Черт возьми! Я пролетел мимо ДПС, не скинув скорость. Мое презрение к правилам привлекло внимание инспектора — кряжистого мужика — коротышки с пышными пшеничными усами.

Утопив педаль газа до отказа в пол, взревев перегруженным двигателем, я вырвался вперед на максимальной скорости.

Мой тяжеленный "танк" превратился в молнию. Ловко маневрируя между другими автомобилями, я быстро отдалялся от блюстителей порядка, оставляя их в пыли.

Было ощущение боли, горечи, еще одной потери. Ощущение обиды, как будто кто-то вывернул мое сердце и бросил его на асфальт. Но больше всего меня мучило нестерпимое желание догнать этот проклятый автобус. Это желание росло, как пламя, пожирающее все вокруг, и я знал, что не смогу успокоиться, пока не догоню его. Мое сознание безжалостно рисовало картину будущего — того мрачного будущего, которое ждало меня без Лисенка.

Желая успокоиться, ударил по кнопке "радио”, и тут же диктор, с преувеличенной энергией, как будто он только что выпил десять чашек кофе, пожелал доброго утра. Он радостно пообещал понижение температуры и дождь…

Дорога была почти пуста, как холодильник холостяка в конце месяца. Середина недели — время, когда даже пробки берут выходной. Иногда встречались фуры, поодиночке и целыми колоннами, словно они решили устроить свой собственный парад. Редко на огромной скорости пролетали иномарки.

Медлительный “пазик”, забитый дремлющими пассажирами, двигающийся со скоростью металлической черепахи, не мог сравниться с мощью моих колес. Я догнал его, словно он стоял на месте. Это было так же просто, как отшвырнуть камень от себя.

…Раздолбанный рейсовый автобус, оскверненный попугайской раскраской, полный стариков и женщин с корзинами, пахучими местными дынями, огромными помидорами и спелыми ягодами, упрямо пылил вперед. Водитель, мужчина средних лет с загорелым лицом, уверенно держался за руль, несмотря на тряску и грохот двигателя.

На задней площадке автобуса какие-то пацаны, увидев меня, стали кривляться и тыкать в меня пальцами.

Безумие было так близко, что до него можно дотянуться рукой…

Возьми себя в руки, идиот…

Мой внедорожник был не просто больше обычной легковой машины — он сам был чуть ли не автобусом. Если бы я решил заблокировать дорогу, то остальным водителям пришлось бы найти другой маршрут, потому что мимо меня они бы точно не проехали.

Автобус, это раскаленное ржавое корыто, каким-то невероятным образом, совершенно неуместным в этот момент, сумел разогнаться, отдаляя нас друг от друга…

Я был на грани. Моя душевная боль превратилась в физическую агонию. Мое сердце бешено стучало в груди, словно барабанщик, играющий в последний раз. Оно захлебывалось, не в силах справиться с такой нагрузкой, как будто пыталось выбежать из грудной клетки. Дыхание становилось все труднее и труднее, словно я пытался дышать через соломинку. Это было как пытаться поднять гору, зная, что у тебя не хватит сил.

Как мало слов, чтоб выразить чувства! Разве можно описать, что происходило внутри меня?

Руки мои, казалось, стали совершенно чужими, когда я с необычайной быстротой навалился на рулевое колесо и выкрутил его до упора в сторону, лихо прижимая спешащий автобус на обочину.

Облезлая жестяная банка затормозила так резко, что люди в салоне качнулись вперед, как будто решили устроить массовый поклон водителю. Пара недовольных возгласов полетела в его адрес.

Я лишь усмехнулся: “Утренний фитнес вам в подарок, господа!”

Открыв дверцу своего железного “коня”, я выскочил наружу, мозг лихорадочно работал, пытаясь придумать, что ей сказать.

— Открывай!!! — сердито долбанул кулаком в дверное стекло. Размениваться на вежливость я не собирался.

Ну и видок, должно быть, у меня — глаза дикие, волосы спутанные, словно я только что вышел из схватки с ураганом.

— Это еще что такое? — нахмурился водитель.

Он открыл дверь не сразу. Его можно было понять: он ехал не один, вез пассажиров, и не хотел рисковать их жизнями.

С жалобным воем дверь автобуса медленно открылась. Люди вокруг заволновались. Думаю, не преувеличу, если скажу, что все пришли в смятение.

