— Обращайте внимание на клинки. У моих воинов они изогнуты полумесяцем, когда у врагов — прямые, — объяснил я.

Они с пониманием кивнули и вскинули свои мечи, лезвия которых были обильно смазаны блеклой слизью. Я сразу догадался, что мутноватый блеск вызван слюной Бэтси, сложно представить, сколько пришлось толстухе выдавить из себя слюней. Но оно явно того стоит.

Я вскинул копьё и взглядом указал на сражающуюся толпу кровокожих. Меня поняли без лишних слов. И уже впятером (и, конечно же, Кара) мы бросились в бой.

Земля под ногами быстро смешалась с пеплом.

До меня доносились жуткие людские вопли и кряхтение врагов. В этом было что-то возбуждающее, я чувствовал прилив странных эмоций, которые мне сложно объяснить. Что-то приятное из детства, в котором невозможно вспомнить не то чтобы что-то приятное, но и даже хорошее. Но очередной крик, или стон врага, которому я пробил голову копьём, неминуемо вызывал на моём лице улыбку.

Фиран оказался достойным воином. Его истинное лицо, спрятанное за комьями грязи, пеплом и слюной на губах и подбородке, было куда моложе, чем могло показаться. Седеющие волосы могли указать на полувековой возраст, но ему явно было чуть за тридцать. А его движения ног и рук так вообще можно сравнить с грацией подростка.

Несмотря на огромную рану на левом плече, мечом Фиран орудовал уверенно и точно. Лезвие, смазанное слюной Бэтси, без проблем отражало вражеские клинки, и, стоило врагу на короткое мгновение утратить превосходство в бою, как кровавый доспех лопался с противным хрустом, за которым неминуемо следовала смерть в виде пепельного облака. Фирану не доставляло это удовольствие. Абсолютно никакого. С каждым убитым врагом он бросал взгляд на своих друзей, и когда видел одно из них валяющегося на земле в луже крови, его лицо кривилось от злости, а на глазах выступали еле заметные слёзы.

Нередко злость ослепляла Фирана, побуждая действовать глупо и непредусмотрительно. Из-за этого у нас появлялись разногласия, на фоне которых тут-же разгорался конфликт. Он смотрел в сторону своих друзей и никак не мог трезво оценить их шансы.

— Инга! — вопил он, обратив очередного кровокожа в прах, — немедленно бежим к ним!

Я быстро глянул по направлению его брошенного взгляда. Вдалеке двое мужчин сражались с шестью кровокожами. Даже отсюда я прекрасно понимал, чем закончится их схватка. Ничем хорошим. У них не было ни единого шанса выжить; один еле опирался на залитую кровью ногу и был готов рухнуть наземь, когда второй в испуге осматривался по сторонам, выискивая местечко для спасения.

— Нет! — гаркнул я на Фирана, — Мы останемся здесь! Мы никуда не пойдём!

— Нет! Мы обязаны им помочь!

— Им уже не помочь!

Мне пришлось схватить его за кожаный наплечник и грубо одёрнуть на себя. Мужчина с трудом устоял на ногах, вороша ботинками землю. На меня уставились два глаза, в которых бушующий гнев не собирался утихать.

— Что ты себе позволяешь? — гаркнул он в ответ, поднося свой клинок к моему животу. — Им нужна помощь!

— Мы не успеем им помочь! Мы должны помогать ближним, и пока мы будем бежать к тем — умрёт гораздо больше! Одумайся!

В подтверждение моих слов из далека раздался отрывистый мужской крик. Мы обернулся на него. Так я и думал: один из тех мужчин с раненой ногой уже валялся на земле с разбитой головой, а второго убили на наших глаза: страшным ударом меча вспороли кожаный доспех на груди и животе, выпустив располосованные кишки наружу. Еще живой мужчина рухнул на горячую гору своих внутренностей.

— Чем дольше мы спорим — тем больше умрёт! — процедил я сквозь стиснутые до хруста зубы.

Его губы оскалились, обнажая пожелтевшие зубы. Лицо нахмурилось, глазёнки буравили моё лицо, словно выискивая незащищённое место, куда можно было ударить, или больно ткнуть мечом.

— Они мои друзья. Были ими! Из-за тебя…

— Прекрати искать виновных! — я сильнее встряхнул мужчину за плечо. — Сражайся с теми, кто у твоего носа хочет убить твоего друга! Спасай ближних!

