– Не бойся, деточка, – проскрипела ведьма. – Я тебя не обижу. Даже наоборот – одарю. Будешь все травы знать, все корешки уметь находить. С любой животинкой на её языке сможешь говорить, все они тебе будут слуги за это. Займешь моей место, будешь заботиться о спокойствии деревни. Вы же все хаете меня, мол, баба Нюра – ведьма, она порчи на всех накладывает, у коров по ночам молоко ворует. А я наоборот, жизнь отдала, чтобы в моей деревни все счастливо и в достатке жили. Не полюбила, замуж не вышла, детей не родила. Теперь пришло мое время передать дар. Лови!

С этими словами баба Нюра бросила Тоне лопату, которой помещают хлеб в печь. От неожиданности девушка лопату поймала, и та словно приросла к её рукам. Она хотела отбросить её в сторону, но не успела: тело Тони само собой оседлало черенок лопаты, как игрушечного коня. Не успела Тоня и пискнуть, как её ноги оторвались от земли и она полетела в сторону печи.

Сначала Тоня думала, что врежется в железный заслон и расшибет лоб. Но в последний момент баба Нюра убрала заслон и глазам Тони предстала раскаленная до красна печь.

“Ну все, прощайте!” – подумала Тоня, уже представляя, как же больно сгорать заживо.

Но когда она оказалась внутри печи, то не почувствовала ни жара, ни запаха гари.

Однако потрескивающие дрова не были её конечной остановкой. Тоня сама не поняла, как ей это удалось (все таки она хоть и была стройной, но не крошечной), но она пролетела сквозь дымоход и вылетела из трубы.

Тоня оказалась снаружи. Солнце палило кожу и заставляло жмуриться, от чего она слабо представляла, куда летит. Физика, совершенно нелепо выглядевшая рядом с летающей лопатой для хлеба, заложила уши и сдавила виски. Тоня едва могла дышать от напряжения и скорости.

На то, чтобы облететь вокруг деревни и прилегающих к ней полей и леса, понадобилось минут пять. Тоня даже ничего не разглядела: окрестности слились в сплошную ленту цвета зелени и земли. Зато она разглядела узкую трубу дома бабы Нюры, в которую стремительно неслась. Она снова испугалась и крепко зажмурила глаза.

Все звуки приглушились – она удачно влетела в трубу.

Потрескивающие дрова – Тоня попала обратно в печку.

Пение птиц, прохлада и легкая боль в пятой точке – лопата сбросила девушку на пол.

– Открывай глаза, наследница, – услышала Тоня.

Девушка разжала веки. Она сидела на полу мрачного дома бабы Нюры. Лопата для хлеба стояла на своем месте у печки. Заслон тоже был на месте. Рядом стояла баба Нюра.

– Что это было? – прошептала, откашливаясь, Тоня.

– Я же говорила тебе, дар свой передала, – ответила баба Нюра и заковыляла к кровати – от её былой прыти не осталось и следа. – Скоро почувствуешь и все поймешь. А сейчас вот что сделаешь: возьмешь с полки ножницы и срежешь с моей одежды все пуговицы – теперь мне больше не нужно болтаться на этом свете...

– Да что вы такое говорите! – перебила Тоня, чувствуя, что вот-вот расплачется.

– Я тебе, что говорила? – прикрикнула баба Тоня. – Не перечь мне! Соберись! Я подарила тебе новую жизнь и в благодарность, ты должна помочь мне уйти. Срежешь мне все пуговицы с одежды, тогда я умру. Но душа моя все еще будет здесь. Найдешь в деревне мужиков покрепче, пусть разберут в моем доме крышу. Тогда уж я точно уйду на тот свет. Только глаза мне не закрывай, пока крышу не разберут, а то могу и не уйти. Тебе же останется еще одно дело. Нужно будет проследить, чтобы это, – старуха вытянула из-под подушки пухлую тетрадку, – обязательно оказалось в моем гробу.

– А что это?

– Моя книга заклинаний. Ты тоже такую будешь вести. Но помни, что она никогда не должна попадать в чужие руки. Даже к другой ведунье. Книга заклинаний – вещь личная, нечего другим её читать. Все поняла?

Тоня молча кивнула.

– Тогда принимайся за работу.

