— Да, босс, — послышалось из глубины комнаты сквозь неутихающий тыц — тыц. Скоро из дыма вынырнул пошатывающийся, развальной здоровяк. На глаза, уши спадали грязные, скомканные волосы. В руках у него дымился «бульбулятор».

— Это правда, он? Посмотри в его харю.

— Он, он. Сзади тварина, — Дича со смаком затянулся, — треснул. Подкрался в темноте и шарахнул, — выпустил облако дыма. Он в упор таращился на Андрея, поэтому не заметил, как на скулах Раша вздулись желваки, а глаза едва не вываливались из черепа.

— Я его морду, — амбал снова прервался, чтобы пыхнуть. Раш отпустил волосы Андрея, и этой же рукой влепил по чмокающим губам. Звук крепкой пощечины прозвучал, как выстрел пистона. Голова Дичи мотнулась, бульбулятор выскочил из рук и улетел куда-то в туман.

Раш взметнулся с кресла, словно подброшенный пружиной. Подскочил к обескураженному здоровяку. Перекошенный ударом Дича, несмел выпрямляться и снизу косил на босса. Раш нависал, источал гнев и ярость. Его рыжие волосы, казалось, вспыхнули ярким пламенем. Он скалился, таращил на Дичу глазищи и сжимал кулаки. Мышцы на руках под татуированной кожей перекатывались жгутами:

— Тебе, тупая грязь, надо было просто сказать «да» или «нет».

Только сейчас, когда отчетливо услышал шипение главаря, Андрей понял, что в комнате все голоса смолкли, а с ними и музыка. Дым в воцарившейся тишине плавно тек и клубился.

— Так «да», или «нет»? — шипел Раш.

— Да, — промямлил Дича.

— Хм, — усмехнулся главарь, — вот и разобрались. Чего скрывал-то? — ласково пропел он, по-отцовски потрепал амбала за вихор.

Постепенно комнату наполнили голоса, снова кто-то заржал, тихо заиграло «техно».

— Я больше не нужен? — пробурчал здоровяк.

— Свободен.

Дича отошел, встал на колени и принялся ползать по полу в поисках своего «бульбулятора».

— Значит, исподтишка любишь? — из-за рыжего воротника Раш скосил на Андрея рыбий глаз. В его руке откуда-то взялся длинный как спица мундштук, на конце которого дымилась самокрутка.

— Они стариков обворовывали. Я просто вернул им лампы.

— Не просто. Ламп было больше, чем взяли. Там была моя добыча. Ты, парниша, меня грабанул. Куда, кстати, сдриснули деда́ны? — Раш говорил так, словно вел светскую беседу, изящно попыхивая мундштуком.

— Не знаю. Они быстро собрались и ушли.

— Ушлыми, значит, оказались, — Раш засмеялся, своей шутке. — Дам тебе два дня, чтобы нашел…, хотя нет, — он встал и пошел через комнату. Цепь оказалась короткой, и прежде чем Андрей сообразил, та натянулась и резко дернула его за шею. От рывка он с полметра проскользил по полу. Ошейник врезался в кожу, а голову тряхнуло так, что вся задремавшая боль вернулась. Он вскочил на ноги и поспешил за вождем. Андрея глодало нехорошее предчувствие, интонации в голосе Раша наводили на скверные мысли. Тот передал цепь низкорослому жирному борову в проклепанной кожаной жилетке:

— Подготовь его. Выйдет с Дичей.

— Сальц с Рыком тогда на завтра?

— Да. Бубуинище попутал, пусть подтвердит квалификацию. Вот еще…, - Раш скосился на Андрея, — дай этому «перчик», немного подровняем.

— Да, босс, — пузан взял цепь, буркнул пленнику, — шагай за мной.

По разговору Андрей догадался, чего ждать в скором времени, но что за «перчик» понятия не имел. Вся подготовка заключалась в обнажение торса и белой таблетке, которую Андрей не захотел глотать добровольно, и пузану с помощником пришлось ее заталкивать силой. Зря боялся, она взбодрила, добавила энергии. Ожидая схватки, взволнованный, он ходил по раздевалке и разминался. Обратил внимание, что пара изо рта не идет и люди одеты легче, чем в городе.

Небольшая арена, огороженная сеткой, напоминала октагон. Кругом толпились шумные люди, многие курили. В этом кумаре Андрей почти не различал лиц. Но хорошо видел поднятые руки с купюрами и длинноногого верзилу под два с половиной метра ростом, с козырьком на резинке, с налокотниками как у биржевого маклера, с блокнотом в руках, с борсеткой через плечо, подобно патронташу. Он собирал купюры, как хлопок с кустов, прятал в объемный кошелек и делал пометки на бумаге.

