Итак, Арбур удостоверился, что тетрадь у Калгара с собой. Он говорит: «Полезай». Подаёт руку. Поэтому-то нигде нет грязи. Пока Калгар стоит на подоконнике, достаёт из-за пазухи тетрадь. Это хорошо объясняет, почему именно на подоконник так много накапало грязи. Когда он уже готов спрыгнуть на пол, Арбур наносит удар ножом и уже потом разбивает окно. Калгар понимает, в чем дело, только когда сталь входит в тело. Картина понятна, осталось её только доказать остальным. Нужны не рассуждения, не предположения, а улика. Вот если бы нашлась тетрадь… Рианон вскочила, чуть не опрокинув стул и свечу. Вот оно!

Когда раздался вскрик, Рианон была уже на лестнице и в комнату ворвалась практически сразу. Калгар был почти мёртв. От такой раны умирают быстро, это никого не удивило. Но если удар нанесён был только что, агония должна быть чуть дольше. Калгар же затих чуть ли не мгновенно, на глазах. Арбур спрятал тетрадь до крика. У него было очень мало времени, но он сумел.

Калгар постучал. Арбур открыл окно. Забрал тетрадь. Убил Калгара. Схоронил записи. И только потом – удар по окну и крик для привлечения внимания. Именно разоблачения и что кто-то заметит – вот чего боялся Арбур, а не первого в жизни убийства. Рианон быстро осмотрела трапезную. Доски пола крепко сколочены и подогнаны, тайник там давно бы нашли. В бревенчатых стенах тоже спрятать ничего невозможно. Камин? Не зная, не отыщешь. Придётся опять рисковать расследованием. Но пусть грешник изобличит сам себя.

Закончив с комнатой, Рианон поинтересовалась, куда положили труп Калгара. Один из охранников ответил, что туда же, в лабораторию. На соседний верстак. Рианон придала себе усталый вид. Впрочем, особо стараться не пришлось. Осмотр тела эконома был сейчас бессмыслицей, частью спектакля для остальных. Поэтому Рианон опять выгнала всех, быстро постаралась оставить следы внимательного обследования, а следующие полчаса отдыхала и с любопытством осматривала лабораторию.

– Ну как, обнаружили что-нибудь важное? – обратился к ищейке Фейбер, стоило той выйти из лаборатории.

Остальные тоже смотрели с любопытством и настороженностью.

– Нет пока. Но некоторые надежды найти пропажу у меня появились. Только завтра. Все дела – завтра. Два осмотра трупа за день меня утомили.

Чтобы никто не сомневался, Рианон, когда пошла, споткнулась на выбоине пола от усталости. Так удачно, чтобы шепнуть барону:

– Знаю кто и где. Ничему не удивляться, завтра выполнять мои указания.

Утром Рианон проснулась, посмотрела в окно и увидела, что уже совсем светло. Тихое, ясное небо. Чистое, безоблачное. Лес, до блеска вымытый дождём, стоял не двигаясь, не дыша. В голос защебетал щегол, откуда-то снизу раздалось фырканье. Рианон на память сразу пришёл ёжик, который жил у них в саду в пансионе. Далеко за болотами, над кромкой леса взошло солнце. Тысячи капель на траве и на листьях засверкали одна другой ярче. Длинные тени деревьев легли на поляну. Первый нежно-розовый луч солнца осветил комнату. День начался. И такой он был хороший, такой радостный, этот день, что захотелось выбежать, вдыхать запах свежей зелени и влажной земли, пройтись босиком по холодной, влажной от росы и вчерашнего дождя траве. Вместо этого опять приходилось нырять в зловонную клоаку обманов, интриг и преступлений.

Маника помогла одеться, заодно получила несколько указаний, что ей надо сделать, когда она будет прислуживать за столом. После чего ищейка отправилась завтракать. Остальные уже сидели и ждали, но явно недолго. Мэтр Фейбер посмотрел на девушку из-под сердито нахмуренных бровей. Судя по всему, по приезде в столицу готовился жаловаться герцогу. И на барона, который свалил ответственейшее дело на недоучку, да ещё женщину, и на Рианон. Ведь она проявила не только неопытность и неумение, но и недопустимую лень: вчера пошла гулять вместо следствия, а в результате не успела отыскать Кведжина. Рианон, не обращая внимания, положила себе рагу и великолепный кусок индейки и принялась неторопливо есть. К ней сразу присоединился Гарман, давно поглядывавший на еду голодными глазами, потом и остальные.

Рианон постаралась, чтобы у неё был как можно более простодушный вид. Пусть остальные за столом подумают, что она огорчена неудачей, но не обижается на чужое недовольство и готова пошутить над собою и своей нерасторопностью. Лишь когда трапеза уже подошла к завершению, обратилась к барону:

– Дозволите мне сказать?

