В этот миг я ощутила странный гул — низкую вибрацию, пронизывающую всё моё существо, а следом — мощные толчки землетрясения. Казалось, сама реальность дрожит и перестраивается. На небе появились облака, медленно наползая на фиолетовый небосвод, словно хищники, крадущиеся к добыче.
— Земля наполнилась подземными вулканами, — продолжал профессор, его голос звучал всё более торжественно, будто он сам был свидетелем тех событий, — которые начали извергаться с колоссальной силой, а с неба хлынули стены дождя. — Я завороженно наблюдала, как огненная лава встречается с водой, порождая исполинские облака пара. — От смешения этих элементов родился ветер, облака обратились тёмными тучами, и пошёл снег. Застывшая земля пробудилась к движению. Прошли сотни лет, прежде чем стихии научились сосуществовать и обрели равновесие. — В его голосе звенело благоговение. — И наконец настал день, когда Первые души смогли спуститься и ступить на почву, готовую принять жизнь.
Сзади донёсся шум плещущихся волн. Обернувшись, я увидела огромную толщу воды, словно в разрезе — будто кто-то создал гигантский аквариум прямо в пространстве. Внутри плавала маленькая звезда, похожая на тех, что создали землю, — пульсирующая искра жизни в водной стихии. Я заворожённо следила, как она постепенно теряла своё свечение, обретая плотность. Вскоре она приняла форму медузы — полупрозрачного создания, грациозно танцующего в потоках воды.
Затем сотни медуз заполонили водное пространство, их полупрозрачные купола мерцали призрачными фонариками в глубине. Водная стена с невероятной мощью устремилась на меня и прошла насквозь, словно я была бестелесным духом. Я невольно зажмурилась, ожидая удара, но, не почувствовав ничего, снова открыла глаза. Вода вокруг уже кишела водорослями и диковинными рачками, снующими во всех направлениях, как крошечные механизмы в гигантском живом механизме.
— Первой стихией, которую освоила жизнь, была вода, — вновь раздался голос профессора, — затем она распространилась дальше, покорив землю, воздух, огонь и ледяные пики. Жизнь существовала везде и всюду, в таком многообразии, что её невозможно было описать и сосчитать. Каждая душа, спускаясь в этот мир, могла сама создавать себе тело, словно скульптор, лепящий из глины своё творение. Кто-то подражал другим, кто-то хотел выделяться. Существа собирались в схожие группы, образуя виды.
Картинка сменилась чем-то невообразимо прекрасным, от чего перехватывало дыхание. Исполинские деревья, подобные живым небоскрёбам, взмывали ввысь на сотни метров, их кроны терялись в облаках, переплетаясь между собой. Животные размером с небольшую гору величественно шествовали между древесными колоссами. Гигантские ящеры с переливающейся всеми оттенками радуги чешуёй соседствовали с крохотными созданиями, порхающими словно живые самоцветы.
— Вскоре Первые души научились создавать тела, — продолжал профессор, — способные творить. Так появились первые люди. Все они были связаны со стихиями и обладали такой внутренней силой, что нам и не снилось. Они возвели сотни городов и освоили весь мир.
Перед глазами проплывали образы городов на деревьях-великанах, похожие на причудливые соты, наполненные диковинными приспособлениями, о назначении которых я могла только догадываться. В небе парили странные летательные аппараты, напоминающие механических стрекоз, а по земле катились необычные повозки. Всё это походило на самые смелые фантазии художников-футуристов, воплощённые в реальность.
Повсюду были люди: обычного роста, великаны, чьи головы касались нижних ветвей деревьев, и крошечные существа ростом не выше моего колена.
— Все они жили в мире, пока некоторые не возжелали власти, — он сделал тяжёлую паузу. Голос профессора приобрёл более серьёзные нотки. При всём моём неприятии, артистизма ему было не занимать. — Так началась первая война. Она была настолько масштабной, что земля содрогнулась. И в какой-то момент одна из сторон создала оружие, которое до сих пор никто не может даже вообразить.
От его слов по коже пробежали мурашки. Странное ощущение, которое я не могла объяснить. Сердце заколотилось чаще, а дышать стало тяжелее.
— И его решили испытать. Оно породило на земле чёрную дыру, которая с чудовищной скоростью поглощала всю материю, точно ненасытный демон. Одно из солнц также попало в её вихрь. Тогда мудрецы среди Первых создали противовес чёрной материи — светлую. — Его голос дрожал от напряжения. — К сожалению, времени на раздумья не хватило, и после использования светлого оружия тёмный вихрь исчез вместе с теми, кого успел поглотить. Исчез и белый вихрь, но и он забрал немало, в том числе второе солнце, давшее ему огромную энергию для противостояния чёрной дыре.
Весь рассказ сопровождался жуткими образами, от которых стыла кровь в жилах. Огромные воронки тьмы и света, пожирающие всё на своём пути, крики ужаса, застывшие в безмолвном вакууме космоса, гибнущие миры и исчезающие солнца — всё это проносилось перед моими глазами, как кошмарный калейдоскоп. Не знаю почему, но я почувствовала, как тёплая слеза скатилась по щеке. Что за странные эмоции?
— К счастью или к сожалению, — голос профессора приобрёл философский оттенок, — тёмный и белый вихри не исчезли бесследно. Души, которые они поглотили, не желали умирать. Собравшись воедино, они стабилизировали материю внутри, превратив вихри в миры, точно такие же, как наш, однако с иной сутью. Эти миры не могли существовать с нами в одной реальности, поэтому расположились где-то ещё, но всё же остались связаны с нашим миром невидимыми нитями.
— Демоны и Светлые появились в этих мирах не сразу, впрочем, как и обычные существа вроде нас с вами. В тёмном измерении, рождённом из чёрной дыры, света в привычном понимании и не должно было быть. Затянутое туда солнце, Гелиос, извратило свою суть, превратившись в красное светило — словно раскалённый уголь в бездне тьмы. Растения, животные и высший разум в виде первых людей приспособились к нему весьма своеобразно. То же произошло и в мире Светлых с их солнцем Ра. У нас же остался только Яр. После катастрофы магии в нашем мире почти не осталось, и с каждым новым поколением рождались обычные люди, полностью лишённые этой силы. А мы унаследовали лишь крупицы от прежних безграничных возможностей. Думаю, на сегодня вам хватит, можете убрать руки, — резко закончил он.
Как только я отняла ладонь, мир завертелся безумной каруселью, голова закружилась, словно меня затянуло в водоворот, и я вновь оказалась в аудитории. Возвращение в реальность напоминало резкое пробуждение от глубокого сна. Вокруг были мои одногруппники, и картина, представшая перед глазами, не имела ничего общего с величественными видениями прошлого.
Илью настолько укачало от виртуальных полётов, что он не сумел сдержать рвотный позыв — его вывернуло прямо на одежду Марьям. Та, не выдержав такого "подарка", тут же позеленела и в ответ окатила вчерашним ужином его джинсы. Похоже, самая активная молодёжь минувшего вечера тоже решила последовать их примеру, создавая своеобразную цепную реакцию.
Я перевела взгляд на лицо профессора, и увиденное заставило меня внутренне усмехнуться. Оно лучилось откровенным удовольствием. Именно этого он и добивался — преподать первый урок не только об истории, но и о последствиях легкомысленного отношения к учёбе. Его преподавательский талант впечатлял. Жаль, что я не могла выразить своё восхищение аплодисментами.
