– Ну… Я завтра собирался к Дугалу Морею, ваш визит туда вполне позволит и светские нормы соблюсти… И компания у нас хорошая, правда, мои ровесники.
– Ты мой спаситель. Ну так и отлично! Всё, считай, я тоже напросился.
Дугал к идее взять с собой знаменитого военного отнёсся с энтузиазмом, даже его очаровала аура славы столь известного полководца. Да и остальные смотрели на Доннаху как на ожившую статую святого из церкви. Харелт даже боялся, что Доннаха растроится, он-то хотел нормально отдохнуть. Но генерал был вежлив, улыбался. В поместье вовсю хвалил лошадей, вот только закончилась его ода Мореям как непревзойдённым конезаводчикам неожиданно:
– Этим коням настоящих всадников бы с восточной границы – никто не смог бы догнать.
Дугал мгновенно вспыхнул:
– Настоящим? Да вы там настоящим всадникам и в подмётки не годитесь!
– Спорим? Кто из нас двоих, ты или я придёт первым к финишу – тот и лучше.
– Спорим.
Все вокруг удивлённо начали перешёптываться, и только Харелт, лучше других знавший генерала, насторожился: очень уж хитро на мгновение у того заблестели глаза.
Всадники замерли на старте, по сигналу помчались вперёд… лошадь Дугала сразу отстала ровно на один корпус. Неожиданно Доннаха замедлился… но замедлился и Дугал. Доннаха перешёл на шаг – и второй всадник перешёл на шаг. Под общее изумление, а потом и смех, жеребец Дугала как приклеенный двигался следом, уткнувшись в хвост идущего перед ним коня. Так продолжалось минуту, затем Дугал спрыгнул на землю и уважительно поклонился:
– Спасибо, генерал, за урок. До этого я был уверен, что знаю о лошадях всё, и лучше меня никто не знает.
– Да ладно тебе, – Доннаха тоже спешился. – Не переживай. Ну я же знал, к кому еду, а военные привычки разведывать местность никуда не денутся. То есть узнать, – он хитро улыбнулся, – что при первом знакомстве кто-то обожает вызывать на соревнование по скачкам. Всё дело в одном редком корешке из Безумного леса, от его раствора конь теряет волю и готов идти куда угодно, лишь бы попробовать. Вот я и плеснул на хвост, а своему коню заранее дал противоядие.
Дугал захохотал первым:
– Нет, ну так меня ещё ни разу не надували.
***
Всё было прекрасно… из головы у Харелта никак не шли слова: «Тебе стоит завязать в столице знакомства, оставить о себе хорошее впечатление». О людях, живущих на границе с Безумным лесом, ходило много слухов, о рейнджерах, которые рискуют заходить под сень деревьев, и того больше. Доннаха, если судить по его рассказам, бывал в самой глубине Леса не раз и не два. Нередко лично возглавлял отряды легионеров, выкуривавших какую-нибудь агрессивную тварь, охочую до человечины. Так какой он на самом деле? Вот этот весельчак или холодный воин из леденящих кровь историй, который всегда считает выгоду от своих действий, всегда думает только бездушным разумом. А его шутки – фальшивая маска для будущих подданных?
Не убедил Харелта даже случай на одном из обязательных приёмов. Из тех, куда они вместе с Доннахой вынуждены были приходить как наследники своих семей. Тогда какой-то светский хлыщ решил подольститься к скучающему генералу и начал расспрашивать, какую из своих побед Доннаха считает самой лучшей. Все ждали рассказа про сражение при Раппахе, после которого младший Макрэ и стал знаменит: тогда два полка остановили и полностью уничтожили впятеро большую армию орков. Но генерал вдруг негромко сказал:
– Моя лучшая победа была возле реки Брора во время пограничного конфликта с Шахрисабзсом шесть лет назад.
– Но позвольте! Тогда, помнится, даже не было битвы! Визирь просто признал себя побеждённым и согласился на мирный договор!
Остальные слушатели тоже зашумели, все ждали подробностей, кровавых деталей сражения, ведь такие события очень интересны, но всегда далеки от столицы и потому вдвойне привлекательны.
– Вот потому я и считаю её вершиной своего военного искусства. Визирь понял, что я загнал его в ловушку – а я сумел его в этом убедить, не потеряв ни одного солдата.
После этих слов Доннаха сухо попрощался и сразу же ушёл. Харелт нагнал его уже на улице.
– Дело ведь не просто в потерях? – спросил он. – Эти, – махнул он рукой, – считают деньгами и стоимостью обучения нового легионера. Но ведь дело не в этом?
