– Отдай телефон.. и я тя.. не трону!.. Телефон отдай!.. И потом.. беги нахуй.. отсюда!..

Смог пробежать ещё немного, но выдохся окончательно:

– Сука!..

Остановился, с трудом пытаясь отдышаться.

Александр, значительно оторвавшись, убежав уже очень далеко, посмотрел на телефон – всё это время он держал кнопку уменьшения громкости зажатой: и экран не погас. На бегу он набрал номер экстренных служб, начал туда звонить, но сразу же смартфон выдал ошибку: "Сбой Сети". Ещё раз набрал и позвонил. А затем ещё раз. И каждый раз: "Сбой Сети". Резко прекратил бег:

– Да блядь! Да ёбанный пиздец! Что за хуйня?!

Телефон, предоставленный самому себе, приблизился к блокировке – яркость экрана уменьшилась. Александр опомнился, снова зажал всё ту же кнопку. Посмотрел с сомнением на телефон. Посмотрел назад: пустынная улица вдалеке изгибалась, так что давно уже не было видно ни парней, ни парка. Посмотрел вперёд, утомлённо вздохнул, и побежал дальше.

И снова он бежал и бежал. Спустя какое-то время, задумавшись, положил себе руку на грудь, в том месте где она была пробита. Замедлился. Остановился. Посмотрел на грудь, словно вновь переживая ту же боль. Но почти сразу он поднимает взгляд в сторону, где находится чудище. Вздыхает, на этот раз подчёркивая самому себе, что других вариантов для него либо нет, либо они его крайне не устраивают. И он продолжает свой бег вперёд. Теперь, из-за своих переживаний, – он в начале будто оказался вынужден прорываться: через жидкую, густую, плотную стену. Но как бы ему не было страшно, непонятно, сомнительно: всё же сделал он это, в пику перечисленным чувствам, – решительно.

И так, пробежав ещё порядочно, он почти уже добрался до того перекрёстка, где поворот на ту самую улицу, на которой прямо сейчас, в этот конкретный момент, находится тот уёбищный монстр. И чем ближе: тем сильнее сдавливал страх. Нахуй пошли – и страх, и монстр! Александр пытался себя подбадривать.

Но имелось то, что снижало эффективность этих попыток. Из леса тянулась дорога, рядом с ней стояла явно закрытая заправка, и чуть дальше эта дорога вливалась как раз в тот перекрёсток, к которому подбегал Александр. Уже издалека видно, что там, на перекрёстке: лежит перевёрнутая машина, с огромной вмятиной на днище – почти ровно посередине. И можно также заметить: что измята она была дважды – с противоположных сторон, по очереди. Александра эта машина пугала, не сама, но то, что возможно, связано с ней. И мыслей у него на этот счёт роилось много.

А ещё монстр, хоть и находящийся в глубине улицы, сейчас снова очень близко. Александр бежал всё осторожнее и осторожнее. Он вновь вернулся к постоянно сопровождающим его размышлениям: что же ему делать-то с этим монстром? А ещё он в очередной раз успел вскользь подметить: какой же в моменте эмоциональный контраст с сегодняшним ясным погожим утром.

А погода этим утром действительно была недурная: тепло – но не жарко, ветерок – но не ураганище. Таким утром пробежка особенна приятна. Не в тех, что у Александра обстоятельствах, конечно. Но однако ж. Вот, например: совсем недавно по противоположной от перекрёстка стороне улицы – размеренно бежал другой мужчина, того же вроде возраста, в спортивном костюме. Он, посмотрев на фитнес-браслет, свернул как раз на том самом перекрёстке. И замедляясь, уже скорее просто проходя, по тихой мирной улочке достиг скамейки, и довольный собой сел отдыхать. Уставший, но воодушевленный, он осматривается: людей не много, но люди есть – и потому улица так приятно выглядит живой.

Через дорогу и ближе к перекрёстку стоит автомобиль, тот самый, рядом с ним мужчина, тоже средних лет. Он достаёт пачку сигарет, ищет зажигалку, наконец-то находит, зажигает пламя, подносит к сигарете, делает первую затяжку.

– Чё, никак не бросишь? – неожиданно окликнул его другой мужчина, немного старше. Он подходил ближе, протягивая приветственно руку.

– Не трави душу! – протянул руку в ответ.

