Я напрягаюсь при имени Сиенны.

— Не стоит. Мы оба рады за тебя.

— Кстати, о Сиенне, — она заходила повидаться со мной.

Я ставлю видеоигру на паузу и бросаю контроллер.

— Она заходила?

Должно быть, она постаралась навестить ее, когда меня здесь не было. И от осознания этого у меня внутри все переворачивается.

— Знаешь, я никогда не говорила с тобой о том, что чувствую себя виноватой в смерти твоего отца.

Смена темы выбивает меня из колеи.

— Почему ты чувствуешь себя виноватой? У него был сердечный приступ. Ты ничего не могла сделать.

Ма там даже не было. Я был единственным, кто был с ним, когда это случилось. Я держал его за руку, когда он испустил последний вздох. Я единственный, кто должен чувствовать себя виноватым.

Она прикусывает губу, когда та начинает дрожать, и заламывает руки.

— Он попросил меня пойти с вами на тренировку. — Она прочищает горло, потому что воспоминания все еще причиняют ей боль. — Я не хотела идти, потому что у меня был стресс из-за работы, а в доме был беспорядок. Мне хотелось побыть одной, поэтому я осталась дома. После этого я провела так много времени, чувствуя себя виноватой. Как будто я могла что-то сделать, чтобы спасти его, если бы была там.

Я знал, что мама долго оплакивала моего отца после его смерти. Она до сих пор оплакивает. Но я понятия не имел, что она испытывает то же чувство вины, которое я испытывал годами.

— Ты ничего не могла сделать.

Ей удается выдавить легкую улыбку.

— Я знаю. И тебе тоже нужно это понять. По отношению к своему отцу и к Хлое.

Я опускаю ноги на пол и опускаю голову на руки. Она и Сиенна уже давно пытаются образумить меня. Может, я и был с папой, когда он умер, но это не значит, что я мог что-то для него сделать. Может, я и был на той вечеринке с Хлоей, но это я не подсыпал ей что-то в напиток и не я толкнул ее в бассейн.

Даже если бы мне хотелось, чтобы все было по-другому, все сложилось так, как есть. Теперь я должен собрать осколки и смириться с этим. Придумать, как жить без них. Чего я не могу понять, так это как жить без Сиенны. Не тогда, когда она все еще в пределах досягаемости.

— Я не знаю, что делать с Сиенной. — Я сглатываю комок в горле. — Я не мог открыться ей. Быть с ней честным. Теперь она не хочет иметь со мной ничего общего. Я разрушил ее жизнь.

Я не могу смотреть матери в глаза, пока произношу эти слова. Слишком боюсь увидеть в них разочарование. Все еще слишком напуган.

Сиенне было бы лучше, если бы она никогда не встретила меня. Если бы я никогда не надел ту маску и не отправил ей, то сообщение много лет назад.

— Если ты любишь, то найдешь ее и признаешь свои ошибки. Будь с ней полностью честен сейчас.

Я был. И она убежала от меня.

— Что, если этого недостаточно?

Ма отводит мои руки от лица, заставляя встретиться с ней взглядом. Нежная и заботливая, как будто я не разочаровал ее. Как будто, несмотря ни на что, она все еще благодарна за то, что у нее есть сын.

— Если это настоящая любовь, то стоит рискнуть, чтобы узнать это.

— Так держать, Валентайн! — Тренер кричит через весь лед.

Нокс подхватывает шайбу, которую я отбил от сетки после броска Дэмиена. Он делает ложный выпад влево, а затем отправляет шайбу мне в правое плечо.

Я подпрыгиваю и сталкиваюсь с ней с глухим ударом, отправляя ее в полет в противоположном направлении.

Несмотря на то, что на сегодняшней тренировке мы соперники, Нокс одаривает меня гордой улыбкой.

— Сегодня ты в ударе, Валентайн!

Я не играл так хорошо уже несколько недель, и меня бесит, что я потратил столько времени, убивая себя в спортзале и на тренировках, только для того, чтобы дерьмово выступить, когда это действительно имело значение.

Сиенна была права — мне нужен баланс. Слишком интенсивные физические нагрузки мешали мне быть лучшим на льду. Она знала, что в конце концов это меня доконает. Что я сломаюсь.

Однако мое сердце не в игре. Не сейчас, когда мысли о Сиенне крутятся в моей голове бесконечным циклом.

Губы Дэмиена изгибаются в усмешке, когда он наносит удар по моим воротам. Я блокирую его как раз вовремя.

— Не думал, что ты сдашься, Валентайн.

— С чего ты взял, что я сдался?

Он игнорирует крики своих товарищей по команде, когда они бросаются на противоположный конец катка.

— Потому, что не пошел за своей девушкой.

Коньки Нокса рассекают лед. Из-под шлема он одаривает меня озорной ухмылкой.

— Лучше сходи за ней, пока это не сделал кто-нибудь другой.

— Да, правило "никаких сестер" больше не действует. — Дэмиен уносится прочь, прежде чем я успеваю замахнуться на него клюшкой, а Нокс следует за ним.

Я, блядь, не сдался, и определенно не брошу Сиенну. Я скажу ей, что она была права, во всем. Когда я приду к ней с цветами, шоколадом, украшениями, плюшевым медведем и прочей чертовщиной, которую только смогу придумать, то скажу ей, что мне жаль. Я заставлю ее дать мне еще один шанс, даже если его не заслуживаю. Я заработаю его. Я докажу ей, что стою этого, потому что она доказывала мне это с тех пор, как мы познакомились.

После тренировки я завоюю ее обратно.

Глава 31

Сиенна

— Ты действительно не должна была этого делать, Джульет. — Мама берет другую коробку и вкладывает ее в руки моему отцу. Не могу поверить, что мы перевозим его вещи обратно в нашу квартиру. У них уже есть планы переехать в дом за пределами Уэйкфилда.

Джульет пожимает плечами, беря коробку. Невероятно, но она в темной футболке, но я уверена, что ее крошечные шорты немного спасают от жары.

— Мне больше нечем было заняться.

Солнечный свет, отражающийся от металла, на время ослепляет меня, пока я не различаю красную машину, проносящуюся мимо.

Красный "Кадиллак".

Джульет отмахивается от него. Маркуса еще не арестовали, но уже скоро.

Впервые, увидев его, мой желудок не падает к ногам. Я больше не боюсь его. Я не позволю ему так управлять мной. Теперь я та, кто заслуживает справедливости.

Внутри мои родители шутят и обнимаются. Папа целует маму в щеку, прежде чем выйти за мной за дверь, и кажется, будто они совсем не расставались. Они вернулись к тому, что было до того, как все пошло наперекосяк.

Я все еще не совсем уверена, что все снова не пойдет наперекосяк. Но я продолжаю надеяться, что, что бы ни уготовило им будущее, они смогут пройти через это вместе.

Когда мы остаемся вдвоем, я передаю папе коробку из его машины.

— Я говорила с Деб. У нее все хорошо.

Несмотря на то, что он не любил ее так, как любит маму, папа все еще заботится о Деб, и он не хотел бы причинить ей боль. Облегчение смягчает черты его лица.

— Рад это слышать. Я сожалею о том беспорядке, который я устроил в наших жизнях, Сиенна. Особенно в твоей. Я действительно сожалею.

— Все в порядке. Теперь ты можешь перестать извиняться. — Я вкладываю ему в руки еще одну коробку. — Вы с мамой, кажется, действительно счастливы.

Он поворачивается обратно к дому и улыбается, когда мама выходит из двери.

— Я так благодарен твоей маме за то, что она дала мне второй шанс. Я десять лет корил себя за то, что потерял ее, и каждое утро буду благодарить за второй шанс с вами обеими.

Как только он направляется к дому, я хватаюсь за телефон.

Десять лет. Папа десять лет тосковал по маме, а она десять лет пыталась найти ту любовь, которую разделяла с ним.

Я не хочу провести следующие десять лет, тоскуя по Люку.

Гудки раздаются три раза, прежде чем отвечает жизнерадостный голос.

— Сиенна! — Мы недолго дружим, но я уже так скучаю по Вайолет. — Как дела? Как продвигается переезд?

— Неплохо. Устала.

— Когда у тебя последний экзамен? Мы должны встретиться перед тем, как ты уйдешь на летние каникулы.

— Завтра. Я возвращаюсь сегодня днем и хотела спросить, не могла бы ты сказать мне расписание хоккея Люка?