Распознавание эмоций по выражению лица — ещё одно важное направление в эмоциональном ИИ. Здесь традиционно применяются свёрточные нейронные сети, которые справляются с этой задачей не хуже, чем с другими задачами распознавания образов. Такие модели применяются в системах видеонаблюдения, в пунктах массового обслуживания, во время проведения собеседований (анализ эмоциональных проявлений может использоваться для прогноза дальнейших успехов сотрудника), для анализа реакции аудитории во время массовых мероприятий и тому подобное.

Во второй половине 2010-х гг. модели машинного обучения, предназначенные для эмоциональных вычислений, заняли прочное место в наборе технологий, применяемых в бизнесе. Скорее всего, в ближайшие годы мы увидим их распространение также в различных государственных сервисах, в сфере образования и медицины, а может быть, им найдутся какие-либо неожиданные применения, о которых мы сегодня и не догадываемся.

Творчество — ещё одна священная корова человеческой исключительности. Стремясь уязвить робота, герой Уилла Смита в фильме «Я, робот» (2004) говорит: «У людей есть мечты. Даже у собак есть мечты, но не у тебя. Ты же просто машина, имитация жизни. Разве робот может написать симфонию? Разве робот может превратить… холст в шедевр?», на что получает резонный ответ: «А ты можешь?» В действительности ответ на вопрос, могут ли машины творить (и если да, то как давно они этому научились), очень сильно зависит от самого определения творчества. Если под творчеством мы понимаем создание новых изображений, текстов или музыки, то с этой задачей может справиться даже обыкновенный генератор псевдослучайных чисел. Чем случайная последовательность букв не текст, а случайная последовательность нот не мелодия? И то и другое вполне может соответствовать критерию новизны (особенно если взять последовательность подлиннее).

В XIII в. каталонский миссионер, поэт, философ и теолог Раймунд Луллий создал «логическую машину», которая состояла из нескольких подвижных концентрических кругов, разделённых на сектора («камеры»), в которых были обозначены общие понятия или основные категории всего сущего. Поскольку каждый из кругов мог вращаться независимо от остальных, в результате вращения можно было добиться появления различных комбинаций понятий, в которых Луллий искал различные новые смыслы. Изобретатель утверждал, что конструкция машины была открыта ему свыше, в видении, посетившем его на родном острове Майорка[2497]. Можно ли считать механизм Луллия машиной, способной творить?

Вообще абсурдность постановки вопроса о новизне творения в его обывательской форме становится особенно очевидной при столкновении с такими забавными умственными экспериментами, как «Теорема о бесконечных обезьянах» (один из вариантов её формулировки таков: абстрактная обезьяна, ударяя случайным образом по клавишам пишущей машинки в течение неограниченно долгого времени, рано или поздно напечатает любой наперёд заданный текст) или «Вавилонская библиотека» Борхеса (описанная в одноимённом рассказе аргентинского писателя)[2498]. Эта библиотека состоит из множества шестигранных комнат, в каждой из которых расставлено по двадцать полок. На каждой полке стоят тридцать две книги, во всех книгах по четыреста десять страниц, каждая страница содержит сорок строк, в каждой из которых восемьдесят букв, принадлежащих алфавиту из двадцати пяти символов (в него входят двадцать две буквы, точка, запятая и пробел). Хотя подавляющее большинство книг абсолютно бессмысленно, они никогда не повторяются, ведь главный закон библиотеки: в библиотеке не бывает двух одинаковых книг. Борхес рассуждает о том, что в этой библиотеке можно найти любую книгу, например: подробнейшую историю будущего, верный каталог библиотеки, тысячи и тысячи фальшивых каталогов, доказательство фальшивости верного каталога, гностическое Евангелие Василида, комментарий к этому Евангелию, комментарий к комментарию этого Евангелия, правдивый рассказ о твоей собственной смерти, перевод каждой книги на все языки и так далее. Благодаря развитию компьютерных технологий в наши дни библиотека обзавелась бы собственным сайтом (позволяющим, в отличие от сайтов других библиотек, получить доступ к электронной версии абсолютно любой книги)[2499]^, [2500]^, [2501]. Вообще идея комбинаторной генерации в соединении с современной концепцией авторского права стала источником нескончаемых шуток, начиная от ссылок на наличие любого текста в открытом доступе на сайте «Вавилонской библиотеки», энциклопедии всех возможных чисел[2502] и заканчивая патентованием всех возможных мелодий из 8 нот и 12 долей[2503].

Конечно, помимо новизны, можно ввести критерий художественной или же практической (в случае научно-технического творчества) ценности. Однако в случае ценности художественной этот критерий отдаёт изрядным субъективизмом, особенно в эпоху постмодерна. Если уборщицы не единожды путали произведения современного искусства с мусором, то, может быть, и в случайных нагромождениях букв можно найти глубокий философский смысл? «СЧцГ кБяпэшиШыЫЗё.ЗьмыйВЦДЩ!К,яТ-ЬоСФжВТ-О» — как тебе такое, Илон Маск?

По всей видимости, нам не остаётся ничего лучшего, чем использовать слепые тесты для сравнения произведений, созданных людьми, с образцами компьютерного творчества. Очевидный недостаток такой процедуры — невозможность сравнения машинного творчества с шедеврами мирового искусства, ведь многие из этих шедевров легкоузнаваемы. Альтернативой могут стать мнения экспертов — искусствоведов или просто ценителей искусства. Однако, если эксперт будет знать, что рассматриваемый им образец является продуктом компьютерного алгоритма, это может повлиять на оценку.

Ещё один подход — поиск какой-то задачи, успех в решении которой коррелирует с творческими способностями. Например, авторы исследования «Лучшие люди по-прежнему превосходят искусственный интеллект в задаче творческого дивергентного мышления» [Best humans still outperform artificial intelligence in a creative divergent thinking task], увидевшего свет в 13-м номере журнала Scientific Reports за 2023 г.[2504]^, [2505], протестировали способность людей и моделей машинного обучения к дивергентному мышлению, то есть генерации новых идей. Популярные в наши дни теории творчества часто отталкиваются от его концепции как двойного процесса, предложенной американским психологом Джоем Гилфордом. Модель Гилфорда предполагает, что творческий процесс основан на взаимодействии спонтанного (дивергентного) и контролируемого (конвергентного) способов мышления, при этом первое отвечает за оригинальность и новизну идей, а второе оценивает соответствие идей требованиям задачи.