— И всё-таки, Господи, не покинь меня.

Перекрестившись в последний раз, Неля робко поцеловала святой образ в лоб и полезла в кровать. Кровавое платье чёрным пятном распласталось по лохани, похоронив под собой мутную, пенную воду. До того, как покинуть её, Остер научил молодую невесту такой хитрости — при правильной комбинации трав заляпанная кровью вещь будет как новая, если оставить её на ночь в тёплой воде.

Неля шумно втянула носом воздух. Ох уж этот Остер. Не было такой ночи, когда Неля о нём не вспоминала бы. И ведь даже не было понятно, любила ли она его или ненавидела. Она его точно уважала, но кроме этого существовало другое чувство, чью природу Неле раскрыть не удалось.

На краешке сновидения Нелю посетила безумная идея — попытаться объясниться перед Адамом. Рассказать, что то, что она делает — это не колдовство и чары, а простые закономерности. Она просто наблюдала, и эти наблюдения легли в основу её методов лечения. Хотелось рассказать, что любой человек способен сотворить успокаивающий напиток, если добавить в кипяток несколько листиков мяты, женьшеня или мелиссы. Или объяснить, что это некоторые видов растений заставляют кровь быстрее свёртываться, а не шёпот дьявола.

«Даже не думай. Тогда он сожжёт тебя ещё быстрее»

Сон забрал её быстро. Только Неля закрыла глаза, как те открылись сами ранним утром. Колесо дня перевернулось, и сонно зевая, Неля окунулась в утреннюю рутину. Вытянула уже чистое платье, повесила его для сушки, ополоснула целебным отваром рот, вымыла лицо, переплела косы. Уныло Неля думала о том, как бы выпросить встречу со старостой и успеть убрать сухие тыквенные плети. Люди начнут что-то подозревать, если не увидят Нелю на огороде. В этом отношении по ней можно было сверять календарь. Помолившись и пропустив завтрак, Неля поспешила в церковь. Кроме бдительности соседей ей, подозреваемой, стоило усыплять бдительность присланного Отче. Она и раньше не пропускала молитв в церкви, но сейчас Неля стремилась приходить на службы в числе первых. Маленькая, ничтожная надежда, что Адам разглядит в ней верную христианку, жалким жуком копошилась в сердце.

Зря. Этим утром он снова читал проповедь, быстро бросая на неё взгляды. Пару раз Адам даже не так назвал слова. Неля не хотела цепляться, просто эти стихи она так часто слышала от покойного Отче Саввы, что не зацепиться за несоответствие просто не вышло. Другие прихожане не смутились. Быть может, они даже не заметили. Конечно «узнай» и «познай» звучали похоже, но в корне слова ведь были разными по смыслу. В понимании Нели «узнать» отвечало за знание стихийное, полученное случайно, когда «познать» несло в себе зрелое решение, сделанный выбор.

А может она ошибалась и просто хотела набить себе цену. Неля не могла дать чёткого ответа и на этот вопрос. Когда утренняя проповедь подошла к концу, Неля приготовилась уйти самой первой, но Адам её окликнул. Кровь прильнула к ушам.

<i>Краса моя!</i>

Люди поспешили покинуть церквушку, хотя Неля знала, что та же Мафута, а с ней Гретта, Лора и Жижа тут же прильнут к дверям, чтобы подслушать. Вместе с ними у дверей церкви скопится и всё поселение. Староста как-то грустно кивнул, прежде чем выскользнуть прочь.

Очень быстро церковь опустела.

— Краса моя! — Повторил Адам неуместное, пошлое и немного пугающее обращение. Он насмехался так над Нелей? Или намекал, что время её жизни подходит к концу?

«Ты станешь намного красивее, когда огонь сморщит твоё лицо, кожа лопнет, а мясо станет чернильно-черным» — Невольно Неля тронула пальцами рытвины на щеках, которые в своё время сильно сузили круг потенциальных женихов.

Мышцы лица напряглись, а на губах показалась совсем неискренняя улыбка. Проглотив скользкий ком страха, Неля почтительно посмотрела на Адама снизу вверх.

— Да, Отче?

Тот ненадолго замер, наверняка думая, что же с ней он может сотворить. Это здесь, в далёких деревнях ведьм сжигали или топили. В столице же, поговаривали приезжие торговцы, перед казнью подозреваемых крепко накрепко пытали. Вырывали ногти, сворачивали суставы, засовывали раскалённые иглы под кожу. От одной этой мысли по спине Нели пробежали холодные капли пота.

«Я ведь отдам Всевышнему душу раньше, чем что-то подобное коснётся меня!»

Эта мысль и обнадёживала, и заставляла отчаяние сгущаться.

Губы Адама дрогнули в счастливой, придурковатой улыбке. Нелю передёрнуло. Что именно этот ублюдок только что представил?!

«Почему я не родилась мужчиной? Я бы осталась в родительском доме, стала бы работать в кузне и не знала горя и бед. Или почему проклятая оспа поразила меня? Я бы сейчас могла уже качать своих детей и дожидаться мужа с поля! Почему ты, Всевышней, сделал меня такой уродливой женщиной?»

От Адама её ведь никто не защитит. Староста, может быть, вставит пару неуверенных словечек, но на этом всё. Если Адам захочет её казнить, он казнит. Без разговоров и вопросов, он исполнит свой долг, и никто не вступится за Нелю.

— Я слышал, что вы выращиваете травы.

Слизь заклокотала в самом низу горла. Неля вдруг подумала, что вот он — конец её истории и начало длинного обвинительного приговора.

— Да, целебные. Богоугодные. Бог ведь землю создал, а вместе с ней и траву, чтобы и человек, и скот от голода не сдох. — Насколько жидкими были её оправдания? Неля не могла сказать точно, но и сдаваться просто она не собиралась. — Всякая трава может быть проклятием, но и всякая трава благословлена, если знать к ней подход. Не черный, дьяволом в ухо подсказанный, а людской, полученный путём проб и ошибок.

Она могла говорить много. Слова всё лезли и лезли, а глаза, как стеклянные шарики, даже не думали моргать. Наверняка Неля сказала что-то, за что Адам мог схватиться и вынести беспощадный вердикт. С замиранием сердца Неля смотрела на его губы, тонкие и не очень симметричные. На узком, загорелом лице они казались по-женски чувственными. Верхняя губа, совсем тонкая и острая на вид, почти полностью сливалась с нижней губой, пухлой, с небольшим шрамом в самом центре.

Медленно эти странные губы вынесли неожиданный вердикт.

— Краса моя, а у тебя мяты не найдётся?

Это была проверка? Неля затравленно огляделась. Глаза её скользили по иконам, которые свисали с высоких, грязно-белых стен. Непроницаемые выражения лиц святых оказалось просто невозможно прочесть. И что ей сказать? Мысленно Неля взмолилась Всевышнему, попросила у него знак. Ничего не произошло. Даже воздух не изменился.

— Мята?

В какой-то момент Неля даже забыла, что такое мята. Ей толстые, острые листья перемешались с листьями мелиссы, зверобоя, кинзы, розмарина, лаванды. Да и была ли мята растением? Может, Отче говорил о ткани, животном или дереве?

«Думай Неля, думай!»

— Мне бы на чай. — Адам неловко почесал затылок. — В последнее время нервы шалят, если ты понимаешь, о чём я.