— Теперь это просто приглашение. Подарок. Компенсация за то, что в иное время вы не можете покидать поместье, кроме как с Орвигом или… Только с Орвигом.
Вероятно, он хотел назвать и себя, но вспомнил, чем закончилось последнее сопровождение, и решил не договаривать.
— Это не похоже на акт дарения, — возразила я.
— А на что это похоже, по-вашему?
— На торг.
— Хорошо. Пусть будет торг. Я хочу купить ваше послушание, мисс Дашери.
Он странно дернул головой, будто у него невыносимо зудело лицо под маской и ему хотелось потереться ею о плечо, чтобы унять этот зуд.
— Зачем вам это? Просто откажите мне от места и я уеду, разом избавив вас от хлопот.
— Нет! — резко, отрывисто. Его рука сжала мою и пульс забился под жесткими пальцами, эхом отдаваясь во всем теле.
— Нет, — уже спокойнее, почти спокойно, но под пальцами — билось. — Нет, пока все это не закончится.
Он смотрел мимо меня в зеркало, туда, где чудовище. Надо же, столько пенял мне за то, что не видит моих глаз, а сам вновь уставился на спину… Это он так думал, что на спину. Чудовище всегда начеку, и если вам кажется, что вы видите его спину — оно видит вашу и приноравливается, как бы послаще вонзить зубы вам в шею, сунуть длинные когти под ребра и погладить ими беззащитный трепещущий комок из надежд и чаяний.
— А если это не закончится никогда? — я тоже не смотрела, мне достаточно пульса под пальцами. Чтобы чувствовать, глаза не нужны.
— Значит, никогда.
— Я не ваша собственность, — я дернула свою руку, но только увязла глубже. Эдсель развернул меня к себе спиной и обхватил, как когда-то Лансерт на прогулке в Статчене.
К себе спиной, к зеркалу лицом.
Они удивительно смотрелись вместе. Чудовище и Эдсель. Притворщики. Один прятал свое лицо под маской, вторая разрисованной мазками и линиями рукой скрывала тавро на плече.
— Что вы видите? — “рра” рвало сонную тишину гостиной, и мне чудились когти под ребрами. Шевельнусь — и сердце насквозь. А хотелось бы пальцы, что вынут прижатый воротником локон, щекоча шею, или коснутся тонкой кожи там, под коленом, где тугая лента чулка, а под ней — бьется. И чтобы губы вскользь по виску, как сейчас.
— Что вы видите там, Элира?
— Чудо… — голос не мой, — чудовище.
Я закрыла глаза, мне достаточно. А Эдсель уронил руки. Свои и мою. Прости, Лар. Ты вернулся, а я вот так, зубами в шею. Хороша благодарность.
— Мы договорились? — спокойно спросил он.
Я кивнула.
Здесь был ковер, и я не слышала, как он ушел. Алард умеет даже по гравию ходить неслышно, а еще быстро добираться от поворота дороги до дома без лошади и ему не страшен оседающий под ногами край скалы.
“А вы, можно подумать, в воздухе зависнете, если земля из-под ног уйдет”, — как-то спросила я его, а Эдсель ответил: ”Вроде того”, смотрел, как на что-то занятное и чуть позже решил, что я люблю музыку. Любила. И танцы. Теперь — меньше. Но вот приглашение, и он вроде как купил за него мое послушание.
Тиран, самодур и скряга. Эльф, маг или… Я не стану думать об “или”. Просто не стану.
Приглашение жглось не хуже давешнего платка и я спрятала его за отворот манжета. Целиком оно туда не уместилось, дразнилось краешком. Потом переложу в место понадежнее, откуда не выглянет. В чемодан, например. Там сейчас места очень много стало. Только шуршащая бумага от подарка. Тоже вполне сокровище. Приглашение тоже бумажное, так что все очень удачно сочетается.
Было время убирать со стола. Я отправилась на кухню за подносом, где из ворчания Рин и оговорок узнала, что Эдсель вместе с шефом жандармерии уехали в Статчен, забрав тело несчастной служанки, что мадам Дастин не в настроении и это чревато либо генеральной уборкой, на которой теперь уж точно рук недостаточно, либо не менее генеральной переписью добра в кладовых.
Она была в столовой. Лексия. С сердитым выражением лица прохаживалась вдоль стола с нетронутым завтраком, разгоняя запах выпечки по углам.
— Что это у вас? — спросила она, заметив выглянувшее из-под манжета приглашение, когда я потянулась убрать девственно чистые тарелки и приборы на поднос.
