Взяв в проводники пленного воина, потребовал показать дорогу к крепости Патриарха, отправив Мала блокировать дворец Императора.

— Не атакуй, дождись меня. Уильям будет с тобой, слушай его. — Лайтфуту тоже повторил, что их главная цель — блокирование дворца, чтобы оттуда не могли сбежать. Император, а тем более Патриарх, мне нужны были живыми.

По дороге в сторону крепости Патриарха мирных жителей встречалось мало. Женщины, увидев нас, хватали детей и тащили их в дом, гремели засовы. Во все времена жители штурмуемых городов ведут себя одинаково, надеясь отсидеться за стенами домов. Встреченный небольшой отряд из десятка «христоверов» предпринял отчаянную и безумную попытку атаковать. Это привело к их гибели, без потерь с нашей стороны.

Пару раз встретились одиночные воины, принявшие благоразумное решение сдаться. Обезоружив, их отпускали — некогда с ними возиться. Если взять крепость и дворец, любое сопротивление будет бесполезно.

Когда мы дошли до переулка у Блошиного рынка, я остановился, ошеломленный мыслью, пришедшей в голову. У меня совершенно вылетел из головы порт и возможность бегства через него. Судно врага было захвачено, а второе — сожжено, но где гарантия, что у «христоверов» больше нет кораблей?..

Подозвав к себе сотника лучников, поручил ему взять с собой пару десятков воинов и блокировать порт, полностью пресекая возможность бегства.

Мой отряд уменьшился, но всё равно составлял почти сотню воинов. Крепость Патриарха уже виднелась на северо-западе, недалеко от реки. Достигнув крепости, увидел, что ворота закрыты: воины на стене встретили нас выстрелами из луков. Пятиминутная перестрелка из луков не привела к результату: враг удачно укрывался за зубцами стен.

— Макс Са! Оттуда идут люди, их много, — один из воинов показывал на запад, где в лучах солнца сверкали доспехи воинов, показавшихся из боковой улочки. До них было около пятисот метров, но мне показалось, что я различаю высокую фигуру Богдана.

— Это наши, — подтвердил мою догадку глазастый воин. Спустя минуту я уже сам видел, что впереди идет Богдан.

— Макс Са! Сказали — Ты ранен, — последние сто метров Лутов преодолел бегом.

— Не ранен, потом расскажу… Как тебе удалось продержаться?

— Наше дело правое, с нами Бог! — прогудел великан и, спохватившись, добавил: — И сам Великий Дух.

Осмелевшие воины врага, пользуясь передышкой, послали стрелы, не причинившие вреда на таком расстоянии.

— Герман, — позвал я американца, — сможешь на таком расстоянии попасть в них?

— Отдача сильная, но попробую! — Тиландер пристроил пулемет на ствол поваленного дерева: — Я готов!

— Стреляй по своему усмотрению, — не успел я закончить, как короткая очередь из пулемета заставила присесть половину моих воинов.

— Бог мой, что это такое? — я впервые видел испуганное выражение лица Богдана.

— Это пулемет, потом объясню, как он работает. Сейчас надо высадить ворота, пока они не очнулись.

Тиландеру удалось сбить троих со стены, остальные попрятались.

— Берем бревно! — распорядился Богдан.

Первыми среагировали его братья, затем к бревну потянулись остальные. Не знаю, как долго лежал ствол этого дерева, служивший своего рода скамейкой, но весил он изрядно. Шириной почти в полметра и длиной около десяти, бревно являлось отличным тараном. Около двадцати человек подхватили бревно и потащили его в сторону ворот: остальные лучники вели непрерывный обстрел стены, не давая высунуться вражеским воинам. После пулеметной очереди они и так не горели желанием показаться наружу, но лучше перестраховаться.

Ворота крепости были дубовые, окованные железом: только на двадцатый удар треснул внутренний засов в виде бревна, а через ещё пять ударов открылись створки. Навалившись, воины раздвинули их, одновременно вбегая во двор крепости. Три десятка вражеских воинов, выстроились в каре, полностью скрывшись за щитами. На охрану Патриарха были направлены отборные воины, отразившие первый натиск Русов. Одной очереди из пулемета хватило бы, чтобы положить их всех, но патроны — ресурс невосполнимый. Я пожалел, что не взял с собой стрелков, оставив их в распоряжении Мала, Терса и Гурана.

