Через несколько минут Саша встал, огляделся по сторонам и, пьяно пошатнувшись, предпринял попытку залезть на стул. Когда он с грохотом рухнул на пол, вся нечисть обернулась. Саша обвел рассеянным взглядом собравшихся и снова закинул ногу на стул. На этот раз парню удалось выстоять очередной приступ головокружения, и он перепрыгнул на стол. Медленно кружась в центре стола, он слегка испуганно смотрел затуманенными глазами на лица собравшихся.

– Вот это его разнесло! – засмеялся Влад, достал мобильный телефон и навел камеру на шатающегося Сашу.

– Владислав, это не смешно! – строго упрекнула Антонина. – Ты что, не видишь, что ему плохо?

– Не, мать, ему о-о-очень хорошо, – протянул Влад.

– Действительно, с ним что-то не так, – подтвердил Аллан. – Ты не знаешь, что с ним? – обратился он к Мирине.

– А мне откуда знать? – хмыкнула вампирша. – Перепил наверное. Люди в его возрасте бывают очень слабыми собутыльниками.

– Какая же ты циничная, – выплюнул Аллан. – Ведь это ты его привела сюда.

– И что? – возмутилась Мирина, глядя на давящегося обрывками слов Сашу. – Он уже не маленький мальчик, чтобы я как мамочка ходила за ним и следила за тем, что он тащит в рот...

Саша продолжал пытаться что-то сказать. Он как рыба шлепал губами, но из его горла выходили только сдавленные звуки. До белых костяшек сжав горло, он неожиданно закатил глаза и рухнул на колени.

– Сашенька, скажи, где болит! – засуетилась Антонина, но было поздно. Издав последний хрип, Саша рухнул посиневшим лицом рядом с тарелкой и без того напуганной Дарьи.

Саша лежал на столе. Его волосы перемешались с листьями салата и четвертинками помидоров черри. Ослабшая рука свисала с края стола, демонстрируя окружающим стальное кольцо с громоздким черепом. Худощавое тело удобно расположилось на льняной скатерти...

– А-а-а! – резко закричала Дарья. Лишь спустя несколько мгновений после падения она смогла пошевелить губами. В тот же момент домовка осознала, почему весь вечер чувствовала испуг и панику. Она же дочка домового, она не может спокойно находить рядом с тем, кому скоро суждено покинуть этот мир...

Пока Даша нервно покачивалась взад-вперед, судорожно обнимала себя за плечи и думала о Саше и его трагической судьбе, остальные пребывали в неведение. Они не обладали даром предчувствия домового и предпочитали пользоваться вполне традиционными методами. Поэтому Антонина, как единственная из сидящих за столом напрямую связанная с медициной, первая потянулась к шее Саши. Внимательно прислушавшись к пульсу парня, ведунья констатировала:

– Он мертв.

Сказав это, она продолжила изучать тело парня.

Дарья до последнего теплила в сердце надежду на то, что ошиблась, и в её состоянии виновата резкая перемена погоды или магнитные бури. Слова Антонины окончательно добили её, и она беззвучно заплакала, опустив взгляд в пол.

Влада смерть практически незнакомого человека не волновала. Он считал себя уже достаточно взрослым, чтобы не расстраиваться из-за таких мелочей как “естественные процессы людской жизни”. Смерть человека для него была равноценна мокнущему под дождем котенку – зрелище трогательное, но не трагическое.

Но Дарья... Дарья его растрогала. Влад видел много сентиментальных девушек. Он даже не раз пользовался этой чертой слабого пола: притворялся тонущим ребенком и заманивал симпатичных девушек на дно озера. Но с Дарьей все было по-другому. Домовка с белыми бантиками в косичках не пыталась сыграть глубоко тронутую происходящим барышню, она не металась по залу со стонами и всхлипываниями, не падала картинно в обморок и даже не пыталась играть в спасательницу или лекаря. Она просто беззвучно плакала, сложив руки на коленях, и во всей её позе и выражении лица читалось, что ей действительно больно и печально пусть даже не от смерти человека, но от самой ситуации.

Впервые в жизни Влад искренне захотел обнять девушку и успокоить. Он даже почти встал со стула, но вдруг вспомнил, что его душевный порыв может причинить вред хрупким плечам Даши, и сел обратно.

