Что они все собираются со мной сделать.

— Он сказал, что тебе не разрешается выходить, пока в его комнате не будет наведен безупречный порядок. — Уэс кивает в сторону коридора, и мой желудок резко сокращается.

— Кто? — Я заставляю себя произнести это слово, хотя уже знаю ответ.

— Твой сводный брат. — Нокс ухмыляется мне. — Он сказал, что ты ему должна.

Я складываю руки на груди.

— И что? Я теперь его слуга?

Нокс пожимает плечами, а Финн все еще не снял маску, — он более расслаблен, когда его красивое лицо скрыто.

Я знаю, что Люк на самом деле не просил своих товарищей по команде похитить меня, чтобы я играла роль горничной. Теперь ты проведешь в моей комнате не только одну ночь. Ты проведешь в ней все выходные.

Люк не может на самом деле планировать держать меня здесь. Другие “Дьяволы” знают, кого он запер в своей комнате. Не может быть, чтобы они ничего не заподозрили.

В одну минуту он — рыцарь в сияющих доспехах, принц, которого я не заслуживаю. А в другую — Дьявол, во всех смыслах этого слова.

И все четверо одинаково ужасны, раз пошли на это. Раз они сделали грязную работу за Люка.

— Ты трахаешься со своим сводным братом? — Дэмиен складывает руки на груди, выпячивая огромные бицепсы.

Все трое ухмыляются, и я уверена, что Финн под своей маской делает тоже самое.

— Нет! — Я прикусываю губу, надеясь, что это слово прозвучало не слишком оборонительно, хотя это правда. Я не трахаюсь с ним — это случилось только однажды, и с тех пор больше не повторялось. Но я не могу быть уверена, что этого больше не произойдет.

— А хочешь? — Вопрос Нокса вызывает смех у остальных.

— Нет. — Мое лицо, должно быть, сейчас пылает. — Вы все отвратительные.

— Тогда, когда закончишь с его комнатой, найди нас. — Нокс направляется в свою комнату, так что я точно знаю, где он будет меня ждать.

Остальные “Дьяволы” не двигаются с места, охраняя дверь, чтобы помешать мне сбежать.

— Иди. — Дэмиен резко шлепает меня по заднице, подталкивая углубиться в тень. — Может быть, пока ты здесь, поработаешь горничной топлесс и в остальной части дома.

Я скриплю зубами и выхожу из кухни, не уверенная, с какими “Дьяволами” я предпочла бы иметь дело — с теми, что стоят у меня за спиной, или с тем, что ждет меня в своей спальне.

Даже стены затаили дыхание, пока я прохожу через гостиную и дальше по коридору. Вдали от кухни и подслушивающих ушей “Дьяволов” безмолвная спальня Люка ждет меня за дверью с другой стороны.

Я стучу. Тишина. Ни звука шагов, ни приглашения войти.

Может быть, “Дьяволы” не солгали — может быть, Люк действительно приказал мне прийти сюда, чтобы убраться в его комнате. Что за мудак.

Стиснув зубы, я поворачиваю ручку и плечом открываю дверь.

Внутри комната безупречна. В ней почти не жили. Грязная одежда брошена в корзину для белья, аккуратный письменный стол, на котором стоят ноутбук, учебники, тетради и лампа. Хоккейная экипировка выглядывает из приоткрытого шкафа.

Какого черта? В его комнате даже нет беспорядка. Не то чтобы я жаловалась, здесь на самом деле нет ничего, что он мог бы заставить меня убирать. Даже кровать заправлена, а уголки одеяла и простыни аккуратно откинуты в сторону, как будто готовы поприветствовать меня.

Позади меня со щелчком закрывается дверь. Затем запирается.

Я резко оборачиваюсь. Люк без рубашки держит в руках пару розовых наручников. У меня пересыхает во рту. На нем эти невыносимо сексуальные серые спортивные штаны с низкой посадкой на бедрах, а глубокий V-образный изгиб мышц заставляет меня затаить дыхание.

Хотя я и хотела бы испытывать к нему отвращение, хотела бы, чтобы его выходки отталкивали меня, я не могу ничего поделать с тем, что мои колени превращаются в желе. Его гигантское тело вырисовывается в полумраке темной комнаты, и аппетитные мышцы на его бицепсе напрягаются, когда он сжимает наручники в пальцах.

Даже при минимальном освещении его серые глаза сверкают, пристально рассматривая меня. Я — муравей, он — микроскоп. Он отслеживает каждое легкое движение, каждое нервное подергивание моих рук, каждый неглубокий вдох, который заставляет мою грудь подниматься и опускаться под пальто.

Хочу я это признавать или нет, но мой сводный брат владеет мной. Он может приказать самым большим парням в кампусе надеть маски и похитить меня в темноте, и все это для того, чтобы привести к нему.

Хуже всего то, что ничто из этого не заставляет меня бояться его. Это только заставляет меня хотеть его еще больше.

— Теперь они думают, что я твоя горничная. — Я складываю руки на груди. На противоположной стене окно. Мы — на первом этаже, так что я могла бы подбежать к нему, распахнуть и выпрыгнуть.

Но я остаюсь на месте. Я не хочу убегать от него. Какой бы безумной это меня ни делало, я хочу остаться здесь, с ним. Хочу узнать, что Люк Валентайн запланировал для меня.

— Но это ведь лучше, чем если они будут думать, что ты моя девушка, верно? — Он неторопливо подходит. — По крайней мере, пока.

— Я не твоя девушка. — Мой пульс учащается.

— Ты будешь. — Он касается ладонью моего лица, и я жажду прижаться к ней в ответ. Уступить и взять то, что я хочу. — А потом ты станешь моей женой.

Мой позвоночник напрягается. Да, мой сводный брат официально бредит.

— Ты едва меня знаешь, и даже если бы это хоть отдаленно меня интересовало, — наши родители все еще женаты. Уверена, что это незаконно, а если и нет, то, по крайней мере, социально неприемлемо.

— Какая разница, что думают другие? — Его серые глаза становятся грозными. — Мы подходим друг другу. Это все, что имеет значение. А наши родители все равно не останутся вместе.

Я даже не задумывалась о том, что наши родители могут расстаться. Они только что поженились и, кажется, совершенно счастливы вместе. Но я и не знаю ни одного из них достаточно хорошо.

— Почему ты так уверен?

— Они уже расставались раньше. И как только мама узнает о его азартных играх, о том, что он сделал с ее деньгами, она образумится. — Рука, обнимающая мое лицо, скользит в мои волосы. — Я сделаю все, чтобы заполучить тебя, Сиенна. Все, что угодно.

В моей груди поднимается слабый пузырь надежды от возможности будущего, в котором наши родители не будут вместе, а мы с Люком сможем. Я не должна надеяться на распад брака. Я эгоистка, и у меня не все в порядке с головой. И я бы хотела винить Люка в том, что он сделал меня такой, но я борюсь со своим желанием к нему с тех пор, как мы познакомились. И потерпела сокрушительное поражение.

— Что угодно? Включая то, что ты позволишь мне уйти? — Это то, чего я должна хотеть. Но ни одна часть меня этого не делает.

— Ты помнишь наш уговор. Я забираю тебя на все выходные.

Мое сердце замирает.

— Твои товарищи по команде уже что-то подозревают.

Он пожимает плечами, как будто в этом нет ничего особенного.

— Я скажу им, что ты поздно ушла. Они даже не узнают, что ты здесь. По крайней мере, до тех пор, пока ты не закричишь.

Я замираю.

— Люк, никто не может…

— Я знаю. — Его серые глаза становятся холодными. — Никто не должен знать. Я — твой маленький грязный секрет.

Невероятно, но моя грудь сжимается от чувства вины.

— Ты хочешь этого так же сильно, как и я. Теперь раздевайся, Сиенна. — От этого грохочущего приказа мои конечности превращаются в жидкость. Он хватает футболку со своей кровати и бросает ее мне. — Надень ее.

Я сжимаю мягкий хлопок в руках, рассматривая черно-красную вышивку. Его джерси.

Когда я колеблюсь, он рявкает:

— Сейчас же.

Его голос проникает до самых кончиков моих пальцев. Я медленно сбрасываю с себя одежду, а его взгляд прожигает меня насквозь с каждой вещью, которую я сбрасываю на пол.

— Лифчик и трусики тоже, — командует он, когда мое нижнее белье — это все, что остается, чтобы прикрыть меня.

Я делаю, как он велел: расстегиваю лифчик и позволяю бретелькам сползти вниз по рукам. Моя грудь остается обнаженной, а его дыхание становится поверхностным.