Фламэ покачал головой.

— Вы многое теряете. Помимо всего прочего, баллада об Удальгриме относится к шедеврам лоскальской нелинейной поэзии. Увы, до нас дошел только мрачный вариант истории и разрозненные куплеты из застольной баллады. К тому же, в балладе много говорится о «мече».

— Кинжале, — поправила ведьма.

Фламэ пожал плечами.

— Все относительно. Согласно легенде Удальгрим вытащил этот меч из груди Девы Холмов, в которую был влюблен. Это клинок из кости и плоти, закаленный в крови сердца.

— Это клинок из стали, — отрезал неромантичный Бенжамин. — Верни его, Адмар.

Фламэ сунул руку за пазуху и нащупал завернутый в тряпицу кинжал.

— Госпоже ведьме, пусть даже и из круга Видящих, — ведьма фыркнула обиженно, — должно быть известно выражение «кровь сердца».

Элиза поморщилась.

— Древнее злое колдовство. Человеческие жертвы. В примитивном современном понимании — вскрыть кому-нибудь грудь, вытащить сердце и основательно залить все кровью.

— Очаровательно, — согласился Фламэ и вновь протянул зябнущие руки к огню.

— Оставь себе, — пробормотал Бенжамин, чурающийся, насколько мог заметить музыкант, всякого колдовства. — Поели? Едем дальше.

Пределы Королевского удела они покинули уже к вечеру. Каэлэд остался за спиной, их так и не настигли королевские стражники, и это вселяло определенную надежду. Впереди в лучах луны сверкали меловые скалы Шембор, в недрах которых таилась Аннуэрская пещера. Овеянная страшными сказками и древними легендами, она пугала, даже несмотря на то, что Джинджер никто не мог заставить туда сунуться. К тому же, с первыми же лунными лучами заволновалась Беатриса.

— Сомнамбулы беспокойны в полнолуние, — безразлично прокомментировал это Адмар, и все же молодая ведьма уловила фальшь в его словах. Обладательница дара предсказания, она всегда могла сказать, когда ей врут. Ценный дар, но сейчас Джинджер отказалась бы от него ради собственного душевного спокойствия.

Лагерем встали совсем рядом с пещерой под защитой белых выветренных скал. Разложили небольшой костерок из собранного вокруг хвороста, накормили лошадей захваченным из амбара сеном. Припасов для людей почти не осталось. Для командира наемников Бенжамин был несколько беспечен. Зато у мужчин, конечно же, нашлись три фляги с вином и баклажка пива, которые пошли по рукам. Даже Адмару, формально — пленнику — позволили глотнуть. Вино было густое, пряное, и напоминало о далеком детстве, которое у Джинджер прошло не так далеко отсюда, в разрушенном уже, наверное, замке Кэр.

Леди Беатриса опять ненадолго пришла в себя, но ничего не говорила, только отрешенно смотрела на огонь. Ей требовалось что-то посущественней полыни и жалких наговоров, которые смогла вспомнить Джинджер. Что ж, по крайней мере, сегодня она не требовала песен. Значит, рану на ладони Адмара ничто не потревожит.

Эта раненая рука отчего-то не давала покоя молодой ведьме. Джинджер нашла робкое объяснение: ей нравились песни этого лже-музыканта. Объяснение, что и сам Адмар ей нравился, ведьма предпочла проигнорировать. Ей не требовалось прикасаться к его запястью, чтобы сказать: этого человека ничего хорошего в ближайшем будущем не ждет, равно как и в отдаленном.

Приговорив одну флягу, мужчины начали устраиваться на ночлег. Беатрису вновь укутали во все имеющиеся плащи (Джинджер на всякий случай вцепилась в свой мертвой хваткой), а Адмара загнали в самый угол. Едва ли так можно было удержать бывшего командора королевской стражи, однако сам Адмар никуда не торопился. Свернувшись калачиком, он положил под голову свою сумку и прикрыл глаза. Дежурить остался Бенжамин лично. Это немного успокоило Джинджер, у которой не шло из головы утреннее колдовство. Но уснула она далеко не сразу, и все принюхивалась, боясь уловить в холодном ветре запахи полыни, меда и пепла.

Ночь прошла на удивление спокойно. Никаких тревожных знаков, никаких пугающих вещих снов. Даже волки не выли в отдалении. Слишком уж идиллическая картинка для такого зловещего места. Только протерев лицо горстями снега, Джинджер, наконец, проснулась и сообразила — не слышно вообще ни звука. Нет птиц. Нет никаких зверей. Да и из людей здесь только жалкий маленький отряд.

