– И правда, ни следа не осталось.

– Ага.

Софа внезапно дрыгнулась руками, нерешительно и крайне неловко. Покраснела. И тут же благодарно схватила Александра в объятия, легко и ярко улыбаясь:

– Меня теперь в другую крайность бросило...

Демон, тоже, и снова бережно, улыбнувшись, и на самом деле довольный, – задумчиво почесал себе затолок. И так там, стесняясь, наверху руку и оставил. Но у него улыбка не выдержала и пары мыслей. Потому Софа: когда отпрянула и подняла глаза – её уже не увидела. Увидела только – добрый, но всё также растерянный: ничего не требующий взгляд.

– Я побежала! – воодушевлённо сообщила София.

Однако вопреки словам: пока только неспешно пятилась назад. Наконец, её солнечная улыбка шириной своей превзошла все мыслимые пределы, и блестящие глаза также засветились ещё ярче. Она активно помахала Александру ручкой.

Демон, захваченный врасплох таким неприкрытым выражением красоты жизни, конечно же тоже широко улыбнулся в ответ. И теперь-то нашёл применение для поднятой руки – он мягко помахал Софе.

Та довольная повернулась и быстро зашагала в шумный город. Вернувшая себе жизнерадостность девчонка высоко размахивал пакетом с едой. Едой! Осознав: пристально посмотрела на него – и перестала так размахивать.

Александр, всё ещё улыбаясь, проводил Софу взглядом. А потом, уже мрачно серьёзный, пошёл в другую сторону. Всё того же города.

Софа стремительно идёт по очередной улице. Вдруг останавливается у мусорной урны. Ставит пакет на землю, смотрит на него с тяжёлой тревогой. Она цепко достаёт из кармана свернутый тетрадный лист, небрежно раскрывает его. Не читает, а сразу рвёт, потом рвёт ещё раз, и ещё, и ещё. Выкидывает обрывки в урну.

А что дома у Софы? В зале уже нет ни пояса с узлом, ни бензопилы. Пояс висит в халате, в ванной. На кухне же на столе стоят контейнеры для еды: из них тщательно отбирали нужный – а эти так и оставили, подождут. В раковине стоит большая немытая кастрюля: она доверху наполнена водой. А в ней тарелка с вилкой, и ещё с двумя ложками. И две крышки разных размеров прислонены к этой большой кастрюле. А где кастрюлька поменьше? А вот же она – рядом с раковиной, и тоже немытая и заполненная водой. Оставим это!

Где бензопила?! В закрытой комнате Софы стоит прямо посерёдке, никому сейчас не мешает. Лампа, кстати, обратно собрана: весит на положенном ей месте на потолке. Стул неровно стоит около стола.

Александр быстро шагает по своей очередной улице. По пути достаёт из балахона крюк. И с жестоким расчётливым омерзением – аккуратно выкидывает его в мусорную урну. Продолжил свой путь дальше как будто даже спокойно. Однако: вскоре не выдержал – и угнетённо потёр себе лоб. Остановился, не опуская поднятой руки. В ужасе сжал дрожащей ладонью глаза. Тяжело вдохнул. И сразу выдохнул.

Хватит стоять. Шаг за шагом – пошёл дальше – одновременно убирая руку с глаз. Сосредоточенно посмотрел прямо перед собой.

И сейчас там была: тихая-тихая улочка, не готовая обещать и одного, хоть бы и молчаливого, прохожего. Но вскоре ту же роль наблюдаемого окружения взял на себя – школьный коридор. Вот он-то был совсем из другого теста. Горячего и шумного.

Александр попал в него как раз во время перемены. И теперь вокруг него повсюду школьники: кто-то стоит, и болтает, кто-то смотрит в смартфон, кто-то куда-то идёт, и болтает, кто-то бежит. И никто: ни ученики, ни даже преподаватели – никто вообще не обращает внимания на Александра. Давайте откровенно: стрёмного босого мужика в балахоне, даром что светлом. И ни единого удивлённо взгляда! Однако же: все обходят его стороной, но – не придавая этому значения.

Что касается ощущений самого Александра – то ему тут было до крайней степени не по себе. С его точки зрения: он незваный взрослый в коллективно личном пространстве детей. Чужак и вторженец.

Плывя через жизнерадостные крики детей и собственные переживания – он наконец-то достиг нужной ему лестницы. Зашёл на неё, поднялся, и вышел: на том самом этаже, где тот самый класс. Четырёх девчонок, которым он, вроде же спасая, нанёс невыносимо огромный ущерб.