Доннаха остановился и посмотрел на купол звёздного неба, расчерченный тёмными полосами веток – вокруг особняка раскинулся большой парк, деревья в котором были стары и куда выше человеческого роста. Скинул модный камзол. Они отошли от дома совсем недалеко, потому в ярком свете сияющих окон можно было не просто разобрать смутные очертания фигуры, а хорошо рассмотреть собеседника. Харелт запнулся, словно увидел родича первый раз. Выглядел Доннаха сейчас как обычный вельможа средних лет, таких возле дворца и Совета лордов вьётся немало. Дорогой костюм, причёска по последней моде, аккуратный макияж делает почти незаметным шрам, да и остальные дефекты скрывает. Даже меч в потёртых ножнах не портит образа, среди столичных дворян немало тех, кто неплохо владеет оружием и презирает парадные игрушки. Глаза… в них сейчас страшно было смотреть. В них скрывались отчаяние, боль, можно было угадать внутреннюю борьбу, грозную, как рушащий плотины речной поток.
– Ты прав, не в этом. Генерал легиона – это не просто должность. Ты стоишь над каждым из солдат, ты направляешь его жизнь и смерть – потому именно ты провожаешь каждого в последний путь. Только тогда они пойдут за тобой сами и по своей воле, а не только по твоему желанию, – и добавил себе под нос, так тихо, что если бы не сон, Харелт по обрывкам слов ничего не понял. – Ты был прав, дед. Это гнилое болото. Теперь я с тобой согласен.
Мгновение спустя всё исчезло, перед Харелтом стоял привычный весельчак и циник.
– Как думаешь, хозяева сильно обидятся, если мы уедем? А впрочем, демоны с ними. Надоели. Мне здешние фальшивые улыбки уже поперёк горла, как и дураки. Представлю, что торчать в Турнейге до зимы, пока послы окончательно не поймут, что дело может закончиться войной и не подпишут все соглашения – дурно становится. От обилия идиотов. И ведь каждый будет приставать, подробности сражений им подавай. Загнать бы их к нам на восток, там вечно офицеров не хватает. Зато все подробности очень хорошо видно, особенно когда стая корнов вылезет или несколько банд объединятся для набега на посёлки.
– Можно не ходить, – предложил Харелт. – Я попрошу дану Фиону достать список планируемых балов и приёмов, и будем наносить короткий визит за день-два заранее, потом можно вежливо отказаться от приглашения на торжество. Настаивать со стороны хозяев на повторный визит будет неприлично. А если приглашение от одного из лордов, как сегодня – можно спрятаться во дворце. Дан Стафа любит всякие доклады о состоянии дел, а потом можно и задержаться. Тем более что там есть чего посмотреть.
– Годится! Ты мой спаситель, Харелт. А пока… – Доннаха прислушался к перезвону колоколов. – Полночь. Поехали к твоему приятелю Дугалу. Он, помнится, звал бывать у него в любое время суток. Вот и проверим. Заодно, – обещающе улыбнулся он, – отыграемся за прошлую его шутку. Не спорю, он меня три дня назад что называется уел – но и я как-то не привык проигрывать.
***
Идея насчёт визитов и дворца сработала как нельзя лучше. Следующие полтора месяца оба были счастливы как два кота, обнаружившие неприметный лаз в кладовку, где хозяйка прячет сметану. Ведь экскурсии, которые устраивал по дворцу для своего родича Харелт, заканчивались поздно вечером, после чего оба могли со спокойной душой ехать домой. Один не боясь встретить у порога лакея с очередной карточкой из мраморной бумаги, а другой – любимую тётушку. Доннаха изучал палаты дворца и коллекции методично, не торопясь. Начал с охотничьих трофеев императора, затем, как истинный ценитель, недели три провёл рядом с собранием экзотического оружия. А потом они перешли в картинную галерею.
Коллекция живописи была во дворце местом непопулярным. Сегодня здесь было совсем пусто – если не считать пары молодых парней из лакеев, которые аккуратно вытирали пыль. Когда посетители вошли, слуги попытались прекратить своё занятие и незаметно встать в сторону, чтобы не мешать благородным господам. Доннаха махнул рукой: продолжайте. Гости здесь надолго, работа должна быть сдана распорядителю в срок, а грязи очень много. Даже после всех переделок бывшая веранда местом была не очень подходящим, пыль скапливалась с ошеломительной быстротой. Но переносить картины император разрешения не давал.
