— Пришел пожелать мне удачи? — спросила я, чувствуя нарастающее нетерпение.

Еще один шаг.

Так близко, что я попятилась назад, натолкнувшись на стену. Когда это успело появиться? Моя ладонь прижалась к прохладной поверхности, когда в квартире возникло плотное напряжение.

— Нет, — сказал он, его руки поднялись по обе стороны от меня на стене, заключая меня в клетку. — Потому что я бы этого не хотел.

Я сглотнула.

— Почему?

Как только это слово слетело с моих губ, я поняла, что не должна была спрашивать. Темные глаза уловили изменение моего дыхания.

Яростно. Только так можно было описать, как сильно билось мое сердце о грудную клетку.

— Думаю, ты знаешь, почему, Сарвеназ, — он позволил моему имени сорваться с его языка, как мольбе и молитве. Как будто он знал, что оно делает со мной, как легко оно может заставить меня разрываться на части.

Его голова опустилась, и мой живот тоже. Эти мягкие губы нависли над моими, так близко, что мы дышали одним воздухом. Несмотря на твердое самообладание, я наклонила подбородок, подставив губы так, что они идеально прижались друг к другу.

Я задохнулась от прикосновения, рука упала с расстегнутого платья и тут же поднялась, чтобы поймать его.

Джордан посмотрел на мою руку с задумчивым видом.

— Тебе нужна помощь?

Одно — это предложение заставило мое сердце упасть между ног. Он наносил серьезный ущерб этому органу. Я не представляла, что произойдет, если он дотронется до меня. Не доверяя себе, если он подойдет еще ближе, я энергично замотала головой.

— Не упрямься, — окончательность его тона заглушила все возражения, которые я могла бы высказать.

Вдруг я почувствовала себя голой в коротком платье без бретелек и пожалела, что не накинула плащ. В такие моменты мамины лекции о том, что надо одеваться как монахиня, били меня по голове.

Джордан схватил меня за плечи и развернул к себе. Руки, которые поддерживали платье, теперь были прижаты к стене. Воспоминания о ночи в галерее промелькнули в моей голове, когда мы приняли прежнее положение. Он стоял позади меня, так близко, что я чувствовала тепло, исходящее от его тела. Если бы я откинулась назад хоть на дюйм, я могла бы закрыть этот промежуток и прижаться его теплой грудью к моей обнаженной коже. От этой мысли я вздрогнула, заставив себя встать ровнее, чтобы оставить между нами хоть какое-то пространство.

Проведя длинными пальцами по моей шее, он отвел мои волосы на одну сторону. Я вздрогнула, и я была уверена, что он почувствовал мою странную реакцию на его прикосновение.

Рука Джордана спустилась к молнии, которая лежала на моей спине, и это действие было мучительно медленным. Звук ее движения по позвоночнику заполнил мои уши, теплые пальцы касались кожи. Мятное дыхание овевало мою шею, когда я стояла с закрытыми глазами.

— Я опоздаю, — сказала я, задыхаясь.

Он наклонился ко мне вплотную и коснулся губами раковины моего уха, его пьянящий аромат и прикосновение вызвали легкое головокружение.

— Знаешь, — проговорил он. — На его месте я бы не оставлял тебя одну ни на секунду.

Мое сердце замерло, а квартира стала казаться тесной сауной.

— Это платье, — прошептал он, нежно перебирая пальцами подол. — Это крошечное платье, мать его, не продержится долго, и единственное, что вырвется из этого красивого ротика, будет мое имя.

Что?

Мой пульс остановился. Моя кожа зудела, и я подумала, чувствует ли он, как кровь бьется под моей кожей. Его руки прошлись по моим рукам и снова повернули меня к нему лицом.

Я поднесла руки к его груди, намереваясь оттолкнуть его, но они так и остались лежать на его грудных мышцах. Линь была права. Это были потрясающие грудные мышцы, и я не могла не думать о том, какими они будут, если он снимет рубашку.

От этих мыслей меня отвлекло одно слово: "ошибка".

— Спасибо, — мой голос прозвучал хрипло, заставив меня прочистить горло. — За молнию.

Он ничего не ответил, а продолжил мучительные движения большим пальцем по моей руке. Его голова снова опустилась, глаза пылали чистой и неподдельной потребностью. Когда его губы уже были готовы коснуться моих, и я собиралась позволить им это сделать, на обеденном столе завибрировал телефон.

