Будь Гвенн в обычном состоянии духа, она успела бы среагировать, но не сегодня, когда из глубин души вновь поднялась вся муть, как при половодье на Айсэ Горм — та муть, что всегда тихо лежит на дне, и о существовании которой никто не подозревает, глядя на всегда кристально чистые синие волны великой реки.

Финтан не обнял волчицу, лишь прикоснулся, поделился дыханием, обласкал рот, напоминая о долгих и долгих ночах, проведенных почти в любви. Если не думать, что было потом…

— Какая ты красивая, Гвенн… Ты рождена быть королевой, и я сделаю тебя ею. Я сделаю для тебя что угодно!

— Дай мне кинжал, — отстранилась Гвенн.

— Что? — не хотел приходить в себя Финтан.

— Ты сказал, что сделаешь что угодно, — вышло сухо, да и ладно. — Дай мне кинжал. Фамильный?

— Да.

Звякнул металл, тьма очертила ромб рукояти и лезвия. Гвенн схватилась за навершие — и выронила клинок. Финтан поймал его уже у пола.

— Хочешь поиграть с огнем? — прошептал он.

— Хочу спать. Спасибо, что навестил, — Гвенн вынырнула из-под его руки и скользнула в собственные покои. Зашипела, потрясла обожженной кистью и вытерла губы. Сказала непонятно отчего: — Пакость какая!

Сделала круг по комнате, зная, что также любил ходить отец, принимая решения или гоняя мысли.

— Гвенн, почему ты не хочешь поверить мне? Я ведь люблю тебя! Дай мне шанс! — глухо, но отчетливо прозвучал голос лесного принца.

— Я еду с тобой в Оак Дроф на целый год. Что тебе еще нужно?! — взорвалась Гвенн.

— Тебя, Гвенн. И я тебя получу.

— Благие ветки, вот же репей, — прошипела Гвенн и рявкнула: — Во-о-он!

Все стихло, видимо, Финтан все же изучил Гвенн и понял, что разговор не удастся.

Когда она накручивала десятый круг, раздался стук в дверь, тихий и настойчивый.

— Кто там еще? — вскричала Гвенн. — У меня что, открыт прием этой ночью?

— Это я, — услышала Гвенн голос Рианнон.

— Разрешаю тебе вход в мой дом, — произнесла Гвенн, торопливо открыла дверь и втащила волчицу внутрь. До безумия был один шаг, но волчья принцесса никому, кроме Дея и Джареда, не давала права входить в ее покои.

— У меня все собрано, моя принцесса, — глаза Рианнон горели лихорадочным огнем. — Я просто хотела еще раз поблагодарить вас, — она присела, поцеловала край платья Гвенн. — Я так счастлива!

Гвенн присмотрелась: да, волчицы и впрямь похожи, после пары-тройки бокалов древогня Финтан, сгорающий от ревности и желания, и впрямь мог ошибиться. Вот почему он попросил у отца год жизни с Гвенн! И зачем она согласилась? Надо остаться здесь, с Деем, который даже не сердится на нее, быть рядом — потому что это уже счастье, горькое счастье, приправленное болью.

«Потому что только тогда Дом Леса подпишет Договор военного союза с Волком», — почему-то голосом советника выговорил Гвенн ее собственный разум.

— Финтан был с тобой ласков? — спросила Гвенн. Приподняла ладонью опущенную голову Рианнон. — Можешь не стесняться, я не люблю его.

— Ему очень больно, — уклончиво ответила Рианнон.

Гвенн вздохнула: и почему влюбленные так слепы и глухи?

— Ему больно, и поэтому должно быть больно всем тем, кто рядом, — отвернувшись от Рианнон, обронила Гвенн. — Ты зря собиралась. Я не возьму тебя фрейлиной.

— Вы все-таки ревнуете!

— Я боюсь за тебя, Рианнон, — обернулась к девушке Гвенн, вытерла слезы, полившиеся из блестящих глаз, откинула волосы, рассматривая синяки на нежной шее.

— Он не понимал, что делает.

— Понимал, прекрасно понимал, — покачала головой Гвенн. — И наслаждался твоей болью. Нет. Я не хочу рисковать твоей жизнью.

— Вы… вы просто…

— Я поумнела, — горько сказала Гвенн. — Уходи!

— Простите, — Рианнон прикусила губу, присела в низком поклоне и, пятясь, вышла из комнаты.

Неожиданно посветлело. Гвенн подошла к окну, приоткрыла узкую створку, вгляделась в светлеющее небо. От солнца отходило черное пятно странной формы, треугольник снизу, парус — сверху. Было не страшно, просто необычно. Но слишком много необычного происходило последнее время. Пятно пропало.

