Стёпа пошëл в обратную сторону, я попрощавшись с девочками, повернул на право, в тир.

Пострелял, повыеживался, поболтал с ребятами и побрëл в нашу комнату.

Когда проходил мимо общих туалетов, услышал возню.

Заглянул в дверной проëм на всякий случай.

На молодом солдатике, верхом сидела наша Юлька и била того по лицу. Правой рукой она держала его за шею, а левой наносила тяжëлые и точные удары.

Я замер. Просто остолбенел в моменте. Мне вдруг вспомнился один случай из детства.

Всë было почти так же, как и сейчас. Только тогда Зима сидел на Стëпе и бил его в туалете.

Я ничего тогда не сделал. Было слишком страшно. Я даже закричать не мог. Потом Зима остановился, встал, и поднëс окровавленный палец к своим губам.

Я заплакал и наконец смог двигаться, побежал в нашу комнату и рыдал все то время, пока Стëпы не было. Он ничего мне не сказал, пришёл, умылся и спокойно лёг спать. Он тоже тогда плакал ночью. Мы никогда об этом не говорили, но я был уверен, он помнит. Я тогда струсил, сбежал, как ссыкло. Больше я никогда не позволял себе показать, насколько мне страшно. Делаю вид, что смелый, ехидничаю, а на самом деле, кровь стынет в жилах. Но ни один мускул не дрогнет на моём лице, если рядом Стёпа или кто-то из моих друзей. Они никогда не увидят мой страх.

Чавкающий звук вывел меня из ступора.

Парень на кафеле, уже ни то что не сопротивлялся, он даже не двигался.

Я подбежал и дëрнул еë за ворот куртки. Она вцепилась в парня и не прекращала наносить удары. Еë лицо было в брызгах его крови, а в глазах плескалось пламя.

Я на секунду замешкался, но вскоре, дëрнул еë ещë раз и заорал прямо в ухо.

– Юля хватит!

Она отпустила шею парня и тот, сломанной куклой, рухнул обратно на пол.

Еë губы тряслись, а зубы скрипели. С обеих рук скатывались тëмные капли крови. Она исподлобья смотрела на меня, казалось дёрнусь, и наброситься.

– Ты блядь за ограду захотела?! Пошли! – я потянул еë за руку в сторону двери, и мы побежали по коридорам.

Любые драки были строго запрещены на территории базы.

Стёпа сейчас был на собрании, Барыга ночевал где-то в другом месте, после того, что случилось в лазарете. С Лизкой вопросов не должно быть, а потому мы пошли в нашу комнату. Страшнее всего, было нарваться на кого-нибудь из первого отряда. С ними точно не договорюсь.

Однако, нам повезло, в коридоре мы никого не встретили, а комната была пуста.

Юлька умылась и переоделась.

На костяшках, виднелись открытые раны.

– За что? – первым делом спросил я.

Она прижала к себе колени и заплакала.

Неожиданно для себя, я вдруг всë понял. Ну и мразь же этот тип.

В детдоме где мы росли, насилие тоже процветало. Девочки помладше не могли себя защитить, а воспитателям было плевать. Аборт задним числом, и концы в воду.

– Он ничего не успел тебе сделать? – сквозь зубы уточнил я, чувствуя, как клокочет внутри ярость.

Я был готов сорваться и добить урода.

Она помотала головой.

Я облегчённо выдохнул.

– Слушай, дело твоë, рассказывать или нет, но Бык сначала сделает что-то страшное, а потом вылетит отсюда.

– Я не расскажу. – испуганно пообещала она.

– Да, мне тоже показалось, что он уже наказан. – улыбнулся я, она улыбнулась в ответ.

Сейчас, мне меньше всего хотелось наклеивать на себя улыбку, или просить её о молчании. Но если Юра узнает, то убьёт.

– Надо бы что-нибудь с этим сделать. – я кивнул на еë руки.

Она посмотрела на них и снова заплакала.

– Эй, чего опять то?

– Болит. – простонала она.

– Ага, а завтра ещë и опухнут. – произнёс я, хотя прекрасно понял, что она говорит не о руках.

Я встал и зашагал к стеллажу. Достал из маленькой коробочки пару перчаток без пальцев. – Это не подарок, потом отдашь.

– Откуда они у тебя?

– Если честно, я их ещë в детдоме спëр у одного типа.

Она рассмеялась. Я обмотал её костяшки бинтами, она натянула перчатки.

