Вот только Танюша на них не смотрит.

Она вскидывает личико. Врезается в меня своими океанами. Смотрит так, что душу выворачивает и почему-то хочется плакать.

Я не знаю, сколько мы так стоим посреди улицы, пока нас обходят люди.

Но мое сердце замирает и проваливается в желудок, когда Таня уверенно протягивает руку ладошкой вверх.

Что это, если не принятие меня и окончание нашей войны?..

Клянусь, у меня в жизни не было более трогательного момента! И, конечно же, я, шмыгнув носом, крепко обхватываю детскую ладошку и слегка сжимаю.

Спасибо за доверие, девочки. Я не подведу.

***

По просьбе девчонок по пути мы заглядываем в торговый центр. Там они бурно обсуждают, какие новогодние игрушки будут красоваться на нашей лесной красавице.

- Маша, а ты чего там стоишь? – Анечка оборачивается, удивленно вскинув брови. – Идем к нам выбирать! Ты бы какие взяла: красные или желтые?

Делаю шаг вперед и достаю с верхней полки самый непопулярный набор.

- Эти? Они же скучные! – морщится Таня. – И какие-то незаконченные, что ли…

- Правильно, - киваю. – Потому что к ним в комплекте идут краски, и вам самим их нужно раскрасить так, как вы их видите. Да, они, может, и не будут популярны, как, допустим, вот эти, - касаюсь блестящих золотых, которые рекламируют все блогеры. – Но зато они будут дороги как память вам и вашему папе. И вы сможете их передать своим деткам, рассказывая, как эти шарики появились в вашей семье.

Девчонки крепко призадумываются, не сводя взгляда с невзрачной коробки.

- Папа, - решительно заявляет Таня. – Возьми еще одну.

Арсений

- Арсений Сергеевич, - осторожно окликает секретарша.

- Что, простите?

Алла окидывает меня недоуменным взглядом. И я понимаю ее растерянность: раньше я никогда не был столь рассеян на работе и не летал в облаках.

- Вот здесь еще распишитесь, пожалуйста, - тычет ручкой на правый нижний угол договора.

Оставляю размашистую подпись, перепроверяю документ и возвращаю секретарю.

- Арсений Сергеевич, может, кофе? - обеспокоенно интересуется женщина.

Боюсь, что кофе это не лечится.

От этого вообще нет лекарства.

- Спасибо, Алла, не нужно. Просто принесите мне зеленого чая.

Кивнув, секретарша быстро удаляется и возвращается с кружкой дымящегося чая.

Но уходить не торопится. Стоит, мнется возле стола.

- Что-то еще?

- Да, послезавтра корпоратив…Все же в силе?

Недоуменно вздергиваю бровь.

- Конечно. Разве что-то изменилось?

- Нет, - лепечет, краснея и отступая к двери. – Извините…

Секретарша закрывает дверь, а я возвращаюсь к своим мыслям.

К Маше.

Задумчиво верчу ручку между пальцев. Только сейчас понимаю, что никогда еще ни одна женщина, кроме жены, настолько сильно и плотно не занимала мои мысли.

А вот Маша просочилась.

Зацепила невероятно красивыми, добрыми глазами, манящими губами. Ее заботой о девочках, которая давно вышла за рамки обязанностей няни и помощницы по дому.

В мои мысли своим звонком нагло вторгается Камилла. Как, впрочем, и в мою жизнь несколько месяцев назад.

Смотрю на экран и раздумываю, отвечать ли на звонок. Стыдно признаться, но с момента знакомства с Машей я ни разу не вспомнил о своей любовнице.

А вот она, похоже соскучилась.

Так и есть.

- Привет.

- Привет, Арс, - в голосе Камиллы неприкрыто сквозят томные и кошачьи нотки. Усмехаюсь. Уверен, что сейчас она наматывает прядь волос на палец и прогибается в спине. Это ее фишка. – Я быстро, много времени не отниму. Знаю же, как ты занят. Я буду сегодня неподалеку от твоего офиса на интервью и фотосессии. Не хочешь после пообедать?

Барабаню пальцами по столу. С тоской гляжу на кипу документов, ожидающих моей подписи. Но все равно отвечаю:

- Хорошо. Давай в том грузинском ресторане на Ленина.

- Договорились! – радостно восклицает девушка.

