Темнота. Ни огонька!

Электричества здесь не было вообще. Не тарахтел ни один генератор. Не светилось ни одно окно. Не работал ни один телевизор во всем белом свете.

Тысяча лет как один день сменилась вдруг — и где я?

Глиняный город был построен так же, как строили города пять тысяч лет назад, как был построен древний сирийский Мари. Осел-водовоз и чай на углях, глиняные кувшины для воды и соломенные крыши от солнца. А песок, песок, мелкий песок, как песочные часы, заносил город бесконечно мелкими песчинками. Вот оно — время!

Вот оно — время! Неторопливо и неспешно оно засыпало Мари, сорок веков спустя засыпет Мусмар, и не будет никакого отличия между ними. Где оно — вчера? Где оно — завтра? Настояще-будущее время?

В нужный час ночи мы покинули дом старосты и пошли на железнодорожную станцию, единственное проявление цивилизации в этих местах. Электричества на станции не было, вокзала тоже. В ожидании поезда мы с Андреем легли спать на песке у «железки». Вскоре нас разбудил встречный товарняк. Станционный обходчик, вооружившись тусклой, не то масляной, не то керосиновой лампой (даже электрического фонарика у него не было), прошел вдоль всего товарняка, позванивая молоточком по колесам.

Когда же ночная прохлада достигла своего предела (было +20), появился и наш пассажирский «сьюпер». Мы дополнили компанию его пассажиров и покинули волшебный городок Мусмар.

Сегодняшний день мы с Андреем решили посвятить зарабатыванию денег на паром Вади-Халфа — Асуан. Задавшись этой целью, мы сошли с поезда и направились в город с намерением продать мой фотоаппарат ФЭД б/у. Год назад, в маленькой индийской деревушке близ Бангалора, подобный сему, только еще на двадцать лет старше, был продан мною почти за 1800 рупий — более 45 долларов США. Воодушевляясь этим примером, мы пошли продавать ФЭД в Атбаре. Однако суданцы оказались значительно меньшими любителями фотоаппаратов, чем индусы, и сей чудесный агрегат не только не был нами продан, но и чудом избежал поломки в руках любопытствующих.

Так как ФЭД продать не удалось, нам оставалось последнее средство — съесть арбуз, а затем разделить город на две части — «сферы влияния», пройти по лавкам и…

— Салям алейкум, ана сьяха мен Русия (путешественник из России). Ана фулюс мушкеле (проблемы с деньгами). Ана саусауферу Маср (еду в Египет), сефина Маср гали, кабир фулюс (пароход очень дорогой), ана калиля фулюс. Атгани, менфазолек, альф гиней (дайте мне, пожалуйста, 1000 фунтов)! Шукран (спасибо).

Мне самому это очень напоминало попрошаек в метро: «Добрый день, уважаемые пассажиры! Мы сами не местные, приехали из далекого Таджикистана…» Однако результат превзошел все наши ожидания. Большинство лавочников удивленно доставали и давали требуемый «альф гиней». Люди победнее извинялись и давали половину, 50 динаров. И только один из десяти уклонялся от пожертвования, мотивируя это либо отсутствием денег, либо другой причиной (типа «Бог подаст»).

Через сорок минут «плодотворной работы» я удалился от базарных мест, сел в тенечке и пересчитал выручку — 22 800 фунтов. Почти десять долларов! В стране глиняных домов и соломенных хижин! Мне стало стыдно, и я прекратил сие занятие, и больше с суданцев денег не собирал.

В назначенный час я воссоединился с Андреем. Его успехи были вдвое лучше моих. Вместе мы решили вернуться на базар и дополнить сегодняшнее счастье еще одним арбузом, который гордо приобрели за «альф гиней» (1000 фунтов).

Вот как много значит религия. Все мы еще до старта знали «пять столпов мусульманства»: вера (нет Бога, кроме Аллаха, и Мухаммед — Его посланник), молитва (пять раз в день), рамадан (пост в светлое время суток в определенный месяц года), хадж (паломничество в Мекку для тех, кто может его совершить) и закят (милостыня). Право на получение закята имеют нетрудоспособные, престарелые, несостоятельные должники, а также путники, не имеющие средств для возвращения домой. Вот почему так низок был процент отказов.

Конечно, мы сами были виноваты, не предусмотрев заранее возможность неуплытия в Йемен. Потратившись на йеменскую визу (даже дважды — в Дамаске и в Хартуме!), планируя легко и бесплатно перевалить на тот берег Красного моря, надеясь продать в богатом Омане килограмм металлической российской мелочи, — мы оказались почти без денег в самой нищей стране нашего маршрута. К счастью, местные жители оказали нам бескорыстную помощь.

Проходя по базару, мы увидели странного мужичка. В тюбетейке и сером замызганном халате, в сандалиях и с бородой, он напоминал восточного человека, но что-то светленький был он.

Пока я думал, что это за человек, он сам первый поздоровался с нами по-английски.

— Здравствуйте! Мы из России, — ответили мы тюбетеечному человеку, — а вы откуда?

— О, Россия, вы приехали из Порт-Судана? А где остальные трое? — оживился он, и, видя наше удивление, добавил: — Помните: трое французов с машиной? Они мне рассказали о вас. А мое имя Измаил.

Мы перекинулись еще парой слов; Измаил, как и мы, недавно приехал из Порт-Судана, откуда он безуспешно пытался уплыть в Египет; не найдя пароходного счастья, он решил поехать по земле и сейчас ждал поезда на Вади-Халфу.

— А вы где ночуете сегодня? — заинтересовался он.

— Да так, на земле, или кто-нибудь из местных жителей приглашает нас, — отвечали мы.

— А я остановился в локанде. Это местная дешевая гостиница. Я тоже люблю спать на земле, но мне сегодня нужен свет и чистое место для работы: я пишу на рисовых зернах.

Мы удивились столь необычной деятельности нашего нового знакомого, но вынуждены были расстаться (мы торопились), намереваясь встретиться и поговорить завтра в ожидании поезда.

— Увидимся завтра, на станции, — сказали мы.

— Увидимся, иншалла, — отвечал Измаил и исчез в базарной толпе.

Ночь мы провели в гостях у одного из местных жителей. Наутро Андрей вновь побудил меня искать чай. Атбара большой, по суданским меркам, город, и мы стучались в ворота домов по случайному принципу. Так вышло, что случилось пить чай в гостях у человека, который работал машинистом поезда; звали его Абдурахман. Именно он должен был повести наш поезд до Вади-Халфы. Вот совпадение! Но до отправления поезда было еще много времени, и мы с Андреем опять разбрелись по Атбаре: он продолжил поиск мелких спонсоров, а я сидел на железнодорожной станции и писал дневник.

Днем вернулся Андрей, довольный успешной работой: в сумме, за сегодняшний и вчерашний день, он собрал тридцать долларов на паром. Цена парома была точно неизвестна, люди называли разную: от 15 до 40 долларов, но мы порешили, что нам теперь хватит. Пока сидели на платформе в ожидании поезда, на этой же платформе появился вчерашний Измаил. По нашей просьбе он рассказал нам о своей жизни.

Измаил начал путешествовать двадцать лет назад. Когда ему исполнилось девятнадцать лет, он покинул Францию, где родился и жил, и поехал на велосипеде в Индию. Проехал через Европу, Турцию; в Тебризе долго работал, зарабатывал на дальнейшее путешествие. Тогда интересное было время: ни шаха, ни Хомейни. Заработал денег, поехал дальше, в Индию, а потом так и не вернулся домой.

За двадцать лет Измаил побывал во многих странах, сменил восемь паспортов, объездил всю Африку, Южную и Латинскую Америку, был и в Азии, и в Европе, и объехал вокруг всей Земли. Как только не зарабатывал — был рыбаком, водителем, строителем, и т. д., и т. п. Работал даже в таких странах, как Камерун и Центрально-Африканская Республика. В северные страны, типа России, он не ездил — холодно там. Измаил говорит на пяти языках — на французском, английском, испанском, итальянском и немного на арабском.

Живя среди всех народов, разных языков, наций и религий, Измаил нашел свою религию — ислам. Он прочитал Коран и убедился, что именно ислам — та самая вера, которой учили народ все пророки, Авраам, Моисей, Иисус, Мухаммед… Все мировые религии — одна и та же суть, по-своему дополненная, где-то искаженная. Мухаммед — последний великий пророк, ислам — последняя вера, она же — самая первая. Четыре года назад Измаил принял мусульманство и даже съездил в паломничество в Саудовскую Аравию.