А платье и так закрытое. Целомудренное даже по готьерским меркам. Пуговки воротника под горло, рукав в три четверти, ажурный кружевной манжет. Спина прямая… Учительница? Гувернантка? Наперсница? С чего ей было в помощницы к экономке идти? Ответов ни на спине, ни на затылке с собранными в аккуратную прическу каштановыми волосами, ни на шее, куда свесился явно случайно выбившийся кокетливый завиток, не было.

Руки-бабочки над письмами продолжали порхать, запах ввинчивался в ноздри и дразнил, как подбирающаяся к Статчену гроза. Элира сменила положение, и Алард поймал себя за тем, что выбрался из затененного угла, откуда повадился наблюдать, и почти перегнулся через перила балкона, чтобы и дальше следить за движениями рук.

Глупость какая…

Эдсель отступил, а потом и вовсе ушел. Следовало изучить вчерашние важные письма, краем глаза заглянуть в не очень важные, а неважные скормить камину, огонь в котором вспыхивал сам собой, стоило чему-нибудь попасть в топку. Может перенастроить распределяющий кристалл так, чтобы всякого рода приглашения на праздники, рекомендации и послания невнятного назначения сразу туда отправлялись? Но чем тогда будет заниматься по утрам мисс Дашери после того, как ответственно накроет завтрак без пирожных? Время на сортировку писем сократится, а значит, и время для наблюдения за руками-бабочками тоже. И вот казус. Стоило пирожным и прочим сладостям совсем исчезнуть со стола, как тут же захотелось чего-нибудь этакого. Например, брусники в меду.

Алард неспеша дошел до кабинета, а потом развернулся и направился обратно, старательно избегая смотреть вниз, когда проходил мимо лестницы в холл. А затем, воспользовавшись другой лестницей, для слуг, старой, неудобной и узкой, которой даже слуги не пользовались, вышел из дома.

Дверь здесь заросла шиповником и приходилось придавливать ее плечом, чтобы приоткрыть. С потревоженных веток посыпались лепестки и привявшие от солнца листья, но Алард заранее накинул капюшон, а маска и так всегда была при себе.

Городского наместника даже полезнее будет навестить лично. Утро, не жарко, и если пойти через рощу, то за час с небольшим легко добраться до Статчена. Лошадью было бы и того быстрее, но обратно Аларду хотелось вернутся берегом, а лошадь по склону рядом с поместьем не поднимется. По тропе только пешком. Даже не все местные ею пользуются. Разве что он сам да живущая в деревне и работающая в поместье прислуга, потому что тропинкой значительно быстрее, чем идти в обход по дороге.

Наместник, Таннер Кос, лысеющий мужчина неопределенного возраста, был явно озадачен визитом, но с готовностью показал интересующие Эдселя учетные книги и снова заикнулся о его личном присутствии на ежегодном благотворительном балу.

— А то самый большой взнос всегда от вас, и помощь в организации, а благодарственный адрес и вручить некому, — в очередной раз решил напомнить Кос.

— Я подумаю, — дежурно отозвался Эдсель и спешно покинул ратушу, пока его еще куда-нибудь не пригласили.

Впрочем, плащ с глухим капюшоном сам по себе хорошо отпугивал желающих пообщаться. Встреченные прохожие торопливо раскланивались и торопились убраться подальше. Недавно приехавшие и еще не успевшие наслушатся местных сказок отдыхающие смотрели с любопытством.

К щеголеватому типу за столик под навесом летнего кафе Алард подсел сам. Две девушки в светлых платьях, щебечущие рядом с красавчиком, тут же поспешили прочь. Разносчице, подошедшей к столу с подносом одновременно с Эдселем, пришлось задержаться, чтобы оставить перед клиентом заказ. Она так старательно не смотрела на нового посетителя, что Аларда это позабавило. А прежде — раздражало неимоверно.

Странный день. Во всем определенно виновата приближающаяся гроза, которой и быть бы не должно, но точно — будет. У Эдселя даже подушечки пальцев зудели от предвкушения.