— Олеся?! — вошел и замер на месте среди потных и размякших от жары пассажиров.

— Крутых тачек понакупят и все можно что ли? — возмутился тучный мужик, сидевший в центре левого ряда. Голос у него был высокий, почти женский.

В чем-то он был прав.

— Сомневаюсь, что “ваши Олеси” по таким автобусам катаются, — хмыкнула тощая женщина, нависавшая, как коршун, над тремя большими клетчатыми сумками.

Я стоял на дороге и глядел вслед удаляющемуся автобусу. Я был вне себя от ярости. Что еще за шуточки?!…

КЛИМ

— Это ребенок?

Мужской голос усмехнулся в ответ.

— О, да, сразу видно, кто тут новоиспеченный родитель. Да, это ребенок. Вот его головка, — раздался звук статического шипения. — Сейчас увеличу, чтобы увидеть его во всей красе. Ваш малыш уже сейчас такой активный, что, кажется, готов к марафону!

— Вы можете сказать, мальчик это или девочка?

— Пока рано, Тимур Александрович. Но не переживайте, скоро все узнаем. Хорошо, Олеся, теперь вы можете сесть. Оуу…

— Извините… я снимаю на камеру. Очень волнительный момент.

— Да без проблем, главное, чтобы кадры получились! Итак, малыш выглядит здоровым и нормальным. Но у вас недобор веса. Я выпишу вам витамины, чтобы вы были в форме как супергерой. Как вы себя чувствуете в целом?

— Нормально, — отозвался женский голос.

— Ей иногда становится плохо и ее часто тошнит, — услужливо добавил мужской голос.

— Это в пределах нормы и вскоре обязательно пройдет. Кроме того, питаться нужно хорошо и отдыхать тоже.

Брови Ангелины хмурились все больше и больше, а длинные пальцы с безупречным светло-розовым маникюром сжимали черный телефон все сильнее. Она явно была чем-то расстроена. Я не мог не заметить ее напряжение и, наконец, не выдержал:

— Что ты смотришь? — спросил я, не удержавшись от любопытства.

Она вздрогнула, словно ее застали врасплох, и, обернувшись ко мне, ответила:

— Дешевый сериал… — ее губы задрожали, а щеки вспыхнули румянцем.

Мои глаза удивленно расширились. Что, черт возьми, случилось с этой девушкой? Я так удивился, что не мог сдвинуться с места.

— А я решил выйти на пробежку с утра пораньше, — сказал я, пытаясь разрядить обстановку.

— Желаю удачи! Извини… у меня нет ни времени, ни желания на пустую болтовню, — будто ужаленная тарантулом, она выскочила из кухни. Я остался стоять в недоумении, пытаясь понять, что именно вызвало такую реакцию. Ее поведение было настолько неожиданным, что я не знал, как на это реагировать. В голове крутились мысли, но ни одна из них не давала ответа на вопрос, что же произошло.

Да, день задался просто отлично, ничего не скажешь. От хорошего настроения не осталось и следа, как будто его унесло ураганом.

Все началось с того момента, как я вышел из дома. Вырисовывалась знакомая вытоптанная тропинка — та самая, по которой я, не колеблясь, всегда начинал свой маршрут. Сегодня я решил, что тридцать минут на пробежку будет более чем достаточно. Это было время, когда я мог сосредоточиться, собраться с мыслями и просто быть собой.

Ступив на тропинку, я сразу же прибавил скорость, обгоняя пожилого сухого дедка, в прошлом, видимо, гимнаста, мечтающего умереть с кубиками на брюшном прессе. Он бежал медленно, но с упорством, которое вызывало уважение. Я продолжал двигаться вперед, чувствуя, как ветер обдувает лицо, а мысли постепенно приходят в порядок.

Пробежка всегда помогала мне справиться с любыми трудностями. Это был мой способ сбросить напряжение и найти ответы на вопросы, которые мучили меня. Сегодняшний день не был исключением. Я бежал, оставляя позади все проблемы и заботы, и с каждым шагом чувствовал, как возвращается уверенность и спокойствие.

Маршрут был не просто удобным, он был идеальным: шел ровно, без крутых изгибов, делая широкий полукруг, словно обнимая весь небольшой лес.