Канцелярия снабжения — проверяла распределение продовольствия, металла, древесины, тканей.
Военный департамент — следил за строительством укреплений, размещением гарнизона, выдачей оружия.
Медицинская служба — контролировала поставки бинтов, лекарств, трав.
Торговая палата — регулировала доступ к рынкам, торговые пошлины, цены.
Каждый рассыльный нес конкретный приказ, заверенный печатью мэрии.
И теперь некоторые из этих приказов были моими. Я не мог отменить осадное управление полностью — это вызвало бы слишком большой скандал. Но я мог тонко изменить детали. Например, выделить пожарным мешки с песком для тушения пожаров. Ну а что? Война, стреляют, может прилететь в пороховой склад, вспыхнет огонь, и тогда песок очень даже пригодится. Кто посмеет спорить с такой логикой? А то, что этот песок изначально закупался для укрепления стен? Ну, а кто об этом вспомнит? Бумажка есть? Есть. Печать есть? Есть. Значит, всё в порядке! Грузи мешки на телеги, и не задавай лишних вопросов. И вот укрепления Серингапатама, которые должны были стать неприступными, остаются без важнейшего материала.
Накормить беженцев? Не проблема! И вот телеги выезжают со склада, гружённые продовольствием, которое предназначалось для долгой осады. Пусть едят! Кто будет проверять, куда и сколько ушло? Главное, что бумажка есть, печать есть, а значит, всё по закону. Пять бочек вина? Разумеется, не солдатам гарнизона. Вино "по распоряжению мэрии" отправляется в монастырь — монахам для медитаций, молитв и ритуалов. Результат? Монастырь потом неделю был закрыт, потому что никто там не мог встать на ноги. Снять людей с уборки улиц и отправить их… красить стены? Конечно! Враг уже почти у ворот, а стены-то некрашеные! Стыд-то какой! Англичане, конечно, редиски, но встречать их с облупившимися стенами — это же просто неприлично! И вот солдаты стоят без еды, укрепления без материалов, а люди, которые должны убирать улицы, малюют стены, готовясь встретить осаду как на параде. А я лишь наблюдаю со стороны, как разруха медленно охватывает город. Огромную роль во всём этом сыграл индийский менталитет. В Индии очень сильно развита кастовость. Начальниками становились люди из высших каст, и оспаривать их приказы — это не приходило в голову простым рабочим, солдатам, чиновникам. Начальник сказал — значит, так и надо. Хорошо? Плохо? Это неважно. Важно молча исполнять приказ. Даже если не понял самого задания — всё равно исполняй. Поэтому, когда приходили распоряжения с печатью мэрии, никто не задавал лишних вопросов.
— Снять рабочих с уборки улиц и отправить их красить стены?
— Есть, господин!
— Отдать продовольствие беженцам, даже если его не хватит гарнизону?
— Есть, господин!
— Перенаправить оружие с передовой на склады "на учёт"?
— Есть, господин!
И никто не спрашивал — почему. Так работала бюрократическая машина. Так работало общество, основанное на безоговорочном подчинении. И это делало мою работу в разы легче. Однако все эти приказы — это был лишь отвлекающий манёвр. Я специально создавал хаос, чтобы замаскировать два главных распоряжения. Первый — проверка боеприпасов. Этот приказ казался абсолютно логичным. Скоро осада, надо проверить, не отсырел ли порох. Поэтому каждый день со складов вывозили партию пороха, везли на склад, где его тестировали — сушили, пересыпали, следили за качеством. А утром следующего дня его увозили обратно. А второй приказ был ещё хитрее. Я распорядился скупить как можно больше водных чернил, глины, крахмала и мела. На бумаге это было невинное распоряжение — вроде как запасы для канцелярии, строительных нужд и продовольственных складов. Но на самом деле… Я измельчал и перемешивал все эти вещества, превращая их в тонкую пыль. А затем, используя всё тот же "Отвод глаз", я проникал на склад и подмешивал этот мусор в пороховые запасы. Что это давало? Глина и крахмал забивали зернистую структуру пороха, делая его влажным и непригодным для воспламенения. Мел снижал эффективность взрыва, делая заряд медленнее и слабее. Водные чернила придавали пороху нормальный чёрный цвет, так что визуально подмена была незаметна. Итог? Каждый день боеприпасы проверялись, но никто не замечал подмены. А когда начнётся осада…
Пушки не выстрелят. Мушкеты дадут осечки. Гранаты не взорвутся.