— Возле Аннуэрской пещеры ничто не выживает, — словно в ответ на ее мысли проговорил Адмар. Он сидел рядом на корточках и кончиками пальцев здоровой руки чертил линии на снегу.

— Что там скрывается? — спросила Джинджер.

— Черная змея? — наивно предположил Адмар.

— Дурите голову нашему лорду, — шепнула ведьма, — но не мне.

— Я не знаю, — качнул головой Палач. — Не имею ни малейшего понятия.

Выпрямившись, он отряхнул присыпанные снегом колени и, гордо вышагивая, приблизился к костру. Рядом с помятым Бенжамином и немного испуганным Филиппом он выглядел неприятно бодро. Отхлебнув пива, Адмар кинул баклажку ведьме, уселся на расстеленный на земле плащ и принялся перебирать содержимое своей сумки.

— Про Аннуэрскую пещеру ходит множество легенд. Мартиннес Ольха привел самую куртуазную, да к тому же с хорошим концом. А есть еще история про трех девушек, сердца которых слопала та самая змея. И о несметном количестве рыцарей. И есть легенды куда страшнее. О людях, которые входили в пещеру и…

— Не возвращались? — едко поинтересовался лорд-наемник.

Джинджер тряхнула головой. Страстные речи Адмара вгоняли ее в транс, от которого, как оказалось, сложно было избавиться. Да и не хотелось. Она поспешно глотнула дрянного гостиничного пива и перекинула баклажку «секретарю».

— Так что? — спросила она.

— И возвращались совершенно иными, — совершенно другим, скучным и будничным тоном закончил Адмар. — Наверное, в моем случае это только к лучшему.

Шутки никто не оценил. Адмар покачал головой, затолкал содержимое своей сумки назад, утрамбовал старательно, и сверху положил свернутый плащ.

— Надо идти сейчас.

Он сделал паузу, в ожидании ответа лорда-наемника. По лицу Бенжамина было видно: из глупого чувства противоречия он хотел сейчас идти в пещеру сам.

— Сворачиваем лагерь. Мы будем ждать тебя у входа в пещеру, Палач.

Адмар саркастически улыбнулся.

— Побегайте по округе. Как знать, вдруг из нее есть другой выход.

Закинув сумку на плечо, он, насвистывая, пошел вдоль скал. Быстро свернув лагерь, все последовали за ним. Бенжамин с дружинником напоминали конвойных стражей, а лошади, которых вели под уздцы, казались особенно грозными конвоирами. Они чуяли исходящее от пещеры зло и не желали к ней приближаться. Джинджер замыкала маленький отряд.

Вход в Аннуэрскую пещеру не произвел на нее никакого впечатления. Те же меловые скалы, что и вокруг, небольшая ровная площадка, припорошенная снегом. Черный зев пещеры внушал смутную тревогу, но не более того.

— Ждите здесь, — Адмар сбросил сумку на снег, проверил кинжал за пазухой и бросил какой-то печальный взгляд на свой инструмент, пристроенный возле седла. — И присмотрите за ней.

— За ней? — уточнила Джинджер.

— Гитара. В Калладе, возможно, единственная, — Адмар кивнул. — Ждите до заката, если я не появлюсь, уезжайте.

— Убежать надеешься? — холодно спросил Бенжамин.

— Поверь мне, молодой лорд Шеллоу, — своим особенным нежным тоном произнес Адмар, — если я не появлюсь до заката, то не появлюсь уже никогда. Когда — если — вернусь, расскажу все.

Самым легкомысленным и изящным образом раскланявшись, Палач скрылся в пещере. Потянулось время ожидания. Бенжамин с «секретарем» разбили лагерь и по своему обыкновению окружили заботой Беатрису. К Джинджер бы кто хоть раз проявил такую заботу. К королеве Мирабель, наверное, слуги не обращались с подобным почтением. Ведьма махнула рукой на мирскую несправедливость, к которой уже привыкла, расстелила на земле свой плащ и приготовилась ждать. Время текло, и ничего не происходило.

Отойдя шагов на двадцать от входа, еще можно было разглядеть низкие своды. Фламэ провел по ним пальцами. Пещера была создана человеческими руками. И основательно прокопчена. На пальцах остались крупицы сажи. Оглядевшись в сумраке, пошарив, Фламэ не нашел ни факела, ни даже лучины. Значит, идти придется в темноте. Впрочем, об этом говорили все легенды. «И пошел он ощупью», и все в том же духе. Вытянув руку, Фламэ коснулся стены и сделал шаг вперед, в кромешную темноту. Еще через десять шагов она поглотила его.