С этими словами баба Нюра легла на кровать. Она лежала на спине, руки по швам, глаза смотрят в потолок. Тоня, сдерживая слезы и дрожь непонимания, отыскала большие железные ножницы и подошла к бабе Нюре. Та еще раз утвердительно кивнула головой, мол, она готова и улыбнулась так, как давно не улыбалась: тепло, по-доброму, подбадривающе.

Тоня начала отрезать пуговицы с кофты старушки. С каждой пуговицей, которая скатывалась с кровати и оглушала тишину падением на пол, баба Нюра угасала. Её мышцы слабли, кости проступали сквозь кожу, которая на глазах становилась сухой и серой... Словно вся та старость, которая столько лет не беспокоила бабу Нюру, неожиданно наваливалась на неё.

И лишь глаза цвета льда продолжали теплиться жизнью.

Когда со всеми пуговицами на одежде было покончено, Тоня отошла от похолодевшего тела старушки. Прижимая к груди пухлую неприметную тетрадку и тяжелые ножницы, девушка вышла из дома и направилась к тете Маше. Пойти можно было к кому угодно, но она решила, что раз тетя Маша отправила её к бабе Нюре помочь, то ей первой о смерти ведьмы и нужно было сообщить.

Тетя Маша долго охала и вздыхала, когда узнала о смерти соседки. Даже если они и не были близкими подругами, вести себя таким образом обязывал деревенский этикет.

– Тетя Маша, нужно найти мужчин, чтобы разобрали крышу её дома. Баба Нюра же, говорят, была ведьмой, – сказала Тоня в перерыве между причитаниями.

– Да-да, конечно, сейчас позову Сашку и Витьку, и Аркадия... – засуетилась тетя Маша, хотя Тоня думала, что ей придется потратить больше времени на обоснование просьбы.

Тоня наблюдала, как деревенские мужики разбирали крышу ведьминого дома. Сквернословя и перекрикиваясь, потому что кто-то на кого-то постоянно что-то ронял, мужики закончили работу к закату. Солнце как раз только скрылось за горизонтом, когда последний участник узаконенного погрома покинул территорию. Тогда Тоня решилась подойти ближе. Она зашла в дом, теперь напоминавший картонную декорацию, и подошла к кровати бабы Нюры. Та улыбалась, глаза её окончательно утратили жизненную искру.

– Прощайте, баба Нюра, – негромко сказала Тоня и опустила веки старушки.

Тоня выполнила все наказы ведьмы. На похоронах она незаметно сунула в гроб бабы Нюры тетрадку с заклинаниями. Соблазн полистать её был велик, но девушка справилась, и, когда тело бабы Нюры упокоилось под слоем земли, Тоня почувствовала прилив сил. Как и обещала ведьма, девушка вдруг обнаружила необъяснимые способности в области ботаники. Она безошибочно называла растения и их свойства. Животные так же стали к ней проявлять еще больше внимания. Одного взгляда Тони хватало, чтобы свирепый пес убежал в конуру, поджав хвост, а куры перестали кудахтать. Юная ведунья (порывшись словарях, она решила называть себя именно так) с легкостью разговаривала с кошками во дворе и просила птиц спеть ей.

Вскоре Тоня начала выводить свои способности на новый уровень. Она начала помогать людям. Кто-то поранится, а она тут как тут, шепчет и кровь останавливается. У другого давно что-нибудь болит, а она ему говорит какую траву приложить или заварить. В полнолуние в лесу костры жгла, когда в деревне начался падеж скота. И еще много-много-много всего.

Но и карьеру Тоня, ставшая уже уважаемой Антониной, бросать не собиралась. Закончила училище и устроилась при сельском враче медсестрой. На этом посту ей даже легче было помогать людям: со всем, чем не мог справиться врач, могла справиться она. Нетрадиционными методами для города, но вполне приемлемыми для деревни.

Так и жила Антонина в родной деревне. Родители умерли, сестра уехала в город и Антонина стала единственной хозяйкой в доме. Как и баба Нюра, Антонина так и не обзавелась семьёй. Однако она не была одинока, как предыдущая владелица дара. Антонину никто не боялся, дети не шептали у неё за спиной “Ведьма!”. Антонина так и осталась для односельчан веселой Тоней, которая поможет в любой беде.

А беда приходила и в дом Антонины.

Был поминальный день. Младшая сестра Антонины Валентина позвонила и сказала, что приедет с мужем и дочерью, чтобы сходить на могилу родителей.

– Заодно с племянницей познакомитесь, – добавила Валентина в конце разговора.