– На какую дрянь подсела? – Ислуин сбросил с плеч мешавший халат, и даже не заметил этого, встал прямо на него в ботинках. – А ведь может быть. На людях последнее время стала появляться нечасто, раз в две недели, а то и реже. В церкви её не видели вообще два месяца, а раньше она не пропускала ни одной проповеди. Такой как она блеснуть новым украшением или нарядом и выбрать любовника на следующую неделю… И кстати, сейчас если подумать, то вспоминаю… Была последний раз она какой-то ненормально тихой, и в ауре появились странные отметины. Жаль я не присмотрелся тогда. Если бы знать…

– Где падать – соломы подстелили бы. И что нам делать?

– Если я правильно сейчас вспомнил – ты права. Похожи следы на последствия приёма опия, когда в ауре метку от наркотика пытаются замаскировать от мага-целителя каким-то амулетом. Если пагубная привычка вышла из-под контроля, а жёнушка на грани срыва, то скандал бургомистру нужен как воздух.

– Он уговаривал вас всерьёз, – тихо сказала Лейтис. – Почему?

– И это самое странное. Будь на моём месте и впрямь рохля Ивар, поддался бы испуганный «папенька» прямо на пороге. Зачем? В общем так. Ты пока сиди дома, все это поймут. А я сегодня же ночью попробую заглянуть в дом к бургомистру. Даже если посмотреть на его жену не удастся, следы опия или ещё чего я всё равно найду. А там хоть будет ясно, куда дальше копать.

***

Город спал. Темнота обливала черепичные крыши, давно погасила свет в окнах и чёрной водой текла по улочкам и дворам, наполняя их тишиной. Наступил «час между волком и собакой» – с трёх до четырёх часов утра – самое тёмное и тихое время, когда волки уже отходят от человеческого жилья, но собаки ещё не решаются отойти из-под защиты крепкого подворья. Ислуин вышел из своего дома и ощутил, как мгла летней ночи пьянит его без вина. Оковы последних лет настолько приросли, а маска стала лицом, что только сбросив их, он понял – как же, оказывается, было тяжело. Никто не заметит тень, скользящую по обочинам и вдоль заборов, магистр умел ходить практически бесшумно и...

Уже на соседней улице, когда он проходил мимо подворья, тявкнула собака, за ней чуть не начала другая. Хорошо вокруг не было следящих амулетов на стихию Жизни, животных удалось успокоить. Ислуин же отругал себя почём свет стоит. Он совершенно потерял форму, пока прикидывался Иваром. А если придётся драться? Второй раз пришлось себя костерить на соседней улице, когда случайно наступил на глиняный осколок, приняв его за камень. Черепок с оглушительным хрустом треснул под подошвой сапога.

На нужной улице магистр остановился. В доме бургомистра в одном из окон на верхнем этаже горел свет, там что-то блестело золотистым маревом. Кажется, свеча на подоконнике, не разобрать за плотными занавесками. Ислуин недовольно скривился, хозяин давно должен был лечь спать. Значит, всерьёз в доме пошарить не удастся, придётся ограничиться поверхностным осмотром. Наверное, именно из-за свечи магистр начал проверять периметр вдоль забора вдвойне тщательно, словно перед ним вражеская крепость.

– Шэт бы вас побрал…

На укрепление периметра не пожалели денег, словно это дом купца или там хранится городская казна. Можно было начинать нервничать. Сонная мгла ещё серебрилась под луной, темнота, укрывающая город, всё ещё была плотным, чёрным бархатом, но уже чувствовалась близость рассвета. Плохо. Очень, очень плохо. Чтобы незаметно пройти такую преграду, нужно с неё сначала снять слепок, спокойно и неторопливо проанализировать и только затем возвращаться. Но в душе с чего-то бил тревожный набат и словно невидимым метрономом отсчитывал последние секунды. Интуиция вопила – нельзя. Завтра может оказаться поздно.

Попробовать залезть на стоявшую неподалёку с внешней стороны старую яблоню, а с неё спрыгнуть во двор? Система охраны отслеживала всё не больше чем на высоту метра от верха ограды. Пока Ислуин лез на подходящее дерево, очень заметно обломил несколько веток, и снова раз двадцать изругался, что надо же было настолько себя запустить. Хорошо, если спишут на вездесущих мальчишек? А вдруг бургомистр обратит внимание на следы и ускорит дело с судом? Всё равно лез бесполезно. Сверху, когда не мешала интерференция чар от забора и наблюдательных щупов, стало понятно, что и двор, и само жилище городского головы обвешано хитроумными заклятиями и запорами, словно ёлка иголками. Чтобы влезть в дом, не потревожив хозяев, требовалось готовиться не меньше недели.