И вот тогда, когда в самый решающий момент выяснится, что порох бесполезен, — Серингапатам падёт.
Без шума. Без бунта. Без битвы. Я уничтожал город его же собственными руками.
И когда английская армия подошла к стенам Серингапатама, в городе уже царил хаос. На складах творился сущий ад — никто не знал, куда подевались припасы, почему запасы не соответствуют учётным книгам, почему в казармах не хватает еды, почему лазарет остался без бинтов. Но самое важное…
Когда английская артиллерия заняла позиции, когда их солдаты выстроились в ряды, когда гарнизон Серингапатама должен был встретить их шквальным огнём, произошло нечто невероятное.
Вместо мощного залпа пушек раздался лишь слабый пшик. Порох не сработал. Солдаты в панике перезаряжали мушкеты, но ружья давали осечки одно за другим. Офицеры метались по батареям, крича приказы, требуя огня, но ядра не вылетали из орудий, потому что их заряды были бесполезны. Город оказался беззащитным.
Но был и плюс. Снаружи Серингапатам смотрелся красиво. Белоснежные, аккуратно покрашенные стены возвышались над хаосом, идеально подготовленные… к неизбежному падению. Я смотрел на это и улыбался. Работа была сделана.
Артур Уэлсли с удивлением смотрел на Серингапатам. Город, который должен был встретить их огнём пушек и шквалом мушкетного огня, стоял молча.
А самое странное? Они зачем-то побелили стену. Как будто небыло сейчас войны. Стена выглядела так свежо, так аккуратно, что можно было подумать, будто жители города вообще не в курсе, что на них идёт британская армия. Будто вместо осады готовятся к визиту высокопоставленного гостя.
— Они что, не знают, что мы здесь? — недоверчиво пробормотал один из офицеров.
— Почему они не стреляют? — Артур Уэлсли нахмурился, глядя на молчаливый город.
Его вопрос повис в воздухе, как заряд пушки, который так и не был выпущен.
Офицеры переглянулись, не зная, что сказать.
И тут кто-то из свиты хмыкнул, будто сам не верил в то, что говорит:
— Это Мясник сломал им пушки и приказал покрасить стену в честь вашего прихода, сэр.
Кто-то усмехнулся. Кто-то фыркнул. Но сам Уэлсли не улыбнулся.
Он вытащил подзорную трубу и смотрел на город, где началась явная суматоха — хаос на складах, метания офицеров, беготня солдат.
А на следующий день Серингапатам пал.
Без пороха, без пушек, без боеспособного гарнизона — он не мог сопротивляться.
Город, который должен был держаться долгие месяцы, рухнул за считаные часы.
— Хорошие новости, Ваше Величество, — произнёс Самуэль Зорг, входя в кабинет короля Карла III.
Он говорил спокойно, но в глазах было что-то лукавое — словно он принёс не просто новость, а загадку, над которой королю придётся поломать голову.
— Серингапатам пал.
Карл III отложил перо, взглянув на Зорга поверх бумаг.
— Сэр Уэлсли взял его?
— Без единого выстрела.
Король приподнял брови.
— Как так?
Зорг развёл руками, как будто сам не знал ответа.
— Мы пока не знаем деталей, но… — он выдержал паузу. — Ходят слухи, что джинны сломали индусам все пушки.
Карл III хмыкнул, откинувшись в кресле.
— Джинны, значит?
Король Карл III нахмурился, припоминая.
Джинны… джинны… Он совсем недавно слышал что-то про джиннов… Ах да! Та пошлая песенка про Мясника. В ней пелось пелось про джина. Он постучал пальцами по столу, раздумывая, простая ли это случайность.
— Кстати, а что там с Марком Кавендишем? — спросил он, не меняя тона. — Уэлсли уже отослал его домой?
Самуэль Зорг помрачнел. Этот наглый мальчишка совсем не понравился ему. Слишком хитрый, слишком дерзкий, слишком самоуверенный. Но… Он был нужен королю. И именно поэтому Зорг не стал его трогать. Пока. Он взял себя в руки и ровным голосом ответил:
