«Будет слёзно и больно. Но это лучше, чем издеваться над любящим сердцем! Надо было раньше со всем этим разобраться! Идиот!» — корил я себя в мыслях, наблюдая за счастливым лицом подруги.

— Ты меня любишь? — тихо спросила меня девушка.

В этом вопросе уже звучали нотки отчаяния и надежды, огненной страсти и горького смирения…

— Я не стану твоим мужем, Алина. — мой ответ вспорол само пространство между нами, Шинская слегка отшатнулась от меня, как от пощёчины…

— Не любишь… — в этой фразе прошелестела осень.

— Люблю, но как сестренку. — шёлковая нежность слетела с моего языка. Она сплелась с жалостью и проницательной грустью. Я причинял боль дорогому человеку и прекрасно осознавал, что это было необходимо… Так родители наказывают своих детей, чтобы те больше никогда не совершали ошибок. Так друзья ссорятся, чтобы найти истину и компромисс, чтобы взглянуть друга на друга по-иному, с разных сторон.

— Тогда кто она? — медленно спустившись со стола и гордо вздернув подбородок, ледяным тоном спросила Алина.

— В каком смысле?

— Что это за женщина, которой ты отдал свое сердце⁈ Годунова⁈ Или, быть может, Лира из императорской длани⁈

— Никто из них… Моя любовь давно погибла, а вместе с ней — и моё сердце. — горечь ядом обожгла мне горло.

Алина внимательно взглянула в мои глаза. Она пыталась обнаружить там нечто, что могло бы всё еще нас связывать, как мужчину и женщину, как добро и зло, как свет и тьму. Но увиденное заставило ее отступить на несколько шагов назад… Я не стал закрываться и дал волю чувствам. Мои веки широко раскрылись, явив девушке всю ту боль, с которой я жил в последнее время, всю ту вселенскую тоску, с которой я засыпал одинокими ночами. Я снял барьер со своей психики. Мои слезы тут же зашелестели по столу, словно осенний дождь в темную ночь. Мое лицо при этом оставалось бесстрастным. Только глаза служили отражением моего невыносимого горя.

— Ты… — губы девушки задрожали и она резко отвернулась. — Как ты можешь с этим жить⁈

Я молчал…

Алина заплакала и неприкаянным призраком удалилась из кабинета… Я остался один. Таков удел Монарха… И да… Они тоже умеют плакать.

Я пробыл в кабинете еще несколько минут. Мне нужно было привести себя в порядок. Истинный лидер никогда не показывает слабость, но в делах амурных это иногда играет на пользу. Теперь я был абсолютно уверен, что Алина больше никогда не покусится на мою свободу. Также я был уверен в том, что мы с Шинскими останемся хорошими друзьями. Им не были чужды благородство и многие другие добродетели. Они успели разглядеть меня, и понимали, что я за человек.

В кармане заскреблось, зашелестело и запищало… Я совсем забыл про Белого!

— Тебе скучно? — выудив паучка наружу, спросил я своего питомца.

Зеленые глаза с грустью и сочувствием уставились в мое лицо. Малой всем видом демонстрировал, что понимает меня. Он каким-то образом почувствовал ту невыносимую боль, что рвалась из души раненой птицей. Коснувшись лапкой моего лба, арханид закрыл глаза, а моему взору предстала странная и жуткая картина: Белый сидел на ветке с паучихой, они нежились в лучах солнца и наблюдали за яйцами своего будущего потомства. Но вдруг перед пауками возникла гигантская человеческая рука и в одно мгновение сгребла все яйца в охапку. Белый и его паучиха атаковали обидчика, но другая гигантская пятерня ударила спутницу моего питомца чистой магией. Она умерла мгновенно. В отчаянии арахнид вгрызся в руку врага, но его смахнули, как какую-то жалкую букашку. Перед его глазами появилось лицо убийцы. Это был бледный человек с вытянутыми ушами и янтарными глазами. Он усмехался.

Картинка исчезла также внезапно, как и появилась… Я стиснул зубы, желая унять ярость и глубокую ноющую пустоту в сердце. Видимо, каким-то образом Белый смог передать мне всю гамму своих чувств…

— И тебе досталось, дружище… — погладил я питомца и на миг задумался…

Но от размышлений меня отвлек робкий стук в дверь…

— Войдите! — спрятав друга в карман, громко сказал я.

