А сейчас она улыбается, гладя Анечку по голове и подливая ей чаю.

- Я заболела, и мне пришлось побриться налысо. Но ничего страшного. Новые отрастут.

- Простите, - Анечка опускает голову, заметно грустнея. – Моя мама тоже заболела и умерла. Я ее даже ни разу не видела. Но вы же выздоровеете? Обязательно, да?

- Обязательно, солнышко, - мама целует Анечку в макушку, и мы обе украдкой утираем слезы.

Неожиданно Таня поворачивается и с досадой выдает:

- Маша, мы сможем пойти пораньше сегодня домой? Мне много уроков задали по математике...

Мама тут же принимает боевую стойку. Как охотничья собака, учуяв добычу. Замирает, откладывает булочку в сторону. «Надевает» учительское выражение лица и выдыхает с предвкушением:

- Какая тема?

- Уравнения.

- Давай я помогу? – в голосе мамы слышится мольба. – Я - учительница. Доставай учебник, тетрадку. И сестренка пусть несет рюкзак. Сейчас устроим вам продленку, - мама даже руки потирает от предвкушения. Она очень соскучилась по работе. Я знаю, что она даже созванивается со своим классом по видеосвязи.

А мои девчонки, сами того не зная, возвращают мамочку к жизни. Не помню, чтобы с момента начала болезни в ней так бурлила энергия. Она сейчас себя прежнюю напоминает. Как будто и нет никакой смертельной болезни.

Следующий час мама дотошно объясняет тему Тане, которую она не поняла. Позже мой дикобразик признается, что именно из-за этих чертовых уравнений, из-за ее многочисленных вопросов мою девочку назвали бестолковой! Беру на заметку донести и этот факт до Довлатова.

Мама волшебным образом восполняет пробелы не только по этой теме, но и по предыдущим. И уже через каких-то полтора часа Таня щелкает примеры устно!

- Ух ты! Круто! Спасибо большое, Светлана Михайловна! – Таня в порыве чувств крепко обнимает маму и жмется к ней, как котенок. И Анечка туда же: сползает со стула и обнимает их обеих.

А я украдкой быстро щелкаю на память пару кадров.

- Дочка, ты приводи девчонок еще, - мама тихонько обращается ко мне, когда я в третий раз ставлю чайник. - Я позанимаюсь с Танечкой. Темы важные, сложные, если не поймет, то потом будут серьезные пробелы. И Анечке нужно письмо подтянуть, у нее некоторые соединения плохо получаются.

- Я постараюсь, мам. Это еще нужно согласовать с Арсением…Сергеевичем. – поспешно добавляю, отчаянно краснея. Судя по маминым хитрым глазам, я выдала себя с головой.

А босс легок на помине – на экране высвечивается номер Довлатова.

- Вы где? – в ухо летит его обеспокоенный голос. – Я освободился пораньше, а вас нет…

- Мы уже собираемся домой. Скоро будем, - тараторю и сбрасываю вызов. И громко командую: – Девочки, одеваться. Папа уже дома, вас ждет.

Мама, кутаясь в плед, выходит провожать. На лице – грусть и сожаление, что приходится расставаться с девчонками. И я ее понимаю – мне самой с каждым разом все сложнее от них уходить.

- Я была рада с вами познакомиться, девочки. Приходите к нам в гости еще.

- Мы тоже рады, - вежливо улыбаясь, искренне выпаливает Таня.

- Только вы испеките еще булочек! – хитро добавляет Анечка. – И, кстати, мы любим малиновое варенье!

- Точно! Булочки! – мама уносится обратно на кухню и возвращается с пакетиком сдобы. – Вот, держите, чай попьете и папу угостите.

- Спасибо, Светлана Михайловна. Вы – самая лучшая учительница! – выпаливает Таня с широкой улыбкой и горящим взглядом и все-таки доводит маму и меня до слез.

Маша

Арсений встречает нас у порога, сложив руки на груди. Хмурится, разглядывая каждую по очереди.

- Вы где были? Поздно уже.

- Папа, не ругай Машу, - неожиданно выпаливает Анечка, выходя вперед и прикрывая меня собой. Танечка следует примеру сестренки, становясь рядом и привычно беря ее за руку. Улыбаюсь, поглаживая своих защитниц. – Мы были в гостях у ее мамы. Представляешь, она заболела и стала лысая! – Анечка, выпучив глазки, фонтанирует эмоциями.

Вот только отец не разделяет ее веселья.

