Я засопротивлялся с новой силой, пытался усилием воли ощущать себя единым с телом, представлял, как моя энергия сплетается с плотью, как корни дерева, уходящие глубоко в землю. Но чем дольше это продолжалось, тем сильнее я чувствовал, как границы между мной и моим телом начинают размываться.

Я уже не ощущал себя полностью человеком. Мои мысли стали более текучими, более… энергетическими. Я чувствовал, как моя сущность начинает растворяться, превращаясь в нечто большее, чем просто физическая оболочка. Это было одновременно пугающе и странно освобождающе.

Но я не мог позволить себе поддаться этому ощущению. Не сейчас. Не здесь.

— Нет! — вырвалось у меня, больше из инстинкта, чем из разума. Я сосредоточился на своем теле, на каждом его кусочке, на каждом нерве, на каждой клетке. Представлял, как моя энергия сжимается, становится плотнее, тяжелее, как будто я вдавливаю себя обратно в плоть.

Горгоназакал рычал, его тело пульсировало от злости.

— Ты… не уйдешь! — прошипел он, и его голос звучал так, будто исходил из самой глубины тьмы.

Но я уже не слушал его. Я решил бороться не только с ним, но и с самим собой. С той частью меня, которая уже начинала принимать форму линеи. Я чувствовал, как моя сущность колеблется на грани между человеком и чем-то большим, чем человек.

И это оказалось плохой идеей.

Блям.

В один миг я оторвался от тела полностью. Я стал линеей. И в этот самый момент огромная, неконтролируемая энергия вырвалась из меня, как взрыв, который невозможно остановить. Я излучал ее с безумной силой, подавляющей, всепоглощающей, словно само солнце, решившее уничтожить все вокруг.

Первой жертвой стал Горгоназакал.

Он просто начал пропадать. Его существование стиралось, как рисунок на песке, смытый волной. Когда-то он стал дырявым, проконтактировав с Эли, и теперь его ждало нечто похожее, но куда более страшное. Полное уничтожение. Моя энергия пожирала его, словно огонь, пожирающий бумагу.

— Как же я вас ненавижу, проклятые линеи! — были его последние слова, полные ярости и отчаяния.

Я даже немного обрадовался, что выиграл этот бой. Но моя радость длилась недолго.

Моя энергия не остановилась. Она простиралась все дальше и дальше, уничтожая все на своем пути. Леса, которые когда-то были полны жизни, теперь умирали. Деревья, высокие и древние, хирели на глазах, их листья чернели и осыпались, словно осенью, только в тысячу раз быстрее. Даже океан, который, казалось, невозможно убить, стал каким-то ненормальным. Вода потемнела, а на поверхности начали всплывать трупы рыб, их серебристые тела мертвыми пятнами выделялись на фоне черной воды.

— Когда же это закончится? — я был в отчаянии, не знал, сколько у меня энергии, сколько еще может продолжаться этот кошмар. Отчаянно пытался остановить это излучение, сжать его, вернуть обратно в себя, но ничего не выходило. Я был как вулкан, извергающий лаву, которую невозможно остановить.

Почувствовал, как моя энергия дошла до людей. Они падали замертво, один за другим. Сначала сотни, потом тысячи, потом сотни тысяч. Их жизни угасали, как свечи на ветру, и я ничего не мог с этим сделать.

— Нет, нет, нет! — мой голос терялся в пустоте. Я чувствовал, как моя энергия продолжает распространяться, пожирая все на своем пути. Леса, океаны, города — все превращалось в безжизненную пустошь.

Я стоял — или, скорее, висел — в пустоте, ощущая, как моя энергия продолжает распространяться, повергая меня в отчаяние. И в этот момент, среди хаоса и разрушения, меня охватила странная, леденящая душу мысль: «А что я буду делать, если уничтожу все?»

Этот вопрос, как гвоздь, вонзился в мое сознание. Я представил мир, опустошенный мною. Ни лесов, ни рек, ни городов. Ни людей. Никого. Только я. Один.

— Что тогда? — прошептал я, и мой голос потерялся в бескрайней пустоте.

Но как остановить то, что уже вышло из-под контроля? Как вернуть то, что уже уничтожено?

Как стремительно накатило на меня отчаяние, так же внезапно пришло и облегчение. Я увидел, как люди и природа начали оживать, словно сама жизнь возвращалась в этот мир. Еще мгновение назад я наблюдал, как все вокруг гибнет под воздействием моей золотой энергии, которая, сверкая и переливаясь, словно жидкое солнце, уничтожала все на своем пути.

Это было странное и пугающее зрелище: прекрасная, искрящаяся золотая энергия, которая, казалось бы, должна дарить жизнь, забирала ее. Она расходилась от меня во все стороны, и каждый клочок земли, которого касалась, превращался в пустошь. Мертвые люди, мертвые животные, мертвые деревья… Все вокруг было поглощено безмолвием.

Но вдруг все изменилось. Синяя энергия, искрящаяся серебристыми всполохами, словно звездное небо в ясную ночь, начала распространяться по миру, двигаясь в мою сторону. Она была невероятно мощной, живой, и каждый ее шаг приносил с собой возрождение. Там, где она касалась мертвой земли, жизнь вспыхивала с новой силой. Люди поднимались, животные оживали, растения начинали цвести так пышно, как никогда раньше.

И в этот момент я услышал голос:

— Мам, ты так перестараешься.

Это была Энн. Ее слова прозвучали так естественно, словно она стояла рядом, хотя я знал, что ее здесь нет. Но в тот момент это было неважно. Важно было то, что мир вокруг меня снова дышал, жил и цвел. И возможно Энн больше не захочет меня прибить.

Как вы уже догадались, моим спасением была прекрасная Лигея. Я скоро начну говорить, как Элиниор. Но согласитесь, он ведь чертовски прав. Эта женщина прекрасна, и теперь она стала спасительницой этого мира.

Лигея, избавившись от физического тела, опять стала линеей. Она подлетела ко мне и забрала меня в себя.

— А это тебе не повредит? — заволновался я, вспоминая как уничтожал все на своем пути.

— Деточка, твоя сила сейчас всего 1,87 процента от моей. Как ты мне можешь навредить?

— Всего? — я был в шоке, какая же у неё тогда сила? И как я уничтожал все такой ничтожной силой?

— Лапочка, — заговорила Лигея нежным голосом. — Твоя сила ничтожна для линеи, а не для человека. Я же говорила вам, что смешной мальчик, который от меня все время убегал к себе, помер бы на 1,37. Тут даже немножко больше было. 1.87.

— Всего, — вздохнул я.

— Ну может 1.88. Не больше.

— Уже получше. А как ты воскресила людей? Разве смерть обратима?

— Ты прав. Смерть физических необратима. Но от того момента, как ты начал все уничтожать и до того момента как я все воскресила и секунды не прошло. Так можно.

— Как секунды? Я же столько всего успел надумать?

— Так ты же теперь линея. Конечно, ты быстрее думаешь. Ничего не ограничено физическими характеристиками. Энергия может мгновенно обрабатывать огромные объемы информации.

Я смотрел на нее шокировано, а она продолжила:

— Чтобы ты понял, у тебя просто стало намноооого больше оперативки.

Ко мне подлетела Энн. Она по прежнему была в своем физическом теле.

— Ну что, Кузнецов? Делать глупости еще не надоело?

— А что я мог поделать, если Горгоназакал вырвал меня из тела? Кстати, а ты его тоже воскресила? — обратился я к Лигее.

Она лишь развела руками:

— Увы и ах. Лениво было.

— Что ты мог поделать? — спросила Энн, насмешливо глядя на меня. — Ну, может быть, включить мозги и отлететь в космос? Если, конечно, не хотел создать такую драматическую пафосную сцену.

Вы знаете, есть такие люди, которые всегда правы. И это, честно говоря, немного раздражает. Они словно ходячие энциклопедии, эталоны здравого смысла, и кажется, что их мнение — это незыблемая истина, высеченная в камне. И чем больше они правы, тем сильнее хочется найти хоть что-то, в чем они ошибаются.

Иногда ты с самого начала понимаешь, что они говорят правильно. Их слова логичны, аргументы железобетонны, и ты внутренне киваешь, признавая их правоту. Но вот беда — делать так, как они советуют, совсем не хочется. Почему? Может, из-за упрямства, а может из-за того, что их уверенность в своей правоте кажется слишком уж навязчивой. Или, возможно, ты просто не хочешь чувствовать себя ведомым, как будто твои решения — это всего лишь результат их влияния.