Поздоровались рукопожатием. Куривший мужчина поддержал начало разговора:

– Чё, опять в ночную работаешь?

– Ну так по графику же, – и сам ответ, и его почти ироничный тон подтверждали очевидное.

– Ну я б, конечно, на такой работе точно закурил!

– Так ты и щас куришь!

Оба рассмеялись.

И снова переместимся через дорогу, чуть-чуть вглубь улицы, там стоят две пожилые женщины. О чём-то разговаривали, но отвлеклись: только что из подъезда, что рядом с ними, вышла девушка с собакой средних размеров. Четвероногий в наморднике, со шлейкой и на поводке. Пёсель осматривается, сначала настороженный, но чем больше он на улице, тем всё больше он становится нескрываемо довольным.

Одна из пожилых женщин посмотрела на пса с некоторым уже привычным ей испугом, и даже презрением, однако же постаралась всё это скрыть. А вот её собеседница наоборот – глядела на соба́кена совершенно умилённая.

Девушка, убедившись, что пёс не рванул сразу куда-нибудь по какому-нибудь своему пёсьему поводу, подняла взгляд:

– Здравствуйте, – очень вежливо.

– Здравствуй, – сначала отозвалась умилённая. Очень дружелюбно и тоже очень вежливо.

– Здравствуй, – повторила за ней напуганная. Неприязнь к собаке она пыталась замаскировать формальностью, надеясь, что всё это не затянется надолго.

Однако её собеседница не могла сдержать своей радости от присутствия животинки:

– Погулять вышли? – начала она разговор с девушкой.

– Да. Каждое утро из меня и из себя всю душу вытрясает, по квартире носится.

Теперь умилённая женщина обратилась к собаке:

– Что, гуляти хочешь? А, малыш?

Пёс подходит к ней, обнюхивает, виляет хвостом. Это приводит к ещё большему восхищению и продолжению общения с ним во всё том же благожелательном тоне:

– А у меня нету ничего, для тебя. У меня только аллергия, на тебя, – добродушно смеётся.

– Ой, – девушка потянула собаку к себе.

– Да ничего, не переживайте, не настолько страшная, – улыбнулась всё ещё умилённая пожилая женщина.

Хозяйка пса улыбнулась в ответ. С немного извиняющимся видом. Оно, конечно, и не за что, но другой эмоции сразу и не нашлось.

Собака резко отвлеклась и направилась к подъезду, навстречу выходящему из него парню. Пёс вьётся у его ног. Парень поздоровался с пожилыми женщинами, они поздоровались в ответ. Затем он присел и стал чесать шерстяного за ухом. Присмотрелся к шлейке, начал её поправлять, перестёгивая заново.

Девушка его остановила:

– Оставь, я сейчас сама разберусь. Иди скорее, а то опоздаешь на работу.

– Ладно, хорошо.

Парень поднялся, поцеловал жену, а затем быстрым шагом устремился вглубь города. Пёс было направился за хозяином, но хозяйка удержала его у себя. Теперь она присела рядом с ним и стала рассматривать шлейку, чтобы понять, как её лучше будет поправить. Пожилые женщины к тому моменту уже давно куда-то ушли.

На другой стороне улицы стоит, привычно ведя неравный бой с зевотой, дворник – потрёпанный мужчина близкого к пожилому возраста. По пыльным штанам, пыльной светоотражающей жилетке, пыльной же металлической совковой лопате, на которую по старости её и опереться было не жаль, и наполненному чёрному непрозрачному мусорному мешку: по всему этому видно – работать он начал сегодня, как и обычно, много раньше остальных горожан. А если судить по наличию двух мётел, и плюс к тому рядом на заборчике висела ещё одна жилетка, то выходит, что у дворника был напарник. Был, да куда-то вот временно сплыл. Так что мужчина томился в одиночестве.

Мимо него проходят мальчишки, среднеклассники, оба слегка запыхавшиеся. На встречу им пожилая женщина в очках, с кошельком в одной руке и пакетом с продуктами в другой:

– Вы чего прогуливаете? – спросила она, как бы между делом, у подростков.

– А нам ко второму, – ответил один из них.

Подростки идут дальше, а женщина, проходя мимо дворника, здоровается с ним:

– Здравствуйте.

– Здравствуйте, – ответил он ей, и быть может, что именно из-за этого не смог удержаться от зевка.