— Это лорд Эдсель дал. Отказываться было как-то неловко, хотя я и пыталась. Но он настоял. Теперь я не знаю, что мне с этим делать.
Виновный был безжалостно вытащен на свет из укрытия.
— Какой кошмар, — всплеснул руками ворвавшийся в столовую какой-то излишне оживленный целитель и выдернул прямоугольник из плотной тисненой бумаги из моих пальцев, — молодая особа не знает, что делать с приглашением. Конечно же принять и пойти! И никак иначе.
Он добежал к Лексии, цапнул ее за ладошку, звучно чмокнул запястье, вызвав на лице мадам недоумение и движение подведенных краской бровей выше положенного природой места. Затем повернулся так, чтобы видеть нас обеих, сунул приглашение в нагрудный кармашек.
— Здесь будет надежнее, — заявил он, шумно уселся за стол и принялся греметь крышками.
— Дамы, — озадачился целитель, — мы разве не для завтрака собрались? Я, к примеру, голоден и ваша компания мне будет очень кстати.
Лексия опустилась на соседний стул, а я взяла поднос и решила, что просто зайду позже, но Орвиг протестующе замахал на меня вилкой.
— Нет-нет, мы так не договаривались. Вам категорически необходимо съесть что-нибудь сладкое.
Я сказала, что сделаю это на кухне.
— Прекратите отпираться и сядьте уже, — не унимался Орвиг.
И чтоб отрезать все пути к отступлению, встал сам, отобрал поднос, отодвинул стул и почти силой усадил меня на него.
Что это на него нашло? Тоже откат поймал? Но едва ли час прошел, как он был совершенно серьезен, а тут вот такое.
— Истар, это лишнее. Вы нарушаете приличия, — вполне резонно возмутилась мадам Дастин, а Орвиг ответил ей такой лучезарной улыбкой, что в глазах пятна побежали, как от солнца, и это при том, что он не на меня смотрел. Экономка дрогнула и поддалась.
— Милая Лексия, — ворковал эльф (но это секрет), — хозяина нет, позвольте гостям немного понеприличествовать в его отсутствие. Даю вам наичестнейшее слово, что я буду молчать, как дриада на допросе с пристрастием. Просто меня бесконечно удручает, что такой аппетитный завтрак никому не достанется.
И посмотрел. На меня. Захотелось тут же под землю провалиться или, хотя бы, юркнуть под стол, хотя у сцены в гостиной с участием меня и Эдселя не было свидетелей. Разве что у сцены за углом дома.
Возникла небольшая заминка. А у меня создалось странное впечатление, что подумали мы все совершенно об одном и том же, но выводы сделали разные. Как, впрочем, всегда и случается.
Пока мы с Лексией проморгались от солнечных бликов, Истар умудрился поочередно одарить каждую из нас парой оладий и обильно полить их сиропом.
Мадам Дастин достался апельсиновый.
— Для настроения, дорогая, вы слишком много думали о печальных вещах сегодня, — говорил он, рисуя оранжевые спирали по оладьям и тарелке. — И вам — тоже, Элира. Для настроения.
Помигнул, отставил сотейник и взялся за другой, с сиропом густого бордового цвета.
В своей тарелке он смешал оба. Ел торопливо и будто бы даже забыл о нашем с Лексией присутствии, хотя так настойчиво усадил за стол. Мадам Дастин переводила взгляд с него на меня, но так ничего и не сказала. И принялась завтракать. Я, глядя на нее, тоже.
Брусничный сироп. Оказался и сладким, и нет.
— У него чудесный вкус, — произнес Орвиг, едва я прожевала первый кусочек, и загадочно поблестел золотыми искрами на донышке удивительных глаз горчичного цвета..
После странного завтрака, когда посуда была убрана, а целитель куда-то делся, Лексия попросила принести ей успокоительного чая, учетную книгу и немного помочь ей с записями. Мы устроились со всем этим добром там же, в столовой, но не за большим обеденным столом, а в углу за маленьким круглым, прижатым по бокам низковытыми креслами.
Верхние часть окон были приоткрыты. Солнце уже почти обогнуло дом и не так ярко било сквозь стекла. Проникающий снаружи ветер доносил запах роз и чуть шевелил плети вьюнков, свисающие из кашпо в простенках между окнами. Шуршали по листьям занавески, шуршали страницы, шуршал грифель по бумаге. Мадам Дастин, прихлебывала мятный чай, выводила столбики цифр, поглядывая в книгу, потом передавала листочки мне, чтобы я переписала набело.