Обратно Ислуин возвращался быстро и в отвратном расположении духа. Лейтис не спала и с порога встретила вопросом:

– Ну что?

– Всё плохо. Особняк превратился в настоящую крепость. Защиты и замков побольше чем в отделении банка на Бадахосе. Но ведь не просто так старикан защиту дома усилил, год назад ничего такого и в помине не было? Не сочти за любопытство, но покидать городок, не поняв причину странного к нам интереса, по возможности не хочу. Непонятно всё, и как бы это непонятное нас не догнало по дороге. Надо хотя бы примерно понять, откуда нас будет ждать удар.

– А сейчас…

– Пока я спать. Голова как чугунная, в таком состоянии нельзя принимать решения, а то ещё такого наворочу. Нет, сначала спать. Хотя бы часов пять.

– Я не засну. Не могу, – Лейтис передёрнула плечами.

Магистр благоразумно решил не уточнять в чём причина – вчерашний скандал или сегодняшняя тайна. Особенно если учесть, что он пока так и не определился, как реагировать на её нынешнее подростковое нестабильное эмоциональное состояние. Сейчас, стоило Лейтис перестать притворяться благовоспитанной дочкой на выданье, как больше пятнадцати ей точно никто не даст. Даже физически тело отреагировало, отныне напоминало больше недавно оформившегося подростка, который только-только перешёл от детства к взрослому состоянию. Как и положено для полукровки её возраста… Стихия Жизни подстроила тело под матрицу ауры? У сильных магов этого направления такое случается, но не в подростковом же возрасте! «Шэт, но ведь нет в ней ничего эльфийского. Я же проверял. Шутки у тебя, Сарнэ-Туром!»

– Ты пока на всякий случай начинай готовиться к немедленному бегству. Не нравится мне всё это.

Выспаться Ислуину не дали. Едва нормально рассвело, а приличные люди в этот час только вставали и завтракали, в дверь затрезвонили. Ислуин выглянул из окна: на пороге стоял бывший жених. Пришёл мириться… Помянув отца всех демонов Шэта и мать демонов Тёмную Кали, он пошёл вниз, надавать парню по морде, но не успел. Лейтис встретила бывшего жениха на пороге со сковородкой в руках. Ислуин успел к концу разговора, когда парень картинно воскликнул:

– Но я тебя люблю и жить без тебя не могу! – попытался ухватить девушку и прижать к себе.

Лейтис вывернулась, пнула парня в колено, оттолкнула с крыльца, помахала сковородкой и пообещала:

– Ещё раз руки распустишь – могу добавить как папаше.

Парень на это неожиданно побелел лицом, отскочил словно ошпаренный, прошипел:

– Ведьма, – и прихрамывая кинулся прочь.

Объяснение пришло через полчаса, когда явился отец жениха и с ходу начал орать, пытаясь выбить дверь.

– Открывай, открывай, ведьма!

Злой Ислуин, который только-только попытался всё-таки заснуть, встретил незваного гостя сам. Мужик, даром что рука на перевязи, обрадовался – за грудки не схватил обидчика только из-за гипса, но сказать ничего не успел. Заметил в руках у Ислуина аптекарский ножик. Зарезать таким кого-либо было сложно, но как это бывает с людьми, далёкими от оружия, блеснувшая в руке сталь мгновенно остудила прыть Хендри. Тот сделал несколько шагов назад и опять заорал:

– Ведьма, твоя дочь ведьма!

– Милейший, за такое я сейчас нажалуюсь отцу Райберту и пусть вызывает Сберегающих. И обещаю, за ложный навет про ведьму простым штрафом вы не отделаетесь

– Да плевать, пусть вызывает – я докажу! Ведьма, пусть снимет своё проклятие!

Насколько понял магистр из дальнейших бессвязных воплей, у мужика от испуга наступила импотенция, а винил он во всём Лейтис и порчу, которую она на него якобы навела. Ислуину наконец-то надоело.