Это дало мне силы оттолкнуть его, но он не сдвинулся ни на дюйм. Он так и остался стоять на месте, лишь откинув голову назад, чтобы заглянуть мне в глаза.

— Мне нужно идти, а тебя здесь быть не должно.

Его глаза искали на моем лице что-то более важное, то, что я не могла ему дать.

— Я бы поверил тебе, если бы ты не дрожала от моих прикосновений, —голос его был грубым, контроль, который он обычно сохранял, исчез.

Меня пронзила дрожь. Я не могла говорить, но мой взгляд снова вернулся к этим напряженным глазам, в которых виднелись следы разочарования. Пока я пыталась расшифровать другую эмоцию и сжатие его челюсти, мой телефон снова завибрировал.

Неподвижное тело Джордана стояло передо мной, наши глаза были прикованы друг к другу. Его каменное выражение лица не выдавало ни одной из тех эмоций, которые я видела в нем всего секунду назад. Спустя долгую минуту он зашевелился, проходя мимо меня к двери.

Неуверенность пробежала по моей коже, когда я повернула голову в его сторону, пытаясь вспомнить, зачем он здесь.

— Я думала, ты хочешь меня о чем-то спросить?

— Неважно, — пробормотал он, прежде чем закрыть за собой дверь.

Я не могла сдержать смех, когда мы катались по Центральному парку в конном экипаже.

— Не может быть, чтобы ты имел в виду именно это, когда говорил, что хочешь показать мне настоящий Нью-Йорк, — я огляделась по сторонам, заметив, что люди занимаются своими делами, как будто не было лошади, занимающей всю пешеходную дорожку.

— Это не так, но в прошлый раз мы ходили на ужин. И я решил отвезти тебя в неожиданное место.

— Ну, карета, запряженная лошадьми, - это точно не то, чего я ожидала.

На самом деле мне понравилась эта покачивающаяся поездка. Мы резко остановились, и Надир выпрыгнул из кареты, протягивая мне руку.

— Далее у нас ужин, — сказал он, протягивая кучеру несколько купюр.

— Где бы это могло быть? Не можем же мы после этого пойти в обычный ресторан.

— О, поверь мне, это не обычный ресторан, — сказал он с озорным видом, вызывая такси. Такси остановилось у здания, которое выглядело так, будто ему уже более ста лет.

— Добро пожаловать в наш ресторан на ночь, — сказал он, открывая мне дверь и пропуская в квартиру.

— Ты умеешь готовить? — с недоумением спросила я, увидев, что на кухонном острове уже разложены продукты.

— Конечно, умею. Нельзя быть средне-восточным, если мама не вбила в тебя идею приготовления пищи.

Надир провел для меня небольшую экскурсию по своей квартире. Это было небольшое чистое помещение с прекрасным видом на город. На ужин я помогла ему приготовить муджадару с гарниром из таббуле и лабне.

Когда время перевалило за полночь, я заверила его, что могу поехать домой на такси. Но не успела я уйти, как он развернул меня к себе, прижав спиной к входной двери. Это действие напомнило мне о том, что произошло с Джорданом за несколько минут до этого свидания.

Надир опустил голову и задержался, ожидая моего одобрения.

Вместо этого я замерла, в моем нутре зародилось незнакомое чувство, и я не могла его понять. Надир был замечательным. Он никогда не был навязчивым, всегда с удовольствием ходил на свидания и уже знал о моих правилах. Его вполне устраивала моя идея - встречаться для удовольствия, а не для поиска отношений.

Моя потребность ощущать колотящееся сердце и обжигающие прикосновения между мгновениями задержки дыхания была нелепой фантазией.

Ты чувствовала это с Джорданом.

Нет. Мои мысли унеслись слишком далеко, и мне пришлось вернуть их на место. Я не могла думать о странном ощущении, которое пронзило меня, когда наши руки соприкоснулись, или слышать, как колотится сердце в ушах, когда Джордан подошел достаточно близко, чтобы впиться в меня жадным поцелуем. Я физически отмахнулась от воспоминаний, чтобы не дать своему разуму сойти с рельсов. К черту Джордана за то, что он так заморочил мне голову. Я не собиралась так поступать с собой. Мы с Джорданом были коллегами и не более того.