Тот кивнул, Рианон чарующе всем улыбнулась и продолжила:

– Вчера Арбур пытался ненадолго стать дознавателем и понять историю преступления. А я хочу поиграть в рассказчика. Знаете, есть такие на базарах, за монетки рассказывают истории. Весёлые и страшные.

Рианон говорила спокойно, неторопливо, как будто встраивая мысль на ходу, точно не зная, что она скажет в следующий момент. Барон, Гарман и Арбур слушали с вежливым интересом. Фейбер, отвернувшись, смотрел в окно и беззвучно барабанил пальцами по столу, как бы всем своим видом показывал: рассказ и прочие подобные глупости совершенно его не интересует.

– Итак, как в сказке, жил мастер. И было у него три сына. Старший умный был детина, средний сын и так и сяк, младший вовсе был дурак.

На этом Арбур побледнел от гнева, часто задышал, бросил негодующий взгляд – намёк был открыт и понятен. Но сдержался и промолчал.

– Так вот. И решил мастер своё наследство, нажитое долгим и тяжким трудом в поте лица своего, разделить. Почти всё старшему, что-то среднему. Ну а младшему – ничего. Всё равно в навоз обратит. Старшие братья поначалу спорили: не по чести так. Да отец настоял, жалко ему было трудов своих тяжких.

Тут Арбур всё же не выдержал. Вскочил и срывающимся голосом заорал:

– Да как вы смеете! Виновного упустили, теперь меня под монастырь? Дозна…

– Сел, – ледяным голосом остановила его Рианон. – И умолк. Забыл, что говоришь с дворянкой? Ещё слово – и получишь плетей.

Арбур взглянул на барона за поддержкой. Ведь сейчас угрожают пусть простолюдину, но из герцогской свиты. Барон остался спокоен, неподвижен лицом. Ищейка сейчас знает, что делает. К тому же, она и в самом деле дворянка. Может, что-то ей Кокран и выскажет… Но потом и только наедине.

– Итак, младшему не досталось ничего. А ему хотелось много, пусть незаслуженно, и братьев он ненавидел. Потому сговорился со слугой. Рассказать, где и когда был разговор? И о чём?

– Это серьёзное обвинение моего брата, – осторожно уточнил Гарман. – Вы уверены?

– У Калгара должен быть сообщник. Найдём мы ваши записи или не найдём, а грешника, нарушившего заповедь «не убий», найти мы обязаны. Пусть нарушил он её и чужими руками, но своей волей. А сообщник точно есть. Убить вашего ученика, мэтр, Калгар мог и один. Но связать, заткнуть рот и спрятать… Кведжин был здоровый, сильный мужчина. И на голове нет следов сильного удара. К тому же, никому не показалось странным, что Калгар так уверенно сначала прямо под окнами дерётся с Кведжином, а потом заходит к мэтру, не зная, спит Арбур или нет? Ведь, согласитесь, это очень рискованно. А ещё, откуда Калгар знал, кто помогал шифровать записи? Если тайнопись он видел, то про Кведжина знали только свои.

Гарман явно поверил сразу, посмотрел на брата, как на гадюку. Фейбер переводил испуганный взгляд с ищейки на сына и обратно. Рианон же говорила по-прежнему спокойно, ни на кого не глядя, как бы размышляя вслух:

– К тому же записка. Даже если забыть, что эконом был неграмотен. Только свой человек всегда сможет воспользоваться словарём так, что никто не обратит на это внимания. Эконом на виду все время, и стоит ему заняться не тем делом – сесть за книгу – все сразу заметят и задумаются. Писал же записку по словарю человек, не владеющий нихонским. Рассказать, как было дело?

Рианон пристально посмотрела на Арбура, тот аж вздрогнул. Негромко произнесла ту правду, что выкристаллизовалась из многих вариантов:

– Глубокий вечер, в лесу уже темно, видны только два силуэта на фоне сизого неба. Совсем вблизи от них, в тени елей, не дыша стоит Калгар. Надо подождать немного, пока Арбур отвлечёт Кведжина. Дальше – бросок. Крепкие пальцы душат, ломают горло – горбун очень силён. Арбур набрасывает мешок на голову. Всё против Кведжина – неожиданность нападения, его растерянность, предательство близкого человека. Эконом взваливает на плечи бесчувственное тело. Относит в потайную мастерскую. Ту самую, где вы делали арбалет, а может, и ещё что-то незаконное. И там начинает пытать, стараясь выведать шифр. Ключ же забирает Арбур. Никого не потревожив, достаёт из потайного ящика тетрадь и кладёт в новый тайник. Утром вместе со всеми негодует. Сам же размышляет, сколько нужно выждать и кому лучше продать расчёты. «И сказал Господь Каину: где Авель, брат твой? Он сказал: не знаю; разве я сторож брату моему? И сказал Господь: что ты сделал? Голос крови брата твоего вопиет ко Мне от земли; и ныне проклят ты от земли, которая отверзла уста свои принять кровь брата твоего от руки твоей».