После первой нашей атаки «христоверы» потеряли всего троих человек: за их спиной — здание, им оставалось защищаться с фронта. Я только собирался отдать приказ к второй атаке, как двери крепости распахнулись. Выскочивших чумазых людей я узнал не сразу: они атаковали построившихся сатанистов с фланга, внося замешательство в их ряды.

— Вперед! В атаку! — по моему сигналу на врага обрушилась лавина разгоряченных Русов.

Ни один из вражеских воинов не поднял рук, не бросил оружие.

— Макс Са! — навстречу мне бросился перемазанный парень: Баск!

Он выполнил мою задачу блокировать крепость, более того, умудрился даже захватить ее.

— Патриарх мертв? — в моем голосе звучало сожаление, этому мерзавцу была уготована прилюдная смерть.

— Мы его не видели, он заперся в комнате с огромным человеком, — в два раза больше Богдана, — Баск кивнул в сторону Лутова.

— Это Данк, приходилось его видеть. Что ж, пошли за мерзким стариком, раз остальные враги убиты.

— Он убил человека ударом кулака по голове, — опасливо произнес Баск, следуя за мной.

— Может, его расстрелять из пулемета? — предложил Тиландер, слышавший наш разговор.

— Посмотрим, попробуем с ним поговорить, — я двинулся наверх. Когда меня скрутило от боли в голове:

«Макш!!!» — Санчо ворвался в мозг столь стремительно, что я не успел блокировать его посыл.

— Макс Са! — ко мне бросилось сразу несколько человек.

— Всё нормально, просто Санчо закричал в моей голове, — отстранил заботливые руки друзей. — Сейчас поговорю с ним и пойдем.

— Санчо, Ха? (как ты).

— Макш, Ялт! (кушать хочу).

— Га (опасно, нельзя пока кушать).

— Ха (ничего не будет).

— Га, Санчо, Ха (опасно, потерпи сегодня).

— Ха, Макш (хорошо). — Напоследок послал ему мыслеообраз, что скоро приду к нему, и сразу поставил блок, чтобы унять боль в голове.

— Как ты? — Тиландер дотронулся до моего плеча.

— Сейчас приду в норму, давно не получал такого удара.

— Когда мы ждали в бухте после прохождения сквозь туман, Санчо потерял сознание от твоего призыва. Впервые такое видел, — покачал головой американец.

— Мы обо всем поговорим потом. Сейчас надо заполучить старика, пока он не испустил дух, — освободившись из рук Богдана, решительно вошел в крепость.

С моего последнего визита здесь ничего не изменилось: мрачный холл, освещенный светом двух факелов, каменная лестница на второй этаж. Поднявшись наверх, свернул направо в коридор: мне нужна вторая дверь. Подойдя к ней, прислушался — звуков изнутри не доносилось. Постучался, не надеясь на ответ. Внутри послышался шум, дверь слегка приоткрылась, продемонстрировав страшное лицо Данка. Сразу пятеро моих воинов рванули дверь, чтобы открыть ее: она поддалась сантиметров на десять. Затем, преодолевая сопротивление пятерых человек, захлопнулась. Послышал шум задвигаемого засова.

— Это был один человек? — в словах Богдана слышался скепсис.

— Это не человек, это Данк, — не стал вдаваться в объяснения. Но Баск сел на своего конька, в который раз описывая смерть Петро, труп которого лежал рядом с дверью.

Наклонившись, пощупал пульс: тот был мертв. Заинтересованный, осмотрел его голову, чувствуя, как шевелятся на моей голове волосы: теменная область черепа вдавлена. Этот горилла Данк голой рукой, сломал кости черепа, вдавив их в головной мозг? Неудивительно, что Петро умер мгновенно, при таких компрессионных переломах смерть мгновенная.

— Ломать дверь? — Богдан примеривался к удару топором.

— Подожди, не торопись, — остановил Лутова, — дай подумать.

Гигантская сила Данка меня пугала, я помнил его внешний вид: рядом с ним Богдан казался подростком. Скольких людей положит это чудовище, прежде чем мы его завалим? В небольшой комнате особо не развернешься для нанесения удара, а Данк этим будет пользоваться. Несомненно, это чудовище — неандертальского происхождения. Скривившись от ожидаемой боли, попробовал достучаться до него, посылая ментальный призыв. Несколько минут не было ничего: странно, но я чувствовал ауру Санчо, наплевавшего на мой приказ не кушать и убедившего Бера дать ему еды. Чувствовал, немного слабее, ауру Панса, явно нездорового и пытающегося поставить блок. Уже отчаявшись, в последний раз попробовал «позвать» Данка, когда в голову ворвался «грубый» возглас: