— А Акрам? — подал голос Шрам.

— Я обещал его не убивать. Если он останется живым среди толпы — буду считать это за знак свыше, изгоню его вместе с женой из наших земель. Сейчас нам пора занимать позиции, это лучше сделать заранее. Когда враги придут, всё должно выглядеть, как и раньше, чтобы они сунулись в нашу ловушку.

Площадь, организованная баррикадами перед стеной, была полна воинов. Раздавая каждому указание, постепенно всех рассадил по своим местам. Вместе с пушкарем Нармом зарядили четыре пушки картечью, чтобы оставалось только поднести фитиль. Лучников и арбалетчиков спрятал за баррикадами на верхних ярусах. Десять арбалетчиков и двадцать лучников были скрытно размещены в двух сторожевых башнях на стене. Они должны были находиться там, не показывая себя противнику, пока не опустятся решетки. Еще десять лучников демонстративно дефилировали на стене, чтобы враг их видел издали. Именно они создадут иллюзию спуска во двор, давая понять Гансу, что его план работает.

Баск и Богдан тоже поднялись за стену и, спрятавшись за каменными зубцами, ждали своего часа: тяжелые решетки были подняты на стену и удерживались веревками.

Вернулся Акрам в сопровождении стражи: теперь он походил на прежнего градоначальника, каким его привыкли видеть дикари во время торговых сделок. С большим трудом удалось образумить Гурана, рвавшегося в бой. Его я оставил в резерве с двадцатью всадниками, если немцы смогут прорвать нашу линию обороны.

Время тянулось бесконечно медленно: солнце уже двигалось к зениту, а враг всё не появлялся. "Неужели пропажа лазутчика заставила немцем изменить план", — неприятная мысль в голове не давала расслабиться. Девять дней подготовки, разобранные дома и казармы, выстроенные баррикады — неужели всё это было напрасно?.. Что, если в этот момент отряд Ганса преодолевает болота и заходит с тыла для удара нам в спину? Инстинктивно оглянулся, встретившись со взглядами воинов. Лица людей напряжены, мне удалось добиться главного — серьезного отношения к бою.

Но если я ошибся и удар последует в другом месте — моему авторитету будет нанесен серьезный удар.

— Идут, — раздалось со стены. Только с криком постового на стене почувствовал, как мышцы немного расслабились. Я стал дышать спокойнее. Обогнув баррикады, вышел в центр площади, где находился Акрам, братья Лутовы и двадцатка лучших воинов Мехика.

— Их больше, чем обычно, несут очень много животных, — дал дополнительную информацию голос со стены.

— Борд, Шрам! Еще десяток воинов — к стене! — дал команду, подбегая к воротам. Бледный Акрам нервно ходил взад-вперед, стараясь не смотреть в глаза к воинам.

— Сколько их? — спросил Борд, тот же голос со стены ответил:

— Около тридцати человек, несут не меньше восьми туш.

"Ганс, сукин сын«,— мысленно восхитился противником. Во время предыдущей нашей сделки на стене стояли шестеро лучников и пятеро воинов рядом с Акрамом. Предположительно так должно быть и сейчас, на это надеется Ганс. И посылает порядка тридцати своих воинов, чтобы гарантированно уничтожить встречающих Русов, пока его отряд будет преодолевать расстояние из леса до крепости. Проблема Ганса была в том, что его воины должны имитировать дикарей, а значит, кроме набедренных повязок или куска шкуры, на них нет никакой защиты. И оружие они не могут пронести в крепость на виду у всех. Значит, небольшие ножи либо спрятаны в набедренных повязках, либо воткнуты в туши животных. Именно поэтому ему нужно кратное превосходство в силах при «торговой сделке», чтобы практически невооруженные воины могли одержать победу и удержать ворота, пока его отряд не придет на выручку.

— Стой! — послышался окрик со стены. — Куда прешь? — Лучники на стене идеально играли свою роль. Прижавшись к двери, я слышал, как на ломаном языке Русов псевдодикари говорили имя «Акрам», «добыча», «принести», «обмен».

— Стойте там, сейчас позову Акрама, — лучник на стене четко следовал инструкции. Прождав около десяти минут, я кивнул Акраму:

— Твой выход!

— Открыть калитки! Лучники! Слезайте вниз, помогите занести животных, — громким зычным голосом отдал команду градоначальник.

Обе калитки распахнулись. Неся животных на жердях, «дикари» просачивались внутрь, попадая в руки моих воинов. Половина ошеломленных немцев даже не успела оказать сопротивление, их сразу тащили за баррикады, передавая пехотинцам. Около десятка немцев успели схватиться за ножи, спрятанные в тушах животных. Но им не дали шанса этим воспользоваться, раскромсав буквально за секунды. Обе калитки стояли открытыми, но шума копыт или криков атакующей толпы не было слышно. "Неужели Ганс раскусил«,— подскочив к Акраму, с силой встряхнул его:

— Сигнал, какой сигнал к атаке?

— Я должен выйти и помахать рукой, — промямлил подонок.

— Вперед, выполняй! И помни: твоя жизнь и жизнь твоей жены зависит от того, поверят тебе или нет.

Акрам как ошпаренный выскочил в калитку и вернулся обратно через пару десятков секунд. И сразу послышался шум копыт:

— Всем — за баррикады!

Подгоняя отстающих, мы пробежали сто метров до ближайшей баррикады в тот момент, когда первые всадники достигли стены. Ворвавшись внутрь, конники на мгновение опешили, видя трупы своих сородичей. Командовал кавалерией мужчина сорока лет: его лицо исказилось, он отдал команду и пришпорил коня, стараясь выбраться из ловушки. Но пешая масса отряда, добежавшая до стены, двумя ручьями стала вливаться внутрь, заполняя всё пространство. Конское ржанье, крики людей, пыль, поднятая лошадьми — всё смешалось, создавая хаос. Подняв шест с куском ткани, я подал сигнал: несколько секунд спустя с грохотом упали решетки, закрывая ловушку.

— Нарм, огонь! — перекричал шум и крики людей.

Пушка рявкнула, посылая смертоносные куски металла в гущу человеческого столпотворения. С некоторым интервалом прогрохотало еще три выстрела. Выстрел четвертой пушки был сигналом для лучников и арбалетчиков: они высунулись из укрытий. С трех сторон понеслись стрелы и арбалетные болты, находя цель. Выстрелы артиллерии на мгновение дезориентировали врага: отчаянно ржали раненые лошади. Крики, стоны людей слились в один многоголосый шум. Пушечные выстрелы проложили просеки в толпе. Но в основном вражеские воины были ранены, многие снова поднимались на ноги.

В бой вступили лучники и арбалетчики, находившиеся на стене. Послышались ружейные выстрелы: оправившиеся от неожиданности воины Ганса пытались организовать отпор. Надо отдать должное немцам: находясь в окружении и расстреливаемые со всех сторон, они смело атаковали баррикады, пытаясь прорваться между двумя из них. Но здесь находились копейщики, встречавшие врага длинными копьями. Несколько всадников пало, напоровшись на острия копий.

Перезарядившиеся арбалетчики произвели второй залп, стреляя уже прицельно. Из порядка двадцати всадников только один еще оставался верхом, стараясь организовать сопротивление. Изрядно поредевшее количество врагов по его команде сгруппировалось «черепахой». Уцелевшие лучники врага периодически посылали стрелы в сторону моих воинов. На мгновение стена щитов распалась, и около семи мужчин произвели выстрелы из ружья, окутавшись клубами белого дыма. По всей площади лежали убитые и раненные: на ногах осталась меньше трети от общего числа врагов. Удивительно, но всадник не был даже ранен, непрерывно гарцуя на лощади.

С каждой минутой положение немцев становилось безнадежным: стрелы находили незащищенные части тела, а тяжелые арбалетные болты с глухим стуком входили в тела, пробивая доспехи.

Я поднял свой шест над баррикадой, размахивая им: это был сигнал к прекращению огня. В наступившей тишине, отчетливо проорал, обращаясь к немцам:

— Аufgebt! — слово заучивал несколько минут под контролем Наты.

— Nie! — прилетело в ответ из уст всадника. Снова взмахнув своим полотнищем на шесте, возобновил обстрел. Один за другим падали немцы, но всадник оставался цел. Арбалетный болт убил лошадь под ним, но, соскочив с нее, он успел укрыться среди своих щитоносцев. Когда немцев оставалось не больше сорока человек, отдал приказ на рукопашную. Этого сигнала ждали всё, а больше всех — братья Лутовы, вырвавшиеся вперед со своими огромными топорами.