Гвенн осторожно развернула письмо.
«Дорогая принцесса, как и обещал, я пишу вам о том, как Угрюм попал в благой мир. Вернее, что вынудило его покинуть родную землю…»
Гвенн торопливо пробежала по строкам. Ага, родился, был отдан на воспитание, влюбился, и даже родители девушки не были против. Только потом этой красавицей заинтересовался не кто-то, а стременной великого князя. Разве можно отдавать дочь простому человеку? Только Слово было дано, и Слово на бумаге.
Гвенн сжала пергамент, вновь уставившись на Алиенну. Джаред знал, не мог не знать! Поэтому он не хотел рассказывать Гвенн? Или хотел?
От сходства судеб у волчьей принцессы мороз пробежал по коже.
Угрюму пообещали родную дочь, а отдали приемную. Ибо воспитанница равна дочери по всем правам, во всех мирах этой вселенной.
Конечно, Угрюм был против и попытался выкрасть любимую. Вот тут отец красавицы не пожалел ни Угрюма, выращенного в собственном доме как сына, ни чувства дочери. Располосованный почти что надвое, Угрюм умирал. Он был найден Мидиром и унесен в царство вечной жизни…
— И зачем ты дал мне это знание, а, Джаред? — прошептала Гвенн, бросая бумагу в огонь, и ударила кулаком по влажной земле. — Зачем?! Это выход для всех, а для меня — удавка. Я не хочу! Нет! Финтана бы забыть!.. Я обещала себе, что никогда больше не позволю этого! Ты сам сказал, что я отдала все долги! Я просто провожаю Алиенну и возвращаюсь обратно.
Тихо потрескивал костер и еще тише — сверчки, взявшиеся словно бы ниоткуда. А может, от тепла, что распространялось от Алиенны так, что даже снег стаял.
«А может, Нис уже не хочет Алиенну? — подумалось Гвенн. — И не вспомнит о дочерях дома Волка, что родных, что приемных?! Пресветлый Луг и темный Ллир, можно, я уже просто умру, и все?!»
Глубокое черное небо осветилось словно бы изнутри густо-синим цветом, острые, недобрые огоньки звезд начали гаснуть, снег вокруг стаял, а Гвенн все смотрела на потухший костер, не в силах ни пошевелиться, ни принять ни мир вокруг, ни собственное решение, которое уже выкристаллизовалось в сознании. Простое решение, которое, как она надеялась, ей не придется принять никогда.
* * *
Так, мой Дей, я тут пошарился, и у меня появилось несколько замечательных идей насчет побега. Ага, Ворона все еще спит, и мне это тоже не нравится. На его лапке, то есть на его руке — железные кандалы, и они крайне неприятны для неблагого мага. И еще там какие-то камни впаяны, и от этого еще хуже — так и сознание можно потерять. Нет, не дергайся ты так, он в норме. Но спит глубоко, бережет силы. Как проснется — его надолго не хватит. Он — птица, ему тяжко под водой, и деда когда-то пообещал третью смерть именно… Ну, не будем о грустном. А ты знаешь, однажды он проспал этак полгода? Конечно, знаешь.
Ого, тень в углу, вот только что бывшая царевичем, неожиданно поднимается. Нис шагает к двойной решетке, разделяющей ваши камеры. А знаешь, он выше тебя. Особенно с рогами… Их вроде бы не было. Он что, выпускает рога, как ты — когти и зубы?
Да, мой Дей, смотрится страшновато. Огромные рога, мягкие колыхания плаща за спиной и порывы магии вокруг. Ярко-зеленые глаза странновато смотрятся на бирюзовой коже — особенно так, очень близко. На твоем лице, ага. Ну, потому что вы оба похожи на Мидира. Ну, Майлгуира. Хм… Даже Гвенн на него похожа, хоть и на маму тоже. А глаза у нее от дяди, раскосые, зелено-серые, и характер точно в Мэллина! Нет, не поэтому ее так обожают.
Да нисколечко я тебе не мешаю! Просто лапками в плечо вцепился от страха.
А вот Нис словно бы косит и смотрит прямо на меня. Даже неуютно как-то.
— Дей, я не могу сейчас выпустить тебя, — наконец выговаривает Нис.
— Понимаю, — отвечает Дей, тоже вставая и подходя к решетке.
— И пока не хочу. Но я должен поговорить с Айджианом. Мы сможем заключить мир?
— Сможем. Хотя… Смотря что ты попросишь взамен. Жизнями близких я не торгую.
— А собой? — прищурившись, спрашивает Нис.