И трое из них сейчас совсем рядом. И Александр знает расстановку. И он проходит сейчас мимо класса. Однако то ли как и задумывал, то ли не удержался, но посмотрел по пути в открытую дверь.

Там Маша сидит за партой с её смартфоном, а Лиза стоит рядом с ней со своим. Там к ним подошла, и вот так нечаянно отвлекла их, девочка с двумя косичками. Она, как бы этого не скрывала, но явно очень боится. Сжимает себе пальчики, один за другим. Но пусть неловко, а всё же обращается к подругам Софии, преодолевая себя и свой страх. Однако, к её удивлению и облегчению, Лиза и Маша спокойно и просто ей что-то ответили. Вот только Мария отрицательно покачала головой, а Елизавета так же повела плечами. Облегчение растворилось, как будто его и не было, но хоть и с тяжёлым сердцем, Косички всё-таки благодарно и вежливо кивнула девочкам. И растеряно отошла.

Всей сцены Александр не видел. Сейчас он уже подходит к девичьему туалету. Нет, не заходит. Встаёт напротив. Но это, как бы, не так-то уж и далеко ушло по уровню крипи-кринжа. Александру и не привыкать.

Тем более пока никто и не замечает. Так он и стоит. Да ещё и серьёзный. И мрачный.

Наконец открывается дверь. И выходит Катя. Не сразу заметив Александра, она затем его пугается, и с тревогой отшатывается:

– Ты чё?!

Александр же строго кивает вбок – в сторону другой лестницы: дальней и, похоже, малопосещаемой. И сам поворачивая туда: машет Катерине рукой – указывая идти за ним.

Катя со страхом и злобой впилась в него осторожным, но вызывающим взглядом. Однако когда он уже отошёл – она покорно последовала за ним.

И вот они уже вдвоём на лестнице, на самом её верху, прямо рядом с дверью на крышу. Катя стоит как раз около этой двери. Она крайне напугана разговором, который только что свершился.

Александр спокойно подытожил свою речь:

– Вот такие я узнал новости.

Катя в ступоре, бесконечном цикле одного и того же отсутствия мыслей. Но страшась дальнейшего – она как-то даже резво из него выходит, и теперь жалобно убеждает:

– Этого не было! Поверь! Девочки-волшебницы так не поступают! Избить кого-то, ограбить, обворовать... Зачем это мне?! Мы же боремся со злом! С монстрами! С чудищами! А тут какие-то магазины! Про парк вообще бред какой-то! Совсем же ерунда! Билет же копеечный! А аттракционы только днём работают! Чё там делать-то без них?! Это ж ваще глупость! Реально же! Софу просто иногда депра уносит! У неё пройдёт! Она тебе скажет, что выдумала! Вот увидишь! Поверь мне!

Александр неопределённо вздыхает. Он снова спокойно говорит:

– Подожди здесь.

Бутон у Кати стал просто белым.

Демон начал спускаться по ступеням. Катя, не подозревая о решённости вопроса, умоляюще взывала:

– Ну правда! Пожалуйста! Ты даже не выслушал!

Александр остановился и посмотрел на неё устало и строго. Она видит его ещё в маске, ещё тем пугающим демоном. Но ни раньше, ни теперь – ей не было конкретно до этого особого дела. И сейчас вовсе не лицо её остановило: а его выражение. Она действительно, честно решила выполнить поручение – подождать. Не мешать, не злить. Она отошла и прижалась к стене.

Александр спускается по лестнице. Шаг за шагом. Ступень за ступенью. Бутоны Марии и Елизаветы: тоже вернулись к одному единственному теперь для них оттенку и цвету – белому.

Мужик в балахоне всё ж таки не ушёл совсем с лестницы. Остановился на первом перед крышей: последнем этаже. Встал у стены. Ждёт, не торопится.

Не прошло и минуты, как сверху спустилась Катя. Теперь она просто проходит мимо Александра, и тот внезапно, но опять же спокойно, спросил:

– Всё ещё хочешь быть девочкой-волшебницей?

Катя вздрогнула, резко повернулась к незнакомцу, смотрит на него с омерзением. Она видит не демона, а стрёмного мужика. Быстро отнекивается:

– Чё? Вы меня с кем-то спутали, – и как можно скорее выходит в коридор.