Мужчины спешились. Пока Адмар сгребал наметенный на площадку снег и делал из него еще одну защитную стену, запасливый ГэльСиньяк развел костер из привезенного с собой хвороста, предварительно полив его остро — словно уксус — пахнущей жидкостью из флакона. Имперец не переставал удивлять Фламэ.

— Так будет дольше гореть, — пояснил ГэльСиньяк, протягивая руки к огню. — И ровнее.

Фламэ присел рядом с костром, кутаясь в плащ.

— Вы все еще удивлены, почему я отпустил Фриду одну? — невинным тоном поинтересовался имперец.

— Согласитесь, это странно смотрится со стороны, — Фламэ пожал плечами.

ГэльСиньяк улыбнулся.

— Госпожа моя — это одно из худших ее качеств — всегда точно знает, что делает. Я даже не пытаюсь с ней спорить в такие минуты. Конечно, она травница, но чутье у Фриды отменное.

— Это не слишком успокаивает, — пробормотал Фламэ и добавил совсем тихо. — По крайней мере, мы могли пойти с ними.

— Могли, — вздохнул ГэльСиньяк, — но госпожа моя настрого запретила это делать. Сказала, что им с госпожой Элизой нужно посплетничать. Конечно, мы можем пойти за ними, но… — имперец выразительно посмотрел на яркий гербовый плащ Фламэ, — тайком едва ли получится.

— При чем тут Элиза? — мрачно спросил Адмар.

Имперец не ответил, занятый сооружением над костром подвески для котелка. У него также сыскался мешочек специй для приготовления пряного вина. Фламэ, всегда путешествующий налегке, прихватив только гитару и дорожную сумку, несказанно удивлялся подобной запасливости. Впрочем, имперец в принципе не переставал его озадачивать.

— Я знавал немало ведьм. Знахарки, выдававшие себя за сестер-Слышащих. Бедные вдовы, обвиненные в колдовстве, чтобы завладеть имуществом. Пара настоящих — из числа младших сестер. Я знал даже Первую имперских кругов, хотя и недолго. Так что я достаточно уверенно могу сказать: в госпоже Элизе есть нечто… странное.

Имперец перемешал вино в котелке, вытащил ложку и несколько секунд смотрел, как алые капли пятнают чистый снег.

— Лет пять назад в местечке Брожин — это крошечный городок недалеко от куритской границы, мне довелось осматривать женщину по имени Сусанна Венкорла, также известную, как сестра Арктия. Она была ужасно обезображена, и именно это, наверняка, заставило жителей Брожина обратиться к заезжему эксперту. Это стереотип. Как убеждение, что у всех ведьм непременно зеленые глаза.

Имперец усмехнулся и на какое-то время умолк, разливая вино по глиняным кружкам, нашедшимся в седельной сумке. Фламэ не стал его торопить, понимая, что это бесполезно. Привалившись спиной к остатку башенной стены, ГэльСиньяк сжал кружку в руках.

— Люди, даже далекие от колдовства, не слишком радуются появлению дознавателя или эксперта. Но госпожа Сусанна… — имперец поморщился. — Она сказала, что ведьма, и ее должно убить за свершенные злодеяния. Полагаю, ни одна женщина не пожелает оставаться обезображенной.

ГэльСиньяк снова умолк. Наверное, подумалось Фламэ, он был великолепен в суде.

— Мне удалось разговорить ее. Госпожа Арктия была тридцать шестой в круге Видящих, и не слишком даровитой. Но амбициозной. И однажды к ней попал, совершенно случайно, уверяла госпожа Венкорла, перстень кого-то из круга Дышащих. Ведьму убили и ограбили разбойники, но перстень тронуть побоялись. Сусанна Венкорла его подобрала и не сумела справиться с искушением.

Имперец посмотрел на свои руки.

— Вы ведь сын ведьмы, мастер Фламиан. Держали когда-нибудь эту безделушку?

Фламэ покачал головой. Его мать была щепетильна в этом вопросе и никому не позволяла прикоснуться к своему перстню. Честно говоря, он был шокирован, когда увидел эту «безделушку» у Джинджер.

— Мне доводилось держать перстень Фриды, — ГэльСиньяка передернуло. — Это опасная сила. Мне невероятных усилий стоило устоять перед искушением использовать кольцо, хотя, ну как бы я сумел это сделать? А госпоже Сусанне и подавно не удалось сладить с собой. Она обратилась, как сама сказала, к детям воздуха. В Усмахте их называют сильфами. Обратиться-то ей удалось, а вот сладить с воздухом… Невероятная сила переломала ей все кости и так изуродовала лицо, что Сусанну Венкорлу родня не узнала. Но самое ужасное для ведьмы: она полностью лишилась своего, пусть и слабенького, дара.

— Но ведь Джи… — Фламэ осекся. — Госпожа Элиза ловко справилась и на болотах и у стен замка…

ГэльСиньяк кивнул.

— Более чем ловко. К тому же, Фрида утверждает, что госпожа Элиза скорее изобретательна, чем талантлива. Ей бы ни за что не удалось такое сложное колдовство.

— Слишком много странностей вокруг, — вздохнул Фламэ.

— Ага. Хотите, еще добавлю? — имперец отставил кружку. — Вон там человек.

Фламэ вскочил на ноги и посмотрел в указанном направлении.

— Ну, по всей видимости, человек, — поправился ГэльСиньяк. — Может и гном.

Маленькая скрюченная фигурка четко видна была на снегу благодаря черному, как сажа, платью. Выглядела она зловеще, но еще больше пугало другое: как оказался здесь, вдали не то, что от замков — от их руин — живой человек?

ГэльСиньяк поспешно затоптал костер и кивнул.

— Идем?

Фламэ проверил, легко ли скользит клинок в ножнах, и кивнул в ответ.

Потихоньку — незаметно, по градусу — стало теплее. Снег сошел, обнажив раскисшую, топкую землю, поросшую мамяром и лишенными листьев кустиками морошки. Гать под ногами была совсем старой, прогнила и пугающе пружинила, то и дело совсем утопая в гнилой болотной жиже. Джинджер выпростала руку из-под плаща, откинула капюшон, а потом провела ладонью по воздуху. Вязкий и теплый.

— Какой-то он… странный.

Фрида кивнула.

— Не нравится мне это. Джинджер, не скрывая своей тревоги, огляделась. Мамяр раскинул красновато-бурые листья, словно волосы в ожидании гребенки. Низкую торфяную кочку осаждает кольцо болезненно-бледных поганок. Где-то в отдалении тоскливо и жутко плачет выпь. И воздух, тяжелый и густой, вязкий, словно патока, пахнет серой. Все это были приметы, но не будущего — прошлого.

— Здесь произошло что-то ужасное! — сказала Джинджер, борясь с искушением закрыть лицо руками.

— Каллуна вызвала из внутренней сферы тварь… — Фрида потерла кончики пальцев. — Что это может быть? В легендах совсем нет конкретики! Отчего здесь так тепло?

— Горячие источники? — предположила Джинджер.

— Это в Калладе-то? — Фрида хмыкнула. — Ты еще про огнедышащие горы помяни. Любимая байка в Усмахте. Нет, тут что-то другое, что-то магическое.

Травница присела, вымочив в лужах подол своего плаща, и коснулась гнилых волос мамяра. Понюхала свои пальцы.

— Пахнет… селитрой. Странно… Гнилое место.

— Что возвращает нас к истории об Угаре, — Джинджер внимательно изучила горизонт, жуткий, багровый. Дурной знак. — Стоит пойти быстрее, сестра Цинаммон. Приближается буря.

Небо потемнело быстро, слишком быстро. Заморосил дождь. Джинджер и думать не хотела, как пойдет назад через снега в мокром плаще. Накинув капюшон, молодая ведьма поспешила за своей старшей сестрой.

Еще через полрига болотистая почва сменилась каменистой. Под ногами теперь был растрескавшийся серо-красный гранит, словно запятнанный кровью. Это было не просто странно — поразительно. С некоторым запозданием Джинджер поняла, что эта скала вовсе не естественного происхождения. Гранитные блоки спеклись, но еще можно было различить тонкие швы между ними. Ведьмы стояли на руинах невероятно древнего замка, сложенного еще в те времена, когда людям не лень было обтесывать твердые камни и складывать из них величественные громады.

— Что могло сотворить такое с камнями? — пробормотала Джинджер.

— Что бы это ни было, надеюсь, нам оно не повстречается… — Фрида пощупала камни. — Они теплые, пожалуй, даже горячие. И это пугает, должна сказать.

— Действительно пугает то, что это место не обозначено на картах, — проворчала Джинджер.

— Думаю, это замок Угара, — решила имперка. — Тогда все кое-как с легендой увязывается.