Перед черно-белым ксерокопированным портретом сына с черной полосой по углу Андрей простоял с полчаса, после чего сорвал листок, сунул в карман и на деревянных ногах, словно в тумане, дошел до «Аэродэнса». Заказал дорогущую бутылку «Chivas Regal» два «дэнса», после чего отправился к дальнему столику.

«Макс мертв», Андрей обвалился на стул. Он пил, курил, дурел, но ничто не помогало. Ему словно засадили в грудь острогу и медленно проворачивали, наматывая душу.

— Сука! — Андрей ударил кулаком по столу, стакан с бутылкой подпрыгнули, — чтоб ты сдох, тварь!

На него начали оборачиваться.

— Убью!

— Тихо, тихо, — подошел Сузик, положил руку на плечо, склонился, — ты чего дебоширишь? — проговорил на ухо, — не хоро…

— Отвали! — отмахнулся Андрей и локтем угодил товарищу в грудь. Сузик неготовый к удару, упал.

— Ты чего, Летеха? Припух! — лицо «утюга» багровело и зверело одновременно, он быстро поднялся.

— Пошел в жопу! Что-то непонятно?! — опрокидывая стул, Андрей резко встал. Его качало, глаза налились, губы сжались в бледную полоску. В следующую секунду они бросились друг на друга. Сузик тоже был поддатым, но не в такой степени, как Андрей. Они били друг друга, колошматили с отчаянностью мартовских котов. В пылу борьбы Андрей откусил Сузику пол-уха, придушил, а потом бесчувственного избивал, пока их не растащили. С окровавленным ртом, кулаками Андрей зыркал бешеными глазами, скалился, словно дикий зверь, и пытался вырваться.

Сам тоже получил не слабо: гематомы под обеими глазами, распухший нос, ссадины на скулах и лбу, разбитые кулаки. Боль и «дэнс» принесли облегчение, только не тощий косячок, а полновесная сигарелла. Эти два ухаря работали над его сознанием, умело накидывая пыль на блеклый портрет с черной полосой.

Три дня Андрей не выбирался из своей берлоги, превратил ее в помойку. Поскальзывался на блевотине, укрывался окровавленным одеялом, грязный, не умытый, лохматый мочился в бутылки из-под воды, ел лишь грибы и те не первой свежести.

Торс открыл дверь и едва удержался, чтобы не стошнить. Кривясь, затыкая нос, прогнусавил: «Собирайся. Босс хочет тебя видеть». Раш был на «ферме», но скоро обещал вернуться, полчаса привести себя в порядок у Андрея имелось.

Как Торсу не было противно, он отволок Андрея в прачечную и несколько минут держал под ледяным душем, затем заставил помыться, причесаться. Милку — прачку попросил подретушировать избитую физиономию.

Через полчаса припудренный, затонированный, в черных очках, в растянутой толстовке Торса, в его же мешковатых штанах, отекший Андрей стоял перед вождем.

С минуту Раш рассматривал его, затем спросил:

— Что за херня?

— Так, — Андрей дернул плечами, — подрался.

— Сними очки.

Неохотно Андрей убрал стекла. Сантиметр за сантиметром Раш изучал рихтованный фасад. То ли он привык к бойцовским, коцанным рожам, то ли Милка не пожалела макияжа, босс как будто не сильно расстроился, казалось, ожидал худшего.

Усталым движением Раш накрыл глаза руками и так сидел несколько минут. Затем резко убрал, произнес:

— У тебя харя такая, словно ею по асфальту возили.

Андрей тупился и молчал. Раш гвоздил его взглядом и катал желваками.

— Как ухо? — спросил, наконец, он.

— Ухо? — Андрей инстинктивно дернул рукой к отбитому левому уху.

— Не твое, Сузика.

— А-а-а, — начал припоминать Андрей. Он забыл и теперь не мог вспомнить, выплюнул или проглотил скользкий кусочек. Перед внутренним взором возникла окровавленная физиономия товарища: «А ведь Сузик записался в «утюги» на год раньше меня, и недавно перешел в дивизион «отбойников»».

— Ты чего, как с хрена сорвался? — Раш повысил голос. — Что устраиваешь мне тут? Нам через час надо быть у Буры на похоронах, а ты, как отмудоханный алкаш. Сможешь четко отработать?

— Чего не смочь-то? — буркнул Андрей.

— Короче, идешь, ищешь Макивару и с ним в оружейку, Гильза вас прибарохлит. Все, шагай, ганибалище, блин.

При упоминании о похоронах Андрея снова накрыло. Он вышел сконцентрированный на страшной мысли. Впервые подумал, что вселенная от него отвернулась, и перестал в нее верить. Он ходил по коридорам, закоулкам потерянный и раздавленный. В конце концов, его нашел сам Макивара:

— Вот ты где? — сунул в руки пакет, — иди переодевайся.

Андрей посмотрел на него непонимающим взглядом:

— Это что?

— Тебе одежду надо поменять.

Только сейчас Андрей обратил внимание, что на Макиваре новенькие черные слаксы, черная водолазка, стеганый черный пиджак-куртка. Заглянул в пакет — аккуратно сложенная одежда, сверху кожаная нагрудная кобура с пистолетом. Судя по рукоятке ПМ.

Он поставил пакет к стене, принялся стягивать балахонистую толстовку Торса.

— Прямо здесь?

— Да.

Мимо проходили люди, косились на них, но никто не задерживался и тем более не задавал вопросов. Макивара присвистнул, увидев синяки на спине и боках Андрея:

— Где это тебя так угораздило?

— Забей, — отмахнулся Андрей, пропихивая голову в узкую горловину.

Скоро телохранители прибыли в резиденцию. Раш сидел в глубоком кожаном кресле, склонялся над столиком, и через стеклянную трубку вдыхал «дорожку». Прошелся до конца, закрыл глаза, откинулся на спинку. В неловком молчании телохранители прибывали несколько долгих минут, затем Раш выдохнул, открыл налитые глаза, резко встал. На нем было длинное до пола пальто из тонкой черной кожи, приталенное, с пушистым, из черно-бурой лисы воротником. Из-под очков — ободка струились огненно-рыжие волосы.

— Так, мои верные бодигарды, — заговорил он бодро, — будьте всегда рядом, как блохи на пёселе и готовые меня защищать. Времени на слаживание у нас не было, да и по херу. Главное думайте бо́шками и секите по сторонам. Потопали.

Раш уверенным шагом двинулся к двери.

Передвигались по снежным тоннелям на довольно-таки юрком, электрическом, оттого бесшумном гусеничном вездеходе с тонированными стеклами. Из-за ограниченности пространства шофера заменил Макивара. Причем, как управлять транспортом водитель объяснял на месте — тыкал пальцем то на педали, то на рычаги, то на переключатели. Макивара схватывал на лету, да и сложного ничего не было. Андрей слушал объяснения штатного водилы и поражался безалаберности Раша в вопросах безопасности. «Как такие важные вещи можно решать на ходу, с кондачка? Неужели на него никогда не покушались?», — удивлялся он, временами взглядывая на беспечного босса, который развалился на заднем сиденье, раскинул руки на спинки, как большая птица крылья. Черный пушистый воротник придавал ему схожести с грифом.

Позже Макивара рассказал в доверительной беседе, что на Раша нападали и не раз. Последний около месяца назад. Его охраняли здоровенные бичиганы — Шилда и Кач. Шустрая гопота облепила их, как муравьи жуков. Неповоротливые «мышицы» толком и попасть-то по ним не могли. Все, на что годились — закрывать собой босса. Скоро мелюзга их повалила и отметелила знатно. Раш стоял в сторонке, некоторое время наблюдал за всей этой позорной катавасией, после чего достал пекаль и распугал шпану. За отхераченными бодигардами прислал докторов с носилками.

До Холидэя — дома правительства КЧР — резиденция Буры доехали быстро и без происшествий. Вездеход с включенными фарами распугивал людей не хуже погремушки очень ядовитой змеи.

Мак остановил транспорт на просторной расчищенной площадке возле центрального входа в административное здание с коричневой отделкой снизу, с голубыми арками сверху. На парковке стояло с десяток квадроциклов как на колесном, так и на гусеничном ходу. Примерно столько же снегоходов. Один выделялся прицепом в виде палантина. Четыре тентовых вездехода стояли возле самого входа. Макивара припарковался рядом с ними.

Внутри здания было не многолюдно. Вооруженные охранники встречали гостей, провожали на мероприятие.

Просторный зал, большой стол, кругом люди в черном. Траур об руку с мрачным гулом витал под высоким сводом. Чиновничьи, чванливые, с подбородками, дерзкие, злые бандитские лица — все мешались за одним длинным столом. Рашу нашлось место справа от Буры.