– Ну вот, красота! Там ещë на костяшках пластины металлические вшиты.

– Спасибо тебе, Кость.

– Да ладно. – отмахнулся я.

– Нет, спасибо, и за то что в здании не бросил, и за то что сейчас остановил, я ведь могла его убить. – последние слова она произносила уже шёпотом.

– Я бы всегда помог спрятать труп. – подмигнул я.

Этого она уже не оценила, а потому с укором посмотрела на меня.

Глубокий вздох.

– Не делай так. – поморщился я и отвел взгляд. Поджилки начинали трястись. Я не боялся эту девочку, я боялся того, что дремлет внутри неё.

– Ты боишься? – ледяным голосом спросила она.

– Я никого не боюсь. – уверенно ответил я, заставляя самого себя в это поверить, но посмотреть ей в глаза, не смог

– А ещё ты лжец. – спокойно произнесла она, но меня уже трясло от злости.

– И что? Раскрыла меня? Да, я боюсь, да, я лгун. Ну и что? Я хотя бы не тварь, у которой руки по локоть в крови! – прошипел я ей в лицо.

Её глаза наполнились слезами.

Удар не заставил себя долго ждать. Меня, как пушинку сдуло с кровати, на которой мы сидели. Упал на бетон, кровь, из рассечённой брови, застилала правый глаз. Уверен, она метила в висок, но в последнее мгновение, передумала.

Я расхохотался, громко так, со всхлипами. Я смеялся, потому что был прав. Зверь, живущий внутри этого тела, был плотоядным. Рано или поздно он сожрёт её саму.

Никто ей не поможет. Мне тоже.

Родной

В душном кабинете сидели шесть человек, включая меня. Станислав Сергеевич, глава всей базы, Семён Павлович, что-то вроде надзирателя по военной дисциплине. Именно он отвечал за внутреннюю безопасность. Евгений Николаевич, под его чутким руководством проходила каждая тренировка, он так же обучал солдат обращаться с оружием. Генадий Владимирович, как я понял, на него работает вся наша разведка, а так же он согласует все вылеты и выезды с территории базы. Денис Зимин, глава первого специального отряда. И я, глава второго.

– Что на счëт физического состояния Юрия Быкова? – спросил Станислав Сергеевич.

– Рëбра уже почти срослись, пару дней в стационаре, неделю, полторы в корсете. – повторил я слова Ларисы Михайловны.

– Понятно – тяжело вздохнул Станислав Сергеевич.

– Как так получилось, что у вас забрали взрывчатку, оружие и нашпиговали твоих ребят свинцом? – спросил Зима, чуть ли не плюясь желчью.

– В моëм рапорте всë указано. – ответил я.

– Да, но я то его не читал.

– Вот и не суй свой нос! – не выдержал я и подскочил, Зима, так же резко поднялся.

– Зимин, Чужой, сели оба! – рявкнул Семён Павлович. – Вот чего вы сука собачитесь?! Вам волю дай, глотки перегрызете друг другу.

В дверь постучали.

– Войдите. – спокойно произнëс Станислав Сергеевич.

Молодой боец заглянул в кабинет.

– Здравия желаю. – боец, увидев кто в кабинете, тут же выпрямился по стойке смирно.

– Вольно. – раздраженно бросил Евгений Николаевич.

– Там это, ЧП у нас в туалете. – промямлил боец.

– Что? Не смыли? – пробасил Генадий Владимирович.

– Дак если бы. Там Соловьëва чуть ли не насмерть забили. – побледнел боец.

– Лëшу что-ли? – спросил Евгений Николаевич, боец кивнул.

Семён Павлович вздохнул и поднялся со стула.

– Прошу прощения, дела.

Когда тяжёлые шаги стихли, я понял, что дëргаю себя за рукав куртки.

Зима зло ухмыльнулся.

– Чужой, свободен. – отпустил меня Станислав Сергеевич и я за три шага вышел за дверь. – Час от часу не легче. – услышал я напоследок.

Алексей Соловьёв, что-то знакомое. Я уже слышал это имя. Только никак не получалось вспомнить кто это.

Когда зашëл в нашу комнату, замер у входа.

Лизка, Юлька и Костик лежали на одеялах на полу.

– Вы чего делаете?

– Мечтаем. – бросила Лизка.

– Ай да к нам! – Костик подвинулся и похлопал по одеялу, я заметил синеющую гематому, на его рассечённой брови.