Рэган уважительно кивнул: кто такой Доннаха и чем прославился, он уже успел выяснить.

– Просто прекрасно. Тогда предлагаю не откладывать.

Когда с бумагами всё было закончено, и листы отправились в особые шкатулки, тут же закрытые печатями принца Рэгана, канцлера, Доннахи и лорда Малколма, виконт Раттрей неожиданно для остальных задумчиво добавил:

– Помощь эльфов – это палка о двух концах. С внешнеполитической точки зрения, как недавно высчитывал лорд Арденкейпл, – последовал жест рукой в сторону канцлера, – будет изрядная выгода. Сразу снимаются все накопившиеся за последние годы мелкие неурядицы с Советом подгорных мастеров гномов. Можно будет ожидать помощи от Северных королевств, там многие знатные рода имеют примесь эльфийской крови и наверняка захотят помочь родственникам.

– Я прикажу открыть сохранившиеся геральдические книги, – принц цинично усмехнулся: – И родственников северянам мы найдём среди самых достойных родов бывших Северных и Восточных уделов. Обещаю.

Канцлер и магистр на эти слова улыбнулись, Доннаха и Малколм остались внешне невозмутимы, но и их глаза лучились смехом. Хранящий покой кивнул и продолжил:

– Внутри Империи на известие о сотрудничестве с нелюдьми могут опять заволноваться Чистые братья, а в разгар войны это может стать смертельно опасным.

– С Чистыми пусть разбирается мессир Кетингерн, – резковато ответил Доннаха. – Сберегающие уже показали, как умеют выкорчёвывать ересь. К тому же за пределами ближних к Турнейгу провинций отступники не имеют серьёзного влияния, а нас сейчас больше должны волновать южные границы. Чем сильнее будут выжжены захваченные войной территории, тем вероятнее, что после мы вернёмся к статус-кво. Пока мы отстраиваем порушенное, орки копят силы и готовятся через поколение ударить снова.

Тут заговорил молчавший с самого начала встречи Ислуин.

– Отсрочка вторжения даёт нам шанс. Я недавно слушал Радугу-в-Огнях. С последнего визита к ней прошло не так много времени, поэтому отголоски до меня ещё доносятся. Озеро почти успокоилось. Великая степь вернётся в наш мир этим летом. Если вы готовы отдать ханжарам половину Безумного леса…

– Да хоть весь! – в один голос ответили канцлер и Доннаха.

– В таком случае Империя получит на юго-востоке надёжного союзника с немалой и хорошо обученной армией. И главное – ханжары рвутся поквитаться с орками за прошлое поражение. До нашего отъезда я говорил с Великим ханом про такую возможность. После совещания готов обсудить с лордом канцлером предложения ханжаров, и дать пояснения, по каким пунктам Владыка степи, скорее всего, будет готов на уступки, а где – нет. Послом же, – усмехнулся Ислуин, – предлагаю назначить Харелта. Как только они сыграют свадьбу с Лейтис. Моя дочь не только хорошо знает обычаи Степи. Я ношу титул хана, Харелт пусть и не родня ханжарам, но уже доказал свою доблесть как воин. И как ваш подчинённый, виконт, он тоже доказал свои таланты. То есть показал, что не только справный воин, но и достойный в политике родов. По обычаю ханжаров, раз зять оказался достоин титула тестя – после женитьбы он тоже получат ханские достоинства, пусть и не имел их по рождению. В глазах ханжаров это добавит уважения к послу.

Канцлер и Раттрей так удивлённо посмотрели на лорда Хаттан, что магистр не выдержал и негромко рассмеялся. Оказывается, есть в столице что-то неведомое даже для ищеек Хранящего покой.

– Малколм, – обратился лорд Арденкейпл, – вы жените наследника? И когда? И почему тайно? Вы в чём-то против выбора сына?

– Никакой тайны, – улыбнулся Хаттан. – Мы с кером Ислуином уже всё обговорили и решили. Но официально всё будет объявлено, когда эти двое решатся рассказать о своих планах родителям, и мой сын придёт к керу Ислуину просить руки его дочери. А насчёт против… Даже если забыть моё мнение, что лучшей девушки Харелту не найти. Бехан, вы же сами высчитывали выгоды от союза с эльфами, а тут – одна из Высоких принцесс, к тому же воспитанная в вере к Единому. Это не только внешняя политика, но и поддержка таких церковных ортодоксов, как митрополит Эллер. Подобную невесту не стыдно иметь самому императору.