Красавчик, чуть отодвинув стоящую на столе вазу с пионами в сторону, взирал на нежданного соседа приподняв бровь и в наглую не спешил здороваться первым. Это такой своеобразный ритуал. Но Аларду давно было не привыкать молчать, потому…

— Как всегда, Эдсель. Явился мрачной тенью и всех моих радужных птичек распугал, — не выдержал щеголь, едва разносчица ушла.

— И тебе доброго дня, Лансерт. Обязательно окружать себя толпой поклонниц, чтобы почувствовать собственную значимость? Мне подобное времяпрепровождение претит.

— Так уж и претит? А как же недавние шашни с приехавшей на отдых столичной штучкой и небольшой скандальчик, когда она не получила от тебя желанной руки и поместья в придачу? Из ее пламенных речей, произнесенных в расстроенных чувствах и подслушанных гостиничной служанкой, ты, вот грубиян, даже во время… хм, близости не соизволил снять с себя все. — Ланс оставил чашку с чудесно пахнущим кофе и обвел пальцем свое холеное породистое лицо, намекая Аларду на маску.

Другая рука приятеля была занята румяным тостом, густо намазанным творожным кремом. Помимо крема на тосте была брусника в меду. Точно такая, как ему представлялась. Что за…

Несуразности продолжали множится.

— Давно ты вернулся? — спросил Эдсель.

— Недавно, — ответил Ланс и с хрустом вонзил зубы в лакомство.

Звали Лансерта вообще-то Р а ман, но на это имя младший сын одного из советников короля Готьеры откликался редко.

— Как в столице великой и могучей империи? — вежливо поинтересовался Эдсель. Раз уж сам подсел, следовало соблюсти приличия. Он даже подозвал разносчицу и сделал заказ. Только кофе. Никаких тостов с брусникой. Потакание странным желаниям ни к чему хорошему не приводит. Взять хоть упомянутую приятелем столичную штучку.

— Власть династии Аарона незыблема, цены заоблачны, развлечения утомляют, слухи новые, но все о том же: кто с кем когда и за сколько, или за что. В дороге и то веселее было. В Равене, например, интересный случай произошел. Весьма загадочная смерть при неординарных обстоятельствах.

— Что тебя привлекло? — вновь полюбопытствовал Алард.

— Я подобное уже видел. Довольно давно, несколько лет назад. Так что не поручусь, что все было в точности так же, — охотно отвечал Лансерт, расправившись с тостом. — А еще по приезде в Статчен мне встретилась занятная особа.

— А вот это как раз не новость. Вокруг тебя всегда полно особ разного рода занятности. Как ты их только не путаешь?

— Даю им прозвища. Птичьи. — Ланс улыбнулся.

Вот такая улыбка, похожая на отточенное лезвие, надменная, но не лишенная привлекательности, больше всего не нравилась Аларду в Лансе, но отчего-то как магнитом приманивала к приятелю девиц всех возрастов и сословий.

— На какую из птиц была похожа твоя занятная?

— Я не смог сходу придумать, тем она и привлекла. Сидела с книгой на скамейке, в строгом платье, серьезная, как воспитанница одной из этих специальных школ для благородных бесприданниц, что потом работают гувернантками. А еще она посмотрела на меня как на пустое место.

— Неужели у кого-то хватило прозорливости? — ухмыльнулся Алард.

— Ты невыносим, Эдсель, — скривился Ланс. — Тебе еще не надоел твой мрачный образ?

— А тебе не надоела игра в дознавателя, благородный сын благородного семейства, наследник несметных сокровищ и прочая? — вопросом на вопрос ответил Алард.

— Отнюдь, всякий развлекается по-своему. — Лансерт, облокотившись на столешницу, лениво пощипывал лепестки стоящих в вазе цветов. — Ты изображаешь нелюдимого зловещего затворника и одним своим появлением на улице Статчена распугиваешь все женское поголовье от пяти до пятидесяти, а я балуюсь расследованиями. Да и что сказать, шеф жандармов в таком милом захолустье, как Статчен — настоящий рай. Птички, солнышко, свобода. Я же, в обмен на сию прекрасную жизнь, согласен иногда навещать родственников, которые прочат меня в наследники, даже если для этого приходится мотаться в Аарону.

Все это Аларду и так было известно. И про Рамана Лансерта с его непыльной должностью и ааронрийским дядюшкой и про себя. Про себя — особенно.