— Прайвен, прошу… Ты забрал у меня всё. Свободу, жизнь, ребёнка. Прекрати.

— Не зли меня, Киэра.

Мелко вздрогнув, женщина послушно перевернулась на спину. Дрожащие пальцы потянули сорочку вверх, открывая всё больше бледной, когда-то кремовой нежной кожи. Всё, что угодно, лишь бы он не тронул семью. Больше не тронул… Однажды она попыталась сбежать, даже сумела оглушить служанку около двери. Но на следующее утро после того, как её вернули в башню, на её столе обнаружилась коробка с «подарком». Она по наивности решила, что это попытка извиниться — Прайвен сильно избил её, когда гвардейцы привели её к нему — но, открыв коробку, она ринулась к тазу с водой, что стоял на полу у двери. Прайвен ещё долго улыбался, когда вошёл в комнату и увидел, как она рыдает, обнимая голову брата. С того дня Киэра перестала кричать, плакать и умолять. Но сегодня что-то внутри сломалось, заставив вспомнить о тщетных попытках.

Привычная боль заставила чуть поморщиться и тихо зашипеть. Прайвен никогда не утруждал себя ласками, говоря, что он завёл себе королеву не для потери времени. Завёл. Лёжа под императором, она думала о том, как вообще умудрилась попасть в такую яму. Ведь всё начиналось, словно в дамском романе.

Прайвен Астален увидел её на очередном приёме. Она танцевала со своим братом. Киэра до сих пор помнила, что её платье было из нежно-розового шёлка. Никаких украшений, как и подобает девице, впервые посещающей дворец. Но отец, известный балагур и смутьян, приколол к её груди огромную брошь в виде хризантемы, выполненной из золота — и навлёк беду на всю семью своей выходкой. Именно роза, оттеняющая глаза Киэры, привлекла внимание Прайвена. Как она могла подумать, что мужчина, легко убивший своих четверых братьев в борьбе за престол, будет нежен и ласков всю жизнь? Почему отец, видевший императора в деле, доверился ему? Киэра была уверена, что уже тогда Прайвен угрожал её семье. И отец, прошедший не одну битву, выбрал меньшее из зол. Лишиться дочери.

Она стала королевой — первой за двести лет. Её заперли в дальней башне — королева не должна была попадаться на глаза «матери империи». Выпитое зелье сделало её пустоцветом — королева должна быть бесплодной, если есть императрица. А Нольвена появилась ещё во времена, когда Прайвен был всего лишь третьим принцем. Черноволосая и черноглазая, как и все избранницы будущих императоров Камаэра, Нольвена смотрела на неё с брезгливым недоумением, но не пыталась убить. Прайвен бы не простил такого даже ей. У императора нельзя отнимать его игрушки, пока он всласть не насладится ими. За время, что Киэра была королевой, Нольвена родила двух детей — наследников империи. Старшему, Рейлину, в этому году должно было исполниться пять, а Розейну недавно подарили угодья на двухлетие. Сегодня родилась принцесса, имени которой она, Киэра, никогда не узнает. Хотя это она была матерью девочки.

Зелье, уничтожающее любой шанс на то, что она забеременеет, выкрутило ей все внутренности, словно их резал ножом целитель-исследователь. Но почему-то шесть месяцев назад её живот начал расти. И вот тогда Киэра познала настоящий страх.

Спрятать подобное от Прайвена не вышло. Она боялась, что ей дадут зелье, которое пьют проститутки, чтобы сбросить ненужное дитя. Но императорской кровью не разбрасываются — и маги, работающие в замке, провели особый ритуал. Киэра тогда едва не умерла, чувствуя, как рвутся едва появившиеся магические связи с ребёнком. И жалела, что Прайвен не споил ей зелье. Лучше бы этот ребёнок умер. Потому что родиться в императорской семье, даже если его матерью будет считаться Нольвена, без капли магических сил, было хуже смерти. А этот ребёнок даже слабеньким магом не станет — ритуал провели на пятом месяце, когда плод начинает выстраивать свои каналы, опираясь на материнские. Четырёх месяцев не хватит для восстановления. И Нольвена родит её ребёнка, её малыша, который будет обречён на ужас и боль с самого первого дня жизни. Про то, что и ей осталось немного, Киэра даже не думала. Ей было до кровавых слёз, до дикого крика жалко собственное дитя. Ведь Нольвена и Прайвен не будут любить его. Рейлин и Розейн будут ненавидеть. Весь мир будет ненавидеть маленькое существо, которое не виновато в своей судьбе.

Лёжа под императором, который всё больше ускорялся, Киэра вдруг поняла, что не может вздохнуть. Перед глазами всё плыло. А сердце стучало редко, настолько, что она успевала досчитать до трёх. Пальцы не слушались.

— Ох, чёрт! — Прайвер с наслаждением рыкнул, достигая пика. — Ты тихая сегодня. Смирилась?

Молчание наказывалось, и Киэра это знала. Именно это слегка удивило мужчину. Но, стоило ему посмотреть в чуть прикрытые глаза, как стало понятно, что наказывать уже некого.

— Вот ведь сука! Не могла пару минут дотерпеть и сдохнуть позже?

Резко встав, мужчина с досадой поморщился. Нашёл в тумбе какую-то тряпку, вытер опавший член и, с брезгливостью глянув на раскинувшееся на постели тело, выругался. Ему нравилась Киэра, нравилось играть с ней.

— Эй, ты! За дверью!

— Ваше Величество?

— Вызови мага, надо сжечь мусор, валяющийся здесь. И зайди к управляющему, больше для тебя работы здесь нет.

Девушка едва заметно вздрогнула, но послушно побежала в сторону дворца, едва император вышел из башни. Уже через двадцать минут комната в дальней башне была выжжена дотла вместе с телом, лежащим на кровати. Приказы императора не обсуждаются. Даже если сожжение умершего означает передачу его души Келтару, убийце Камалин, властителю Нижнего мира, куда попадают грешники.

А император, уже забыв про свою досаду и неприятный момент, направился в замок. Ему вдруг захотелось повидать сыновей. И ни в коем разе ему не было интересно посмотреть на ту отрыжку Келтара, что родилась несколько часов назад.

Он выделил целое крыло для императрицы и, пока дети были маленькими, они жили в покоях рядом с матерью. С трудом вспомнив, где именно располагаются комнаты Нольвены, мужчина повернул налево. И по звукам понял, что идёт в верном направлении.

Дверь в одну из комнат была распахнута настежь. Оттуда доносились возмущённые восклицания ребёнка и тихие, едва слышные вскрики девушки. Прайвен, заинтересованно приподняв бровь, заглянул в комнату и ухмыльнулся. Посреди белоснежного ковра стоял его старший сын, ожесточённо бивший служанку игрушечным мечом. Девушка тихо всхлипывала, не смея возразить своему маленькому мучителю и только прикрывала лицо — за синяки или царапины на видных местах управляющий мог и выгнать из дворца.

— Папа! — Деревянный меч, заляпанный кровью, упал бы на ковёр, но его вовремя подхватила служанка. — Папа, накажи её!

— И за что же, мой маленький воин? — Прайвен со смехом поднял мальчишку на руки. — Что она сделала тебе, мой принц?

— Я хотел молока! А она сказала, что у неё нет!

— Хо, Рейлин! Тут она тебе не соврала. — Взгляд императора потяжелел, стоило ему отвернуться от сына. — Эй, ты! Ну-ка снимай одежду.

— П-простите?

Прайвен лишь приподнял кончик брови, а девушка, вздрогнув, дрожащими пальцами уже начала расстегивать пуговички на белоснежной сорочке. Она то и дело тихо всхлипывала, с силой прикусив губу, лишь бы не разрыдаться в голос.

Когда, наконец, служанка замерла, спустив сорочку и нательное бельё до пояса, император вместе с принцем на руках подошёл к ней. Девушка зажмурилась, старательно уговаривая себя не дёргаться, когда мужская рука потянулась к её груди.

— Видишь, Рейлин? — Пальцы императора с силой сжали нежно-розовый сосок. — У неё и правда нет молока.

— Она его украла? Или сломалась? У Эрин всегда есть молоко!

— Для того, чтобы было молоко, она должна родить.

— Но почему тогда у мамы нет молока?

— Оно есть, но грудь твоей мамы принадлежит только мне.

— А какая мне?

— Любая, которую захочешь, маленький жадина! — Император рассмеялся, опуская сына на землю. — Пойдём к маме?

Мальчик, схвативший отца за руку, кивнул. И, смерив служанку уничижительным взглядом, вздёрнул нос повыше. Девушка мелко дрожала, не смея прикрыться или поднять голову, пока венценосные особы не уйдут из комнаты. Услышав топот принца, она было перевела дух, но тут от двери раздался насмешливый голос императора.