Наоборот, Довлатов мрачнеет еще сильнее. Ловит мой взгляд в капкан и не отпускает. Улыбка сползает с моего лица, а внутри зреет напряжение.

- Простите, Арсений… Сергеевич, моей маме стало плохо, и я заехала с девочками, чтобы проведать ее…Но вы не волнуйтесь, - сбивчиво тараторю, сцепляя ладони перед собой и переминаясь с пятки на носок, - они накормлены, и сделали все уроки. Мама позанималась с Таней математикой, объяснила тему, которую она не поняла. Она у меня учительница младших классов. Если вы не против, моя мама могла бы с ней дополнительно заниматься после уроков. И с Аней тоже. У девочек есть некоторые темы, которые она хотела бы помочь им их подтянуть. Пожалуйста, - добавляю тихо. – Это очень нужно…им троим.

Но мой босс, кажется, не слышит меня. Он глубоко задумывается о чем-то своем. Медленно блуждает взглядом по дочерям, как будто впервые видит их.

Жмурится, зажимает пальцами переносицу.

- Папочка? – девочки обеспокоенно переглядываются. На инстинктах приобнимаю их обеих и растираю плечики.

Довлатов трясет головой и грустно улыбается дочерям.

- Девочки, прощайтесь с Машей и идите переодевайтесь. Будем готовиться ко сну.

Таня с Аней разворачиваются и крепко обнимают меня за ноги. Грудь затапливает от любви к ним.

- Пообещай, что мы еще пойдем в гости к твоей маме, - Анечка задирает личико и хитро улыбается.

- Да! Пообещай, - вторит ей Танюша.

- Если папа не будет против, то обязательно. Мы вам будем очень рады.

- Спокойной ночи, Маша.

Целую их в сладкие щечки.

- Спокойной ночи, девочки.

Сестрички уносятся в детскую, и мы с Довлатовым остаемся один на один. Арсений прожигает меня взглядом, в котором столько боли...

- Твоя мама больна… раком? – последнее слово дается ему с трудом.

Столько лет прошло, а его боль от потери жены не утихает до сих пор. Мне хочется его обнять, прижаться и сказать, что он не один со своим горем.

Но, боюсь, сильный и упрямый Довлатов этого не оценит. Поэтому я остаюсь стоять на месте и коротко киваю в ответ, выдерживая тяжелый взгляд:

- Да.

- Это для нее тебе нужны были деньги? Для мамы?

Отчаянно краснею, в удивлении распахивая глаза.

- Да. А как вы…ты…

- Я заметил, что ты не пользуешься новым телефоном, а снова ходишь со старым. Сложил два и два, и подумал, что тебе остро понадобились деньги. И не ошибся.

- Извини…Я и правда продала его, - тяжело вздыхаю, стыдливо отводя взгляд в сторону. Как бы я себя не успокаивала, мне становится неловко. - Лекарство для мамы нужно было очень срочно…

- Я ни в коем случае не упрекаю, - Довлатов вскидывает руки вверх и слабо улыбается. - Просто напоминаю, что нужно было подойти ко мне и объяснить ситуацию. Я бы помог. Обещай, что впредь так и сделаешь.

- Я…Я не…

- Обещай, Маша, - Арсений наступает. Нависает сверху, я чувствую жар его тела. На инстинктах тянусь к мужчине и кладу ладонь на левую сторону груди. И его сердце отбивает четкий и уверенный ритм прямо в центр моей ладони, запуская ток по венам. Мое же колотится, выламывая ребра, навстречу Довлатову. Дыхание учащается. И желание снова почувствовать вкус и напор этих губ напротив раздирает меня изнутри.

- Машааааа…, - шепчет Арсений, склоняясь. Упирается лбом в мой, часто и тяжело дыша. Кажется, мы совпадаем в своих желаниях…

Маша

- Обещаю…

- Я, кстати, согласен насчет дополнительных занятий. Вас мне сам Бог послал: я давно искал хорошего репетитора. Скажи, сколько? Я заплачу сразу за весь курс.

Вспыхиваю. Вытягиваюсь струной. Вскидываю подбородок.

- Не нужно денег. Моя мама была рада принимать девочек в гостях. И заниматься тоже будет бесплатно. Это для нее своего рода терапия. Чувствовать себя важной и нужной. Это заставит ее еще сильнее бороться с болезнью и в конце концов победить. И это бесценно. Это девочки, а не мы вам будем помогать. И, да, ты достаточно мне платишь.