— Иди, Нис. Поговори с отцом, — тяжело роняет Дей, передергивает плечами и вновь опускается на каменный холодный пол. — Я ведь и не собирался воевать с тобой. И я многое готов отдать за то, чтобы Благие земли были спокойны как над, так и под водой.
— Дождись меня, Дей. Хотя… куда тебе деваться-то?
Нис ухмыляется, вытягивает руку куда-то назад, и дверь его камеры падает наземь. Ну, или что тут у них взамен земли? Удивительно, но если не считать, что мы под водой, то словно сидим в подземельях дома Волка! Ну да, еда тут странная, питье еще страньше, и водоворот вместо туалета, а так похоже.
Нис идет куда-то, и стражники топают за ним.
Знаешь, Дей, не надо думать о плохом. И о том, что ты можешь отдать за мир в Светлых землях — тоже. Да пожалуйста, я вообще пойду за Нисом схожу! Разузнаю, как там и что.
Пролезть между решеток оказалось простым делом, догнать морского царевича уцепиться за синий рог — сущие пустяки.
А вот когда тебя так преспокойно хватают за туловище — это уже не шутки!
Пусти меня, Нис! А-а-а! И вот не надо меня в рот совать! Ну, хорошо, не в рот, но держать вот так, около самого носа, тоже не надо. Что, оголодал в собственной камере? Сожрать меня хочешь?
— Не хочу я тебя съесть. Но знай, что я и видел тебя, и слышал все, что ты говорил, когда сидел у Дея на плече. И не думай о побеге. А теперь, маленький зеленый червяк, расскажи мне, кто такая Гвенн, — прищурив зеленый глаз, произнес Нис.
Эй, что за дело тебе до Гвенн, а? Она тебя терпеть не может!
— Она меня никогда не видела.
Так заочно не любит! Ненавидит, вот! Она сама так сказала! Она даже драться с тобой хотела, вместо Дея!
— Драться? Женщина? — недоверчиво спросил Нис. — Брешешь, малявка!
Не малявка и не брешу! А драться хотела, потому что она схожа с Деем, и воспитана как мужчина, и потому, что она — волчица, настоящая волчица. Правда, невоспитанная совершенно. Хм, вот так, правильно, хоть и нескладно. Характер у нее колючий, речь дерзкая, рука тяжелая. Волосы как вороново крыло, кожа бела как снег, глаза как море в шторм. И поклонников море! И замуж она больше не пойдет. Никогда!
— А что, уже была?!
Ха, удивлен? Была, но разорвала брак.
— Это невозможно. Брешешь ты, точно.
А вот и нет! Гвенн все может! Она самая лучшая, ну, после Алиенны, конечно. Она косу обрезала и закрыла мужу вход в свои покои. И еще в морду ему въехала. Сказала, что не потерпит ничьей власти над собой. Только кольцо еще осталось, так Гвенн чуть палец себе не отгрызла, лишь бы его снять.
А… а-а-а… а зачем ты меня вообще о ней расспрашиваешь?
— Беги-ка ты к «твоему Дею», малявка, и не задавай глупых вопросов. Я уже услышал все, что хотел.
Эй, Нис, что за противная улыбочка? Я что, сказал что-то не то? Ай, куда это меня тащит? Что за пакость такая, я не хочу, я с Нисом хочу, мало ли, что ему папа скажет, может, мне пригодится? Да и вообще интересно послушать как Ниса распекать будут. Да, я уверен, тебе достанется, синий противный Дей. Тьфу, то есть Нис! Царевич, в общем.
Но нет, противный водоворот утаскивает меня обратно в камеру.
* * *
Почти половину пути погода стояла сухая и теплая, чему Гвенн только радовалась. Легкая облачность скрывала солнце, скрадывая лишний жар и свет. Алиенна была собранной, шла быстро и легко, не плакала и не создавала проблем. Она оказалась не помехой в пути, а спутницей, подругой. Напарницей.
Наутро седьмого дня волчица проснулась от зябкого холода, забравшегося под меховой плащ и под одежду волка-воина, что грела в самые сильные морозы. Как же тогда замерзла нежная, слабая телом Алиенна? От этой мысли Гвенн подскочила, обливаясь холодным потом, и судорожно огляделась: не хватало еще, чтобы она стала виновницей гибели жены брата!
Снег лежал повсюду, переливаясь под утренним солнцем холодным белым светом, отражая такое же белое, затянутое глухой хмарью небо. Алиенна уже проснулась — раньше нее, волчицы! — сидела, закутавшись, нахохлившись, и смотрела на Гвенн сухими глазами. Пряди, выбившиеся из ее кос, серебрились недобро, и сама она выглядела так, словно постарела или повзрослела за это утро.