Я со всей силой швырнул его вперёд, продолжая смотреть в глаза. Он всё прекрасно понимал, но гнев тупил его разум. Словами образумить упрямого мужика практически не возможно, только делом. Только дракой и горячей кровью.

Я кинулся вперёд к ближайшей к нам драке. Наконечник копья долго не скучал. Пробежав мимо Фирана, я сделал шагов двадцать, как повернувшийся ко мне лицом кровокож стремительно попятился назад, успев полоснуть мне пластину на груди. Копьё пробило ему живот и вышло из спины, не повредив позвоночник, и мы вместе прошли вперёд пару шагов прежде, чем он обратился в пыль. Слева на меня бросился еще один кровокож, но он был остановлен мечом Фирана. Судьба следующих трёх, кто слепо бросился на нас со вскинутыми мечами, была аналогична.

Спустя пару часов я заметил поднимающийся над землёй туман. Его сухой вкус чувствовался на языке. И постоянно казалось, что в глазах застряли песчинки. Я быстро сообразил, что это далеко не туман от испарившейся влаги. Наши ноги вздымали в воздух пепел, который успел усыпать почти всю землю внутри деревеньки. Мы убили всех. Почти всех…

Последний кровокож сражался достойной. Ловко уворачивался от моего копья, бил в ответ, оставив на моём доспехе несколько кривых полос. Мне даже доставляло удовольствие с ним сражаться, и я не хотел быстро заканчивать схватку, но вмешалась Кара…

Позади меня раздался отвратительный рык, смешанный с жутким бульканьем. Я уже слышал, как она стремительно приближалась ко мне, лапы тяжело бухали о землю, а её тело, укрытое под слоем прочной гнойной корки мерзко трещало, оповещая всех о надвигающейся смерти. Зверь взмыл в воздух, и я лишь краем глаза увидел мелькнувшую огромную тень. В следующий миг кровокож повалился на земле, утянутый весом волчицы, которая вцепилась ему в правую руку и изо всех сил пыталась вырвать её с корнем, бешено размахивая огромной головой.

Валяющийся у моих ног кровокож не стонал, его глотка не знала, что такое крик и вопль, извергаемый из тела невыносимой болью. Он лишь ухал при каждом рывке головы Кары, способный вырвать с корнем руку из тела обычного человека. Кровокож спокойно дышал. Маска из десятка слоев застывшей крови втыкалась в землю и оставляла свежие ямку, которые в ту же секунду исчезали под массивными лапами Кары. Левой рукой он пытался ухватиться хоть за что-то, будь то корень дерева, или мои сабатоны из нескольких слоёв застывшей крови. Всё тщетно. Я отпихивал в сторону его ладонь и позволял себе ударить мысом ему в морду, словно у моих ног лежал футбольный мяч. Затем я обрушил свой тяжёлый сабатон на его сжатую в кулак кисть. Кровавый клинок, тянущийся на метр из ладони, треснул и обломился на несколько кусков, сделав своего хозяина безоружным.

И даже обезоруженный он продолжал сопротивляться. Его колени упирались в землю, и как только он поймал упор и готов был встать, Кара тут же разрушила его планы, еще сильнее мотнув головой и опрокинув воина наземь.

Вокруг меня столпились люди. Их мечи нацелились на сражающегося за свою жизнь врага, они уже были готовы изрубить его на куски, но я остановил их.

— Инга! Чего ты смотришь, — это был голос Фирана, — убей его, или дай нам прикончить эту тварь!

— Не смейте! — взревел я, бросая на людские лица гневный взгляд, — этот кровокож не наша добыча.

— Добыча? — с изумлением спросил Фиран.

— Да, этот кровокож добыча Кары.

Продолжая громко рычать, Кара выпустила изломанную руку кровокожа из пасти и начала отходить в сторону. Окружающие меня воины Зико резко нацелили мечи на распластавшего на земле врага. Они посчитали, что волчица наигралась со своей добычей и решила бросить её, но они ошиблись. Стоило им чуть приблизиться к поверженному кровокожу, как Кара стремительно опередила их, набросившись на врага и вцепившись клыками в лицо, защищённое маской. Раздался хруст, грубые осколки кровавой маски посыпались на землю, прямо к лапам волчицы. Кровокож дёрнулся в предсмертной судороге, сабатонами сгрёб землю, а трясущимися пальцами обеих рук попытался ухватиться за волчью морду. Но не успел. Вся морда и пасть волчицы покрылась серым пеплом. Пепел налип ей на зубы и испачкал язык, с которого на землю потекла тонкая струйка гноя.