На некоторое время Ислуин из обсуждения выпал, флегматично рассуждая, что, кажется, вокруг Лейтис заваривается нешуточная каша. За поддержкой митрополита Эллера так и проглядывают уши ордена Сберегающих. Высокая принцесса, верующая в Единого – это же такой уникальный шанс попробовать принести своё учение к эльфам. Тем более Рэган историю про спор о сотворении мира с фанатиками филида рассказал, поэтому в глазах мессира как её отец Ислуин если и не союзник, то как минимум держит нейтралитет, что очень важно. Только и Комитет по призыву к одобряемому и удержанию от порицаемого тоже ворон не считает, а его главе, может, и не хватает масштаба интриг мессира Кетингерна, но зато опыта по выжиганию ползучей ереси несколько больше. Открыто они никогда сталкиваться не будут, но вот подковёрные игры пойдут захватывающие. Тем более, учитывая свежих «родственников» в Северных королевствах, Комитет наверняка захочет и их приобщить к своей вере, а для этого действовать через Лейтис: пусть она и верит в Единого, но по крови-то Высокая принцесса и эльф. Радовало заранее одно: обеим сторонам Лейтис нужна будет живой, здоровой, и абсолютно невредимой, поэтому с неё пылинки будут сдувать, одновременно приглядывая, чтобы противная сторона не заимела слишком сильного влияния. Ну а его девочка с остальным справится, он её хорошо выучил.

Обратно к разговору его внимание вернуло прозвучавшее имя Харелта, точнее то, что про него говорил виконт Раттрей.

– Не только. Опыт работы Харелта, особенно его дела в военном министерстве и Ландине показал, что хватит нам оформлять это как частную инициативу и интерес сына лорда «от нечего делать». Пора не вскрывать отдельные самые крупные гнойники, а лечить болезнь. Хотя честно признаю, пока ко мне не обратились Харелт и отец Энгюс, я и сам не до конца осознавал масштаб проблемы. Надо создавать отдельный департамент.

– Вы предлагаете убрать привилегии высшего дворянства? – в голосе канцлера прозвучало сомнение.

– Ну настолько радикально я не предлагаю, пусть даже иногда и хочется некоторых вздёрнуть на дыбу, – усмехнулся Раттрей. – Но вот ограниченная подсудность дворянства создаёт Империи огромные проблемы. Тот же граф Дирлтон, пока не вляпался с той самой контрабандой амулетов, ввязался в измену, ибо был абсолютно уверен – самое большее ему при любом раскладе грозит отставка и пожизненная высылка в личное поместье. В будущей войне это может стать смертельно опасно. Потому я и хочу создать департамент, который будет заниматься исключительно дворянами. Во главе станет сын лорда. Следователи там будут тоже исключительно из дворян. У меня служит немало нужных кандидатур, и есть масса молодых людей среди выпускников университетов, которые с интересом туда пойдут. Это будет суд равных, но при этом мы получим возможность вести следствие и суд в отношении тех, кто сейчас фактически неприкосновенен – и на основании этого уверен, что им можно нарушать закон.

– Идея, конечно, здравая, – медленно роняя слова, сказал лорд Малколм, – хотя и не такой судьбы я видел сыну. Пусть даже признаю, что вы правы, а Хаттаны всегда служили империи там, где это ей необходимо. Но это же не всё?

– Да, – на удивление тихо ответил Раттрей. – Я хочу, чтобы когда Харелт займёт моё место, у него были и опыт, и репутация.

– Вот, значит, куда вы его метите, – выразил общее удивление канцлер. – Кайр, почему именно он?

– Потому что Харелту не очень нравится копаться в отходах нашего общества, но он делает и будет это делать понимая – без этого Империя умрёт, и значит, кто-то этим заниматься должен. Он не наслаждается полученной властью, а всегда видит в ней цель и инструмент исполнения долга. Он не получает удовольствия, не упивается тем, что раздавил очередного врага. Это хоть какая-то гарантия, что, оказавшись в моём кресле, Харелт станет именно искать настоящих врагов Империи, а не набивать себе цену, выискивая побольше врагов мнимых. Подходящих людей, которых я вижу в качестве преемника – мало, и Харелт на сегодня лучший из всех.