Влад и сейчас смотрел на Дарью. Ему впервые в жизни хотелось вскочить вслед за девушкой с места, обнять за крошечные плечи да так чтобы слышался хруст в ребрах. Ему хотелось прижать обеспокоенную Дарью к себе, загородить от всего этого балагана, мертвых тел на столе, переругиваний нечисти. Он хотел пропускать сквозь пальцы её длинные волосы, чувствовать её запах на своей коже и шептать на ухо, что все будет хорошо, сейчас они пошлют взрослых ко всем чертям и убегут из этого мрачного зала на его озеро...

Но Влад был водяным, а Дарья – домовкой, а значит он мог лишь молча смотреть на неё, всем своим видом напоминая рыбу, только что пойманную на крючок.

– Дашенька, ты чего? – добродушно пролепетала Антонина.

– Тетя Тоня, почему ты ничего не делаешь? Ты же ведунья! Ты должна помогать людям!

– Лапочка моя, – тем же сладким голосом проговорила Антонина, – ведуньи могут многим помочь человеку, но не вернуть его из мертвых.

***

– Тоня, ты сильно занята? – спросила тетя Маша, появившись на пороге дома.

Тетя Маша – пожилая женщина сухощавого телосложения со старческими пятнами-крапинками на лице – была соседкой Тони. Сама же Тоня была студенткой первого курса медицинского училища, которая только вчера приехала на каникулы домой, в деревню. Все экзамены были сданы на удовлетворительные отметки, родительские куры, коровы, свиньи и прочая живность накормлены, чемодан с вещами разобран, поэтому Тоня могла сидеть у окна и читать книжку о приключениях и любви – что еще нужно шестнадцатилетней девушке летом?

– Не сильно, тетя Маша, – ответила Тоня и отложила книгу в сторону. Тетя Маша, тяжело дыша и обмахиваясь руками, села за стол напротив Тони, и та поспешила подать старушке стакан воды.

– Спасибо тебе, деточка, – сказала соседка и вытянула костлявые ноги. – Я чего пришла? Ты бы не помогла присмотреть за бабой Нюрой? Совсем она плоха, никак помирать собралась. А ты же знаешь, ни детей, ни других родственников у неё нет. А у тебя медицинское образование все таки.

– Так я ж только один курс училища закончила, – усмехнулась Тоня и зажмурила глаза из-за солнца, пробивавшегося из окна.

– Да ну и что?! Главное, что закончила! Так поможешь?

– Конечно, помогу, – ответила девушка и пошла собираться. Соседка же раз десять поблагодарила Тоню за доброту и отзывчивость, пожелала ей весь перечень деревенских благ (и мужа непьющего да с руками золотыми, и деток больше, и в огороде чтобы всегда все прорастало...) и ушла.

Спустя 10 минут Тоня с собранными в хвост волосами и в удобном платье-халате стояла у слегка покосившегося темного забора. Казалось бы, лето в самом разгаре, полуденное солнце жарит так, что электроплитка позавидовала бы, вокруг благоухают цветы на клумбах, колосятся растения на огородах и полях, – а дом бабы Нюры все равно выглядел так, будто над ним всегда висит грозовая туча. Сам дом был похож на старую шкатулку из потемневшего от старости дерева. Синяя краска на окнах висела хлопьями, угол дома покрылся лишайником. Перед домом не было ни красивых клумб, изобретательно украшенных осколками керамической плитки, ни ухоженного огорода, ни теплиц – ничего того, за чем с трепетом и любовью ухаживали другие деревенские старушки на своих участках. Дом бабы Нюры угрожающе возвышался среди зарослей неизвестных растений и различных кадушек и ведер. И никто, кроме ворон и кошек, не заходил на этот участок.

А дело было в том, что баба Нюра была ведьмой. Или колдуньей. Или ведуньей. Деревенский народ не обладал тягой к научном разделению схожих понятий, поэтому за глаза называла бабу Нюру всеми вариантами. Главное, чтобы за глаза, потому что в лицо бабе Нюре хамить никто не решался. В деревне поговаривали, что баба Нюра по-тихому занимается магией у себя на участке: то кто-то травы в её огороде опознал, как колдовские; то заметил, как она что-то шепчет и в огонь бросает; а то и увидел, как ночью в лес крадется окольными путями... В общем, у каждого деревенского сторожила была своя история о странном и зловещем поведении бабы Нюры, поэтому все её дом старались обходить стороной: правда или неправда, а на своей шкуре проверять не хочется.

Тоня уже была почти городской да еще и студенткой медицинского, а значит, по деревенскому определению, умной и интеллигентной. Ей, комсомолке, было не к лицу верить в сказки про злую бабку-ведьму с окраины деревни. Но она предпочитала настороженно относиться к тому, чего не знала наверняка. Да и не хотелось ей “научным нудежом” портить яркую страничку из фольклора родной деревни.

Тоня пересекла неухоженный двор и постучала в дверь.

– Входи! – послышалось изнутри вперемешку с кашлем.

Тоня обтянула платье и переступила порог дома.

Дом бабы Нюры изнутри напоминал ведьмино жилище не хуже, чем снаружи. Окна были маленькими, завешанными шторами, из-за чего в доме было мрачно. Над печкой на веревке сушились разномастные травы и растения, наполнявшие помещение странным запахом: не то пряностей, не то сеновала, не то осеннего леса. Рядом с печкой стояло несколько самодельных шкафов, на полках которых хранились разные баночки, коробочки и свертки, о содержимом которых Тоня даже боялась помыслить. Стол был застелен темной скатертью. В самом мрачном углу стояла кровать, в которой тяжело дышала хозяйка.

– Здравствуйте, Анна Геннадьевна, – сказала Тоня, робко переминаясь с ноги на ногу у порога. – Меня Тоня зовут, я дочка Антиповых. Я пришла вам помочь.

– Ну раз пришла, то помогай, – прохрипела старуха и села в кровати. – И с Анной Геннадьевной завязывай. А то я не знаю, что вы меня все бабой Нюрой зовете.

– Ну, что вы, Анна Ген... – принялась лепетать Тоня, осматривая кухонную утварь.

– Не перечь! – грозно прикрикнула старуха и сверкнула глазами. От этого взгляда у Тони по спине побежали мурашки и всякое желание называть бабу Нюру Анной Геннадьевной отпало.

К слову, баба Нюра не обладала какой-то ужасающей внешностью. Тоня слышала, что в молодости деревенская ведьма была довольно симпатичной девушкой. Высокой, с черной косой, яркими голубыми глазами и малиновыми губами. Много парней ходило к ней свататься, но та лишь расправляла плечи и, гордо подняв голову, уходила прочь. Да и сейчас, когда бабе Нюре уже было больше 90 лет, она выглядела моложе своих лет. Ростом баба Нюра усохла, но ровную осанку сохранила. Её суставы не были разбиты артритом, из-за чего она еще недавно лихо справлялась с домашними хлопотами и проводила много времени в лесу. Баба Нюра не носила очков, не имела не то что-то вставной челюсти, но и коронок. С остальными старушками она была схожа лишь сморщенной кожей и седыми волосами. Ну как такую не прозвать ведьмой хотя бы из зависти?

– Давайте я приготовлю вам поесть, – предложила Тоня. – Будете кашу?

– Буду, буду, – проговорила баба Нюра и откинулась на подушку. – У меня последнее время беспорядок, но я думаю, ты найдешь все, что тебе нужно.

Тоня кивнула и принялась за работу. Тяжелый взгляд бабы Нюры не покидал девушку, пристально следил за каждым её движением. Ей казалось, что старческие глаза скоро прожгут в её бедном теле дыру.

– А это у вас разрыв-трава? – спросила Тоня, чтобы развеять обстановку.

– Она самая, деточка, – ответила баба Нюра.

– Откуда ж она у вас? Её же только зверь может найти, – пошутила Тоня, вспомнив байку о том, что разрыв-трава не показывается обычному человеку.

– Да, только зверь. – Старушка почему-то начала удовлетворенно улыбаться. – А ты, я вижу, в травах да корешках разбираешься?

– Не то чтобы разбираюсь, но люблю о них почитать.

– Я знала, что ты мне подходишь, – сказал баба Нюра, чем заставила Тоню отвлечься от готовки. – Я тебя давно заприметила. Еще в детстве. Я чувствую, что ты напугана. Но не надо. Мы похожи. Я была чуть младше тебя, когда мне передали дар. Мне он достался от бабушки. Но я семьёй не обзавелась, поэтому выбрала человека со стороны.

– О чем вы говорите? – испуганно прошептала Тоня, когда баба Нюра ловко встала с кровати и начала двигаться к ней.