук о рясу не вытер, хотя большая часть местных практически сразу стремились «стереть» след Нелиного касания.

Неправильно всё это.

Неля заскрежетала челюстью. От того, что он смел улыбаться, когда её привычная жизнь буквально уходила под землю, хотелось долго и зло кричать. Злиться, драться, кусаться. Вернуть своё по праву. На худой конец Неля подумывала разреветься и броситься к Адаму в ноги, чтобы вытянуть из того хотя бы струну человечности.

Неохотно травница вынула мяту. Смотреть на Адама было также неприятно, как смотреть на солнце. Очень быстро Неля потупила взгляд.

— Кто даёт вещи через порог?

«Отче Савва всегда их давал»

— Давай, заходи, краса моя.

Прежде чем Неля сумела вежливо отказаться, Адам втянул её к себе. Маленький и слабый внешне, бывший инквизитор обладал завидной энергией. Прелый, затхлый запах ударил Нелин нос. Так пахла старость, чернила и что-то ещё. Так пах Савва, когда он был жив. Запах Адама не успел примешаться к устоявшемуся аромату. Тем не менее, новый житель уже начал выносить свои изменения в обстановку. Неля никогда не бывала у Саввы в гостях, но могла поклясться, что бывший отче был совершенно холоден к шерстяным покрывалами, странным картинам и посуде.

Точнее, особенно к посуде. Неля считала себя девушкой далёких от мирских удовольствий, но её сердце бешено забилось при виде небольшого белого чайника и двух чашечек с блестящей каймой.