Гвенн вздохнула, поправила капюшон, задумчиво посмотрела на собственное отражение: какой бы уставшей и опустошенной она себя ни чувствовала, выглядела она прекрасно. Белоснежная кожа, иссиня-черные волосы, алые пухлые губы, горящие серым огнем глаза. Немного щеки запали, да и ладно, бледность ей даже идет. Захотелось подкраситься, чтобы смотрелось и вовсе волшебно… Гвенн сжала медальон, подаренный Джаредом, сбросила верхнюю одежду и начала собираться. Пусть в Черном замке и миллион служанок, она все привыкла делать сама — и в одиночестве.

И вздрогнула от стука в дверь. Тихого, но настойчивого стука.

— Да кого ещё фоморы на хвосте принесли?! — рявкнула Гвенн.

— Уважаемую госпожу требует к себе король.

— Требует? — удивилась Гвенн. Еще удивительнее требования было то, что ее назвали госпожой, а не принцессой. — А… когда?

— Немедля.

Голос был определенно Алана, на на краткий миг Гвенн возрадовалась: может, Джаред придумал что иное, и ей не надо ехать в ненавистные лесные чащобы? И укорили себя за малодушие. Сама себе лепрекона на загривок посадила, самой и везти надо. Видели глазоньки, за какого зверя замуж шла.

Гвенн вновь накинула серебристый плащ стража, и выскользнула за дверь.

Алан почтительно поклонился, подхватил за талию, что было совершенно необычно. В глазах помутилось, ветер обнял Гвенн, словно она была с Бранном, а когда отпустил, Гвенн стояла перед входом в королевские покои ее брата.

— Эй, Алан, я тоже так хочу, научишь? — обернулась Гвенн, но вокруг никого не было, даже обычных стражей. Одна створка приоткрылась, показался советник, серьезный и встревоженный. Серьезным он был всегда, а все тревоги прятал глубоко внутри себя. Гвенн возгордилась оказанным ей доверием, а потом взволновалась. Если предположить, что не весь мир крутится вокруг юной волчицы, то, возможно, повод волноваться у Джареда есть. И повод этот огромный!

— Гвенн, послушай меня. Тебя привели как особу королевской крови присутствовать при таинстве брака. Ты слишком устала — ты поняла меня? — Джаред смерил Гвенн недоверчивым взглядом. — Ты устала под утро, очень устала от сборов и визитов, поэтому не сможешь запомнить имена этих двух ши.

— Это будет неимоверно трудно, но я постараюсь, — хмыкнула Гвенн.

— Хорошо. Не пойми меня правильно, лучше никак не пойми.

— Обряд вижу, брачующихся — нет! — дернула плечиком Гвенн. — И что ты говоришь, как Бранн, я тоже никому не скажу!

Джаред буквально затащил Гвенн внутрь.

Она оглядела сияющую Алиенну, довольного Дея и воскликнула:

— Какого фомора тут творится?!

— Гвенн, рад, что ты пришла, — откликнулся Дей. — Джаред опять меня терзает своими благими идеями и дворцовыми обязанностями. Представляешь, мы с Алиенной — не муж и жена!

Гвенн попыталась удержать ползущую вверх бровь, но не смогла.

— Спасибо, что пришла, — подошла Алиенна к Гвенн, и та еле удержалась, чтобы не отшатнуться. Волосы ши из Дома Солнца золотились, без слов выказывая отношение ее хозяйки. Алиенна любила Гвенн как сестру и подругу. Знала, как Гвенн подставила ее — и все-таки любила!

— Лили, — хрипло ответила Гвенн. — Я даже не знаю, что сказать.

— Говорить будет Джаред, — обернулась к нему Алиенна.

Джаред поклонился и указал на Книгу Семей Дома Волка, лежащую на низком столике.

— Джаред, у них Кольца, — прошипела Гвенн, прожигая взглядом черно-золотые символы любви, верности, непререкаемый знак истинной пары Светлых земель. — Этого мало?! Лили вот-вот родит!

— К сожалению, мало, — ответил Джаред. — Пустая формальность, — натянуто улыбнулся он. — Дей и Алиенна, подойдите к Книге и положите на нее руки.

На серый каменный овал посередине тяжёлого переплета опустилась широкая, белоснежная кисть Дея и золотистая, точёная рука Алиенны.

— Принимаешь ли ты мой Дом как свой…

Гвенн вполуха слушала слова клятвы, вспоминая свою собственную торопливую свадьбу. Хорошо хоть, что она не поддалась увещеваниям Финтана и не приняла его Дом как свой! Хотя, возможно, он именно этого и добивался…