Вот только она еще не знает, что я договариваюсь о встрече не для того, чтобы увидеться и пообщаться. Не ради продолжения, которое, как думает Камилла, за этим последует.

А ради того, чтобы поставить между нами точку.

Неправильно давать ей ложную надежду и тратить время впустую. У нас ничего не выйдет. Отчасти потому, что что-то отталкивает меня в Камилле на интуитивном уровне.

Нет, она очень красивая, умная, привлекательная, страстная в постели…Но есть какое-то «но», заставляющее меня держать девушку на расстоянии.

Ну, еще и потому, что я впустил в свою жизнь, голову и сердце другую. И места Камилле там нет и не будет.

Всю дорогу в ресторан я подбираю слова, как можно максимально безболезненно сообщить Камилле о нашем разрыве.

Но не нахожу.

Не помогает и сама Камилла: она болтает без умолку, восторженно рассказывая об интервью и о том, что ее сразу же пригласили участвовать в каком-то подкасте. Не дает возможности и слова мне вставить.

- Ками, послушай…

Я уже подаюсь вперед, чтобы в лоб сообщить о том, что мы расстаемся. Но именно в этот момент появляются девчонки с Машей.

И мне не приходится ничего говорить. Потому что я бы никогда не продолжил общение с женщиной, которая определенно точно не примет моих дочерей. Выбирая между ними и женщиной, я всегда буду на стороне Тани и Ани. Даже в ущерб себе.

Арсений

Зато Маша другая.

Маша потрясающая. С каждой секундой привлекает еще больше. Елку вон купила, чтобы порадовать моих девчонок. Тащила на себе. Всегда встает на их защиту, как будто они ее родные. И, сама того не зная, эта девочка меня на поводок посадила. Меня, заядлого холостяка!

- Смотрите, горка! – Анечка разворачивается и в молитвенном жесте складывает ручки перед собой. – Папочка, можно мы немножко покатаемся? Ну, пожалуйста! Мы все уроки уже сделали!

Чешу в затылке. Елка колет своими иголками даже через пальто, как бы напоминая о себе.

- Елку можно вон там поставить пока, - Танюшка кивает на лавочку, возле которой стоит несколько колясок. – А ледянки купить вон там, - тычет пальчиком в палатку рядом.

Оборачиваюсь к Маше, молчаливо интересуясь ее мнением. Хотя заранее знаю, какой будет ответ.

- Давайте, - шепчет одними губами, смущенно улыбаясь. – Это весело.

- Ждите меня здесь. Пристрою елку, куплю ледянки и подойду.

Вот только возникает небольшая проблема.

Ледянок оказывается всего три.

- На коленях у меня поедешь, - подмигиваю Маше, на что она покрывается густым румянцем. Ох, девочка, доведешь ты меня до греха…

Я не помню, когда в последний раз смеялся так искренне и вообще был настолько счастлив. Как и мои девчонки. Мы от души валяемся в снегу, падаем, поднимаемся и снова бежим на гору. Маша всех нас вернула в беззаботное детство.

Особенно счастлив от того, что я на законных основаниях могу прижимать Машу к себе и обнимать ее двумя руками. Вдыхать ее запах. Невзначай касаться щеки или уха. И, мне кажется, ей тоже нравится эта игра. Потому что она ерзает, прикрывает глаза, вздыхает, покусывая губки. Стреляет глазками и пытается скрыть улыбку.

В голове занозой заседает мысль, что хотел бы так обнимать ее…всегда. Каждый день. Просыпаться и смотреть на нее спящую. Наблюдать, как она щедро одаривает моих девчонок теплом и заботой. Наслаждаться тем, что она рядом. Делать счастливой и заставлять вот так мило краснеть.

И еще никогда в жизни я не был уверен в своих желаниях.

Осталось поставить об этом в известность Машу. Девчонки, думаю, тоже не будут против. Они, как мне кажется, хоть и не без боя, но приняли ее. Мне хочется на это надеяться.

Такие выводы я делаю исходя из того, что крепко держу Машу за руку. Девчонки скачут рядом, все видят и…никак не реагируют. Ни недовольных взглядов, ни скандала, как обычно, ничего. Только улыбки и молчаливые переглядывания, понятные им двоим. Как будто это обыденность. Как будто мы уже семья, которая, от души накатавшись и навалявшись в снегу, идет домой готовиться к празднованию Нового года.