Пока мы бежали еще десяток свиней пустили точно в цель. Мимо нас пробежала целая стая, в которой я сумел насчитать штук семь особей. Видимо, создатели этого цирка уродцев хорошо так просчитались. Кабаны были нацелены на тела, внутри которых течёт магическая кровь. Но они не учли, что внутри гигантов течёт такая же кровь, только в разы больше.

Вздувшееся тело с отличной регенерацией вместо кровавых доспехов. У Хейна не было выбора. Его обратили в чудище с раздутым телом и бледной плотью в наказ его мерзким поступкам. Но в его жилах всё равно текла магическая кровь, сделавшая его практически бессмертным. Практически…

Создатели монстров просчитались.

Я остановился на пол пути от бани гноя и истошных воплей. Находиться рядом было для меня опасно. Смертельно опасно. Мне оставалось только наблюдать за тем, как гиганты стремительно валяться на землю, подкошенные гнилым зверьём. Хлопки стали раздаваться чаще. Гортанные крики мучительнее. Вместе со свистом стрел воздух раздирала Дрюнина секира. Мой друг забрался на спину одного из упавшего здоровяка и начал колотить тому затылок, пытаясь добраться до черепа. Плоть лопалась, во все стороны летели брызги крови. Секира еще несколько раз взмыла в воздух, а потом чавкнула, погрузившись глубоко в голову. Надутое тело дёрнулось и обмякло.

Я окинул взглядом поле. Над землёй еще стоял лёгкий пепельный туман, но совсем скоро морской ветер сдут его целиком, и на горизонте вновь проступит полоска ртути, на которой отразится обеденное солнце. Как странно, но со стороны поля не доносилось ни каких звуков. Я не слышал ни звериных хрипов, ни стук копыт о землю. Тишина медленно оседала на деревья вместе с залой. Зверьё закончилось.

Воодушевлённый этой новостью, я перехватил крепче копьё и бросился к своим друзьям.

Ближайший здоровяк уже валялся на боку. Из-под мясистого тела выглядывали ноги и руки моих воинов, еще живых. Я подбежал к тучной голове. На выпученные глаза налип песок, но это не помешало разглядеть на глянцевой поверхности своё отражение с занесённым для удара копьём.

Мычание гиганта резко оборвалось, когда я погрузил копьё наполовину. Глаз лопнул, наконечник проткнул мозг, из пустой глазницы на землю потекла кровь. Горячая струйка коснулась моей ноги, и словно обожгла моё сознание. Кровь… Много крови… Я попытался впитать её в себя, заполнил целиком желудок, лёгкие. Залил кишки. Моё тело быстро окрепло, хлынула волна свежих сил. Я попытался впитать ещё больше, но сумел создать под своими ногами лишь крохотную лужицу, словно обмочился. Какая печаль. Я не смогу забрать с собой всю кровь, мне не хватает моего плаща.

Осознание неизбежного быстро прошло, когда ладонь в кровавой перче ухватилась за мою ногу. Мой воин. Я схватил торчащую руку из-под мясистого тела и потянул на себя. Я сумел влить избыточную кровь воину, дав ему еще сил. И это помогло. Вспарывая плоть, мой воин вылез наружу. Залитый кровью, блестящим ихором и кусками органов он встал на ноги в полный рост и посмотрел на меня. Сквозь узкие щели на покрывающей его лицо грубой маске я сумел увидеть его глаза. Кровавые, с узкой чёрной точкой, такие же как у всех, но прищур был уникальным. Передо мной стоял отец Отто. Юрис. Я был безмерно рад видеть его живым. И я не мог допустить его смерти. Лишь представив глаза пацана, наливающиеся слезами после вести о смерти отца, у меня защемило сердце. Положив ладонь в кровавой перчатке Юрису на плечо, я перенаправил большую часть крови гиганта в его тело. Доспех захрустел, но этот хруст был добрым, несущий за собой только хорошее. Только грубое и смертельно опасное. Наплечники Юриса разрослись в трое и ощетинились острыми клыками. Нагрудная пластина стала раза в три толще, на локтях отросли дополнительные клыки, которыми с лёгкостью можно было проткнуть человека. Я даровал ему еще один меч, изогнутый полумесяцем. Он посмотрел на него, покрутил. Не знаю, осталось ли в нём что-то человеческое, но услышав вой умирающих гигантов, он вдруг сам громко взвыл с противным бульканьем, а после бросился на них со вскинутыми клинками.

Любопытно. Я сражался с монстрами, или был их создателем? Возможно, и то, и другое. Что определяло в нас монстров? Чем измерить? Жестокостью? Забавно, но она здесь всюду.

Я видел, как Бэтси за всей яростью вгоняла свои клинки в голову гиганту. На моих глазах Ансгар лупил огромный череп своей дубиной, сделанной из черепа отца. Со жутким смехом Дрюня пытался вскрыть своей секирой вздувшуюся грудь, а когда ему это удалось, он руками схватил огромное сердце и вырвал его из груди.

Но не мы породили жестокость. Своей жестокостью мы искореняем чужую.

Я отвернулся, не в силах больше наблюдать за бойней и посмотрел в сторону каменного города. Рукой подать, он совсем близко. Сквозь пепельный туман сумеречные лучи солнца ударили в стену города и медленно поплыли по ней до самого берега. Ветер усилился. Сильный порыв погнал туман в сторону, подальше от стены, и наконец я увидел песчаный берег и полоску воды. Я вскинул к глазам руку, укрываясь от назойливого солнца, присмотрелся. Мне хотелось насладиться этим недосягаемым спокойствием, хотелось искупаться и забыться. Улыбка проступила на моём грязном лице, и застыла.

Над чёрной стеной возвышались деревянные кресты мерно покачивающихся матч кораблей.

Великолепно. Мы проделали столько сложный путь, и всё не напрасно. Погибшие в сражениях воины не будут обесценены, мы не сошли на полпути, мы не поддались соблазну отступить, чтобы сохранить остатки наших шкур. Жалко, что рядом со мной нет Зико. Из его глаз на землю брызнули бы искры отваги, а ладони сильнее сжали мечи. Я разделил прекрасный момент с Осси. Рядом послышался хруст кровавых доспехов. Я обернулся. Осси подошла незаметно, почти подкралась.

— Это и есть твои корабли? — спросила она, встав так близко, что её длинные дреды коснулись моего огромного наплечника.

— Да.

— Так чего мы ждём? — спросила она.

— Я пытаюсь насладиться моментом.

Никогда в жизни я не испытывал подобных чувств. На кон было поставлено всё — и я победил.

Каждый из нас боится крупных вложений, так-как всегда есть риск проиграть. Остаться ни с чем, или просто прогореть. Я рискнул всем. Поставил всё на карту, и вот я у своей цели. Корабли. Да, они за стеной, мерно покачиваются на морских волнах в огромном порту. Но какой ценой я сумею преодолеть стену? Пустяк…

Я перегруппировал своё войско, и мы пошли дальше. Как и всегда, Ансгар и его люди шли впереди. Дрюня и Осси вышагивали рядом со мной, недалеко от Ансгара. Я осматривался, радовался количеству сохранившихся воинов — их осталось чуть больше семи сотен. Но на душе вдруг поселилась тоска. С нами не было Кары. Так странно, мне приходилось испытывать щемящее чувство где-то рядом с сердцем, но оно ни разу меня не угнетало. Наоборот, придавало сил, уверенности. Мне всё сильнее и сильнее хотелось отомстить за смерть волчицы. И чем больше я думал об этом, тем крепче хрустели мои зубы.

Враг вновь решил себя проявить, бросив нам на встречу обычных воинов. Обычных солдат, чьи тела были закованы в кровавые доспехи, чьи лица были спрятаны за масками, а толстые длинные дреды скребли о наплечники каждый раз, когда они замахивались своими прямыми клинками.

Мы уничтожили всех. Всех до единого, кто осмелился броситься нам на перерез. Ветер подхватывал с землю свежие хлопья пепла и уносил их вдоль влажной скалы, цепляя крохотные крупинки за почерневший мох. Их смерти не имели никакого смысла. Они даже не затормозили нас. Видимо, враг никак не ожидал такого сильного сопротивления с нашей стороны.

Подойдя к стене так близко, что можно было разглядеть каменную кладку, мы обнаружили, что ворота не заперты. Из чрева города на нас продолжали набегать солдаты, но их действия не были слаженными, и все атаки заканчивались горстками пепла.

Убив две дюжины воинов, бессмысленные самоубийства прекратились. Враг начал скапливать силы, заграждая единственный проход в город. На наших глазах появилась стена из кровокожих, и казалось, что перед нами широко раскрылась пасть больного человека с воспалённой нижней десной, из которой вместо здоровых зубов торчали обломанные осколки, успевшие насквозь побагроветь.