Из-за створки показалась голова Марка:

— Ты нам нужен, десница…

— Зови сюда всех. Здесь всё и обсудим.

Дверь захлопнулась, чтобы спустя мгновение снова открыться. В кабинет ввалились все мои союзники и друзья. Все, кроме Алины…

Рассевшись, кто где, Марк первым взял слово:

— Глеб Юрь… Глею Ярославович, спешу поздравить тебя с официальным возвращением в род великих князей Долгоруких. Москва вновь вернулась в лоно истинных правителей. — выдержав небольшую паузу, он продолжил. — Жаль лишь, что торжество произошло при острой нехватке времени. Война вносит свои коррективы, и мы нужны императору. Потому попрошу тебя назначить временного наместника, и мы отправимся в путь. Императору нужна его Тень. — закончив монолог, учитель вернулся на свое место.

— Благодарю, Марк Георгиевич. Тогда не будем тянуть. По завершению нашего совещания отправляемся в Петербург.

Довольно кивнув на мои слова, старик откинулся на кресле, всем видом показывая отрешенность ко всему происходящему.

— Сергей. — обратился я к сотруднику имперской службы безопасности. — Где сейчас глава твоей службы?

Вскочивший с места мужчина вытянулся по струнке, стоило ему услышать свое имя. По всей видимости, новость о моем истинном происхождении стала для него довольно неожиданной.

— Глава по заданию великого князя Нарышкина выехал на задание по отражению нападения и погиб. Как и его заместители. На данный момент я являюсь старшим чином на территории города. — без тени сожаления в голосе произнес мой давний знакомый.

Насколько же здесь все прогнило, раз сотрудники имперской службы выполняли за наместника его грязную работу… По всей видимости, мне предстоит проделать несколько больший фронт работ, чем виделось первоначально.

— Понятно. Тогда властью, данной мне, назначаю тебя главой имперской службы безопасности Москвы.

На несколько секунд застыв, осмысливая услышанное, Сергей выпучил глаза до такой степени, что они готовы были выпасть из глазниц. Упав на одно колено и прижав голову к груди, он произнес:

— Благодарю за оказанное доверие, Десница. Я не подведу.

— Не сомневаюсь. Помнишь ли ты слова, что я тебе сказал при нашей последней встрече?

— Помню, княже. «По окончании академии я войду в общество истинной аристократии и изменю его. Негоже обладающим силой проходить мимо нуждающихся в защите». Но, если честно, тогда я думал, что это лишь мальчишеская шутка…

— Тогда слушай мой приказ. Во всем помогай временному наместнику. Помыслы его будут направлены лишь на наведение порядка в этом погрязшем в пороке городе. — увидев утвердительный кивок безопасника, я продолжил. — Далее, что у нас с родственниками почившего князя?

— Все собраны в княжеском крыле. Входы и выходы перекрыты моими людьми. И мышь не проскочит без боя. Ожидаем ваших дальнейших указаний.

— Отлично! Пусть соберут всех в тронном зале. Я поговорю с ними по окончании нашего собрания.

Увидев, что Сергей отправил УС, улетевшее за пределы кабинета, я переключился на следующего собеседника.

— Олег Павлович, хотел бы вас попросить посодействовать в выделении людей. Как вы понимаете, на данный момент я гол как сокол. Ваша помощь была бы очень кстати.

— Никаких проблем, Глеб Ярославович. — эмоционально выделив последнее слово, заулыбался Шинский. — Я лично заинтересован в благополучии земли, на которой проживаю.

— Николай Павлович, на ближайшее время выделите в Академии дополнительную охрану. Запустите патрули и входной контроль. Безопасность студентов должна быть на высшем уровне.

— Будет исполнено, мой князь. — поклонился ректор академии Брюса.

Кинув внимательный взгляд на присутствующих людей, я заметил во всех взглядах, за исключением учителя, которому было на все это плевать, один незаданный вопрос.

— Граф Эдуард Геннадьевич Бельский. — обратился я к отцу своего единственного друга.