Без разведки боем, без подготовки Дича и Андрей с яростью злобных псов бросились друг на друга. Публика взвыла. Амбал так долго замахивался и разгонял кувалдометр-кулачище, что Андрею не составило труда пригнуться и сунуть ему вбок пяти сантиметровый «тычок», тот самый, который ему передал пузан перед выходом на ринг со словами: «Держи перчик». Не замечая раны, Дича взвыл с досады, выкатил глазищи и тут же исправился. Следующим ударом под дых отбросил Андрея на два метра. Ножик выскочил из руки. Казалось, амбал что-то смял у него внутри и потому воздух никак не набирается. Андрей елозил по полу, сучил ногами, хлопал ртом и не мог вдохнуть.

Дича не колотил себя в грудь, не рвал рубаху в предвкушение победы, не ревел, а наклонил голову, и, мрачно взирая из-под бровей, быстрым шагом направился добивать.

Воздух потихоньку засочился, поток стремительно расширялся. Андрей был готов снова драться, но этого не делал. Он продолжал корчиться, выкатывать глаза и поджидал. Как и предполагал, Дича решил добивать самым простым и верным способом — ногами в тяжелых ботинках. Последний шаг сделал шире, поднял руки, начал доворачивать таз. В этот момент Андрей подсек его опорную ногу. Здоровяк рухнул всем профилем. На канвасе масса работала против него. За то время, что переворачивался, вставал на четвереньки, Андрей успел подняться и прыгнуть ему на спину. Обвил ногами талию, руками сдавил шею. Дича катался, пытался разорвать захват, хрипел. Высвободиться не получалось, он слабел. Андрей это чувствовал и сильнее сжимал гильотину. Раскачиваясь, как пьяный, Дича начал подниматься на ноги вместе с Андреем на спине. Он выпрямился во весь рост, секунду-другую колебался, затем вяло подпрыгнул, на большее уже не хватило сил, и всей массой припечатал нахребетника к полу.

Словно плитой придавил. В позвоночнике хрустнуло, ребра под весом согнулись, и, казалось, вот-вот треснут. Перед глазами поплыли черные круги. Руки расцепились. Задыхающийся Дича перекатился на четвереньки, затем забрался на Андрея, встал на колени и принялся лупить его по физиономии. Андрей пытался уворачиваться, выставлял перед собой руки. Два кувалдометра сминали их как ветки и попеременно мотали окровавленную голову слева направо, справа налево.

Из-за образовавшихся гематом под глазами Андрей почти ничего не видел. В голове помутилось. Страшная мысль забирала последние силы: «Он забьет меня насмерть». Но другая, вдруг возникшая, затмила ее: «А как тогда Макс? — слабой струйкой она пробивала, торила русло, натыкалась на препятствия, изгибалась, находила лазейку, — его никто не спасет кроме меня. Без меня он погибнет». Андрей заскрежетал зубами, выгнулся, опрокинул Дичу вперед. Вместо очередного удара тот был вынужден упереться руками в пол. Давление ослабло, Андрей выскользнул из-под него. На ощупь, как слепой запрыгнул здоровяку на спину. Сразу просунуть руку под подбородок не получилось. Кровавой пятерней хлестнул Дичу по лицу, оставляя красный мазок. Здоровяк зарычал, ухватил противника за предплечье. Но тот уже сцепил руки в замок. Дича тоже не стал выдумывать ничего нового. Начал подниматься, но не смог. Обессиленный, он повалился на пол. В исступлении Андрей продолжал сдавливать его горло и кусать за шею. Не понимал, что происходит, когда вокруг послышались голоса, а чьи-то руки принялись расцеплять тела. Вертел головой и ничего не видел, гигантские синяки лишили его зрения. В конце концов, их растащили. Обессиленного, в полуобморочном состоянии Андрея отнесли и бросили на кровать.

Узнал о смерти Дичи на следующий день. Он много думал о схватке, склонялся к мысли, что на его стороне, кроме таблетки и ножика, сыграла дурь, которая сделала амбала пластилиновым. Бульбулятор лишил его той малости, которой не хватило, чтобы подняться во второй раз.

Раш наказал Дичу за неуважение. На такой результат он рассчитывал или все же хотел, чтобы тот получил урок и выжил? Андрей мог лишь догадываться. В итоге выжил он и был этому рад: «Вселенная меня любит».