Кто уж действительно не проявлял никаких эмоций, так это Мирина. Спокойно налив вина, она вытащила из-под локтя Саши тарелку с мясом и принялась поглощать угощение, шумно облизывая пальцы.

– Серьезно? – спросил Аллан.

– Что? – переспросила Мирина с набитым ртом.

– Ты реально не понимаешь, что я имею в виду? – продолжил Аллан. Встретив в глазах вампирши непонимание, он пояснил: – Человек, которого ты привела на профилактический совет по поводу жестокого обращения с людьми, мертв!

– Сам назвал его “едой”. А значит, быть мертвым и лежать на столе – естественное для него поведение, – лениво парировала Мирина.

– А еще меня упрекала, – вклинился в разговор Влад.

– Мальчик мой, ты еще совсем недавно вылез из-под мамкиной юбки, поэтому не видишь разницы между нами, – холодно сказала Мирина, отводя взгляд в сторону. – Вот проживешь на земле полторы тысячи лет, тогда все поймешь.

– Удивительно, – на выдохе произнес Аллан. – А ведь в возрасте Владислава ты не была такой, как он. Ты была человечнее. И люди вокруг вызывали у тебя сострадание...

– Правильно! – перебила его Мирина, срываясь на крик. – Я была человечнее, потому что я б ы л а ч е л о в е к о м. И люди вокруг меня были л ю д ь м и, а не б у т ы л к а м и с к р о в ь ю, без которых ты вроде и можешь жить, но уже не так комфортно и радостно. Я зверь. И ты зверь. Мы все звери!

– Неправда, Мирина, – ответил Аллан. – Зверьми нас делает наше поведение и привычки, а не внешний облик. Все в наших руках...

– Не надо кривить душой, волчонок! – нервно усмехнулась Мирина, рассматривая свое отражение в начищенном до блеска ноже. – Ты призываешь меня переживать за этого человечка. Но скажи мне, Аллан, а ты сам переживаешь за кусок мяса в своей тарелке?..

***

– До свидания, Мирина Ярославовна, – робко прошептала молоденькая официантка вслед вампирше. То, что та кровопийца, официантка, конечно же, не знала, но все равно боялась постоянную посетительницу. Было в её взгляде и походке что-то нечеловеческое, что-то дикое...

– Ага, до встречи, чаевые на столе, – ответила Мирина, даже не оборачиваясь. В VIP-комнате за её спиной остался спящий парень. Спрятав лицо от света под длинными волосами и укрыв красивый торс кожаной курткой, он спал глубоким сном. Мирина понимала, что он пробудет в таком состоянии еще долго, поэтому и оставила официантке приличные чаевые.

“Подумают, что наркоман”, – мысленно успокоила себя вампирша, поправляя в уголках губ помаду. Такую же красную, как и её глаза. Когда-то глаза её были другого цвета. Но не зря говорят, что глаза – это зеркало души. Стоит ей выпить хоть каплю крови (а на капле она никогда не останавливается), как её глаза становятся такими же красными, как и её желания.

Протиснувшись между десятками людей, девушка миновала смердящий алкоголем и потом танцпол и вышла из ночного клуба. Без какого-либо удовольствия Мирина вдохнула свежий вечерний воздух, взбила пальцами волосы и пошла к своей машине. Девушке казалось, что все самое интересное, запланированное на этот вечер, закончилось – доверчивый мальчик с журнальной обложки уже спал “безкровным” сном. Но нет, возле машины её ждал сюрприз: компания молодых людей, разукрашенных под нечисть всех мастей и размеров, фотографировалась рядом с её красным “бентли”.

“Точно, сегодня же Хеллоуин!”, – прошипела Мирина. Несмотря на то, что это был единственный день в году, когда до её красных зрачков никому не было дела, девушка не любила Хэллоуин. Она считала День Всех святых самым лицемерным днем в году. Ведь 97% из тех, кто наряжался в ведьм, оборотней и вампиров и грезил обрести нечеловеческую силу или вечную жизнь, даже не пытались представить себе все последствия такой трансформации.

– А можете меня тоже сфотографировать, – сказала Мирина